Русская эстетика

Собор постановил считать  иконописание важнейшим государственным  делом; церковные власти должны всячески способствовать и помогать иконописцам, почитать их «паче простых человек». За образец иконного творчества было взято наследие Андрея Рублева.

В постановлении подчеркивалось значение нравственного облика живописца, которому подобает быть - «... смирену кротку благовейну непразднословцу несмехотворцу несварливу независтливу непьяницы неграбежнику неубийцу наипаче же храните чистоту душевную и телесную со всяцем опасением».

Внимание и светских, и  церковных властей к проблемам  «живописания» усиливалось, началась разработка точных «подлинников»; регламентировавших и конкретизировавших атрибуты святых и иконописных образов. Эстетическая теория в целом оставалась еще  в рамках церковной идеологии. Переход  к обоснованию светских форм творчества отчетливо наметился в следующем, XVII столетии.

При исследовании теоретических  проблем истории эстетической мысли, выявлении диалектики эстетических идей, генезиса их развития особая роль выпадает на долю так называемых «переходных  периодов», представляющих начало смены  старых, устойчивых художественно-эстетических систем, с устоявшимися художественными  традициями, сложившимся стилем, отработанной многими поколениями художников техникой исполнения и т. д. Одним  из таких периодов в истории русской  эстетической культуры был XVII век, в  особенности вторая его половина, когда медленно, но неуклонно начала меняться древнерусская художественно-эстетическая система, на протяжении веков создавшая  непревзойденные шедевры во всех сферах художественной деятельности.

Век крупных экономических  и общественно-политических изменений, открытых народных восстаний, войн, государственно-политических и церковных реформ, сопровождающихся расколом церкви, развития связей с  Западом - вся интенсивнейшая политическая, экономическая и духовная жизнь  того времени породила острую борьбу идей во всех сферах культуры, в том  числе и в области эстетической мысли. Глубокие противоречия присущи  этому сложному переходному периоду, с которого начинается «новый период русской истории». В эстетической сфере эти противоречия связаны в первую очередь со стремлением примирить начавшийся активный процесс «обмирщения» культуры, появления светской оригинальной литературы, светского обучения, усиление роли науки с господством церковной идеологии и культуры. XVII век явился одновременно и завершающим этапом древнерусской культуры и началом культуры нового времени. Из новых острых потребностей времени рождалось исторически обусловленное требование изменения старых канонов, религиозной эстетики, возникновение новых форм художественной культуры, а также новых понятий в эстетическом сознании и новых критериев оценки.

Из многочисленных факторов, влиявших на развитие русской эстетической мысли XVII века, так или иначе определявших характер ее развития и особенности, природу эстетических идей, выделяются следующие: активизация социально-политической мысли, связанная с событиями так называемого «смутного времени» и их осмыслением в философском, социологическом, этическом и эстетическом аспекте, особенности реформы церкви и старообрядческого движения (раскол церкви), попытки теоретического обобщения потребностей художественно-эстетического движения века, начавшееся «обмирщение» культуры, развитие светских начал, первых шагов русской «просветительской» философии и культуры в целом.

Эстетическая мысль первой половины XVII века связана с попыткой теоретически объяснить события  «смуты», критикой правителей, утверждением чувства ответственности всех и  каждого за судьбу родины. Поворот  социально-общественной мысли в  критическую сторону, смелость многих авторов в исследовании реальных исторических событий, оценка действий конкретных исторических лиц, участие  в литературном процессе не только представителей господствующих классов, духовенства, но также представителей посада, служилых людей привели к  открытиям и новых эстетических ценностей. На первый план среди различных  видов литературы и искусства  выступают исторические повести, а в них — характеристика, часто весьма противоречивая, многосторонняя, действительных исторических лиц и событий.

Эстетические идеи, возникающие  в этот период, неразрывно слиты  с этическим осмыслением происходивших  общественных событий, изнутри освещены главными понятиями общественного  сознания того времени — понятием долга, родины, патриотического как  этически-эстетического.

Вторая половина XVII века характеризуется  более сложной борьбой различных  тенденций как в идейно-политической сфере, так и в сфере эстетического  сознания. Выражение противоречивости эстетических начал выявляется более  резко и определенно и находит  закрепление в эстетических теориях.

С наибольшей очевидностью противоречивость эстетических идей, традиций и новаторства  выявилась в эстетических идеях  деятелей «раскола», наложившего сильный, но мрачный отпечаток на всю духовную жизнь этого периода.

Возникнув, как религиозная антитеза церковной реформе, проводимой царем Алексеем Михайловичем и патриархом Никоном, движение раскола аккумулировало в себе глубочайшие противоречия социально-политических, философских, религиозных, этических и эстетических идей эпохи.

Новые художественно-эстетические принципы нашли отражение в трактатах  по вопросам искусства и иконописания. Несомненную теоретическую и  историческую ценность в этом отношении представляют трактаты художников новой школы: царского изографа Иосифа Владимирова («Трактат об иконописании») и жалованного иконописца Оружейной палаты Симона Ушакова («Слово к люботщательному иконного писания»). Новым в этих трактатах было отражение появившейся атмосферы активных споров вокруг проблемы иконописания, обсуждение художниками стоящих перед ними идейно-художественных проблем.

Написанные в острой полемической форме, трактаты зафиксировали острейшую  идейную борьбу по эстетическим вопросам, связанным с развитием искусства  того времени, охваченного процессом  обмирщения, проникновением светского  начала во все сферы и жанры  традиционного средневекового искусства. Трактат Владимирова пронизан страстным  утверждением нового художественного  видения, отстаиванием «световидных»  икон новой школы, возглавляемой  Ушаковым. Постановка важнейших и  весьма разнообразных проблем говорит  о высокой теоретической культуре автора трактата, его пристальном  внимании к процессам, происходящим в западном искусстве. Художник, полемизируя  с неприемлемыми для него старообрядческими  взглядами на живопись в противовес требованиям «темновидных», аскетических икон, выдвигает новый принцип  «живоподобия», утверждает новую, «земную» трактовку красоты в искусстве.

Творчество Симона Ушакова, последнего крупного русского иконописца, воплотило первые поиски конкретных путей и форм этого сближения. Разрыв с иконописной традицией  намечен четко. В иконах и портретах-парсунах Ушакова, гравюрах на меди присутствуют все признаки «живоподобия», правдоподобия: пластичность в передаче фигур, написание  лиц в реалистической манере, светлый  колорит, активное стремление к психологической  характеристике изображаемых персон. Главное внимание художника не случайно сосредоточено на изображении лица, здесь он достиг значительных успехов, сделав серьезный шаг вперед в  решении своей главной темы «Спаса нерукотворного», в повторении этой темы применил впервые прием мелких мазков, добившись ощущения подлинности  живого, человеческого лица.

В XVII веке в силу обострившейся  борьбы идей, проникновения светских начал во все сферы культуры церковь, боясь «художественных» ересей, особенно ревностно следила за развитием  иконописания. Так, решением Собора 1667 года строго регламентировались не только общее направление религиозной  живописи, но и конкретные приемы изображения, тематика и т. д.

Большая роль в развитии и  пропаганде новых эстетических идей принадлежит Симеону Полоцкому, человеку по тому времени широко образованному, которого справедливо называют одним  из первых русских просветителей. Мыслитель, педагог, издатель, поэт, драматург, активный создатель церемониальной, придворной эстетики, Полоцкий явился создателем для своего времени новых эстетических ценностей. Его справедливо считают  виртуозным мастером поэтической детали, ярким художником литературного  барокко.

Широко используя эстетические традиции белорусского, украинского, польского, а также общеевропейского схоластического  просвещения и так называемого  школьного барокко. Полоцкий и другие представители русской художественной культуры (Сильвестр Медведев и Карион Истомин) способствовали формированию новых идейно-эстетических нормативов, нашедших впоследствии дальнейшее развитие в эстетике русского классицизма XVIII века.

Художественно-эстетические ценности XVII века в целом, столь многогранные и красочно яркие, нашедшие воплощение во всех видах и формах искусства, а не только иконописи, составляют важный, необходимый этап в русской эстетической культуре. Противоположные оценки и  споры вокруг проблемы эстетических ценностей этого периода, не утихающие  до сих пор, говорят о жизненной  силе и плодотворности идей этой эпохи, явившейся началом многих начал  в развитии русского эстетического  сознания.

В 80-е годы XVIII века в России впервые употребляется слово  «эстетика» для обозначения самостоятельной  дисциплины. В анонимной статье 1784 года (авторство приписывается выдающемуся  русскому просветителю Николаю Ивановичу  Новикову (1744-1818) под красноречивым  названием «Об эстетическом воспитании»  утверждается, что эстетика формируется  как наука, начиная «с положений  вкуса» и включая в себя учение «всех изящных искусств». В этом учении с позиций философии должны быть рассмотрены и «правила красоты». Н.И. Новиков пишет о том, что  образованный и просвещенный человек  должен знать основы эстетики, высказывает  надежду на развитие этой науки в  России: русские сторонники этой, находящейся  в стадии рождения, науки внесут свой вклад в «построение ее совершенного здания». Значительный вклад в развитие эстетической мысли внес Николай  Михайлович Карамзин (1766-1826). Карамзину  как представителю сентиментализма - художественного направления, особенность  которого «апелляция к чувству», «возведение  его в мерило добра и зла» - было идейно близко определение эстетики, данное Баумгартеном. Конкретизируя  его, Карамзин пишет: «Эстетика есть наука вкуса. Она трактуете чувственном  познании вообще... занимается исправлением чувств и всего чувственного, то есть воображения с его действиями... Эстетика учит наслаждаться изящным»¹. Карамзин связывает добро, красоту, истину; при такой постановке вопроса реальное значение искусства раскрывается в утверждении этого единства. Искусство наиболее полно дает нам «впечатление изящного», которые, в свою очередь, помогают найти «в истине красоту и в красоте истину».

XVIII век по праву называют  «освободительным» и «филосовским»  в русской культуре он показал  значение антропоцетрической модели  мира, выдвинув в качестве идеала  человека просвещенного, имущего  истину подчиняющего свои поступки  пониманию добра, чувствующему  красоту.

.

2. Развитие эстетической  мысли в России

Развитие эстетической мысли  России XIX века сопровождалось многими  дискуссиями по проблемам, связанным  с функциями искусства, его сущностью, особенностями художественного  творчества, и самое главное, в  связи с оценкой того или иного  произведения искусства. Социальная значимость искусства никогда не снималась  с повестки дня, но накопленный почти  за столетие теоретико-философский  материал поставил перед эстетиками новые проблемы. В значительной степени  это определяется идеалами и ценностями, которые, меняясь с калейдоскопической быстротой, формировали общественное мнение русской интеллигенции. «Эстетику  гнали в 60-х, к ней были равнодушны в 70-х, - пишет Иванов-Разумник, подразумевая под эстетикой самостоятельную научную дисциплину, имеющую предмет исследования, свободный от «социологических примесей». Но потребности в такой теории были особенно остры в 80-е годы, десятилетие «возрождения эстетики». Не обошлось без крайностей, вынужден признать Иванов-Разумник, новые характеристики искусства привели не только к возрождению эстетики, но к утверждению «исключительного эстетизма»¹.

Это объяснимо: долгое невнимание к специфическим и самобытным законам искусства как особой форме человеческой деятельности, привели  к тому, что В. Соловьев называет «реакцией в пользу искусства  для искусства».

Следуя общей логике развития европейской культуры, в России второй половины XIX в. начинают формироваться  различные эстетические направления, тесно связанные с конкретными науками. Так, в 70-е годы здесь сложилась психофизиологическая эстетика. Ее появление было своеобразным воплощением мечты Д. И. Писарева о создании материалистической науки о человеке и искусстве. Ее проблемы широко обсуждались в русской журнальной периодике, на всероссийских съездах педагогов, психологов, работников искусств, в различных обществах (физиологических, неврологических и др.).

Наиболее ярким выражением основных принципов этой эстетики явились  работы В. Велямовича и Л. Оболенского. Порывая с философской эстетикой, оба автора призывали отказаться от абстрактных рассуждений о  красоте и искусстве, заменить «мистические основания явлений красоты - основаниями  естественнонаучного свойства». Так, анализируя слуховые и зрительные впечатления  и ссылаясь при этом на труды Дарвина, Спенсера, Сеченова, Гельмгольца и  др., Оболенский приходит к выводу: приятно, а значит и прекрасно то, что  сопровождается наиболее экономичной  работой организма. Чувство красоты  слагается «бессознательно, путем  привычки к данным формам», и поэтому красивым считается то, что свойственно человеку от природы. Велямович, определяя природу эстетического чувства, высказывается аналогичным образом: «Лишь признаки полезные могут быть признаками прекрасного». Гармония звуков прекрасна, потому что полезна для организма, и чем она сложнее, тем прекраснее. "Те цвета и те сочетания цветов прекрасны, которые полезны для человеческого организма, и, сообразно степени их полезности, растет и их красота". Произведение искусства является выражением "сложной полезности" и именно поэтому доставляет эстетическое наслаждение, возбуждая в нас чувство красоты. Такое сведение прекрасного к приятному и полезному - типично позитивистская редукция.

Оболенский объяснял с  позиций психофизиологии "некоторые  элементы чувства красоты". Для  Велямовича была характерна более широкая  постановка проблемы: "Без научного понимания чувства красоты немыслима  научная эстетика; немыслимо, вообще, правильное понимание искусства, художественной деятельности, значения последней в  жизни и отношения ее к другим великим сферам человеческой деятельности". Свою задачу автор видел в том, чтобы дать строго материалистическое обоснование эстетики как науки. Он рассматривал прекрасное в искусстве, или художественную красоту, в ее отличии от красоты природной, анализировал различные виды искусств и пришел к выводу, что "сущность прекрасного  во всех родах художественного творчества состоит именно в выражении психического характера или настроения человека". Этот вывод позволяет Велямовичу дать критерии оценки художественных произведений по «качеству" и "количеству», т. е. в зависимости от того, какой характер и с какою степенью обобщенности он воплотился в произведении. Здесь проявилась известная механистичность подхода.