Политико- правовые взгляды Сократа

                                         Содержание. 

Введение……………………………………………………………………....3стр.

Полис и законы……………………………………………………………….5стр.

Заключение………………………………………………………………..…15стр.

Список использованной литературы………………………………………16стр. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

                                      Введение. 

Политико-правовые взгляды Сократа представляют собой  составную часть всей его моральной  философии, в рамках которой этическое  и политическое тесно переплетены. Этика в понимании Сократа  политична, политика этична. Высшей и  наиболее важной добродетелью (арете) является добродетель политическая, к которой Сократ относил искусство  управления полисными делами. При  помощи именно этого искусства люди делаются хорошими политиками, начальниками, домоправителями и вообще полезными  для себя и других гражданами государства.

Причем эта  высшая добродетель, именуемая Сократом царской, одинаково значима и  в частной и в публичной  жизни человека: в обоих случаях  речь идет об одном и том же —  об управлении соответствующими делами (полисными или домашними) на основе знания. Умение хорошего хозяина, управителя дома сходно с умением хорошего начальника, и первый легко может заняться делами второго. «Потому ты не смотри с таким пренебрежением на хозяина,—  говорил Сократ некоему Никомахиду.—  Забота о собственном только количественно  разнится от заботы об общественном; в  других отношениях она совершенно одинакова» (Ксенофонт. Воспоминания о Сократе, III, IV, II).

Сократ —  убежденный сторонник такого устройства государства-полиса, при котором  безусловно господствуют справедливые по своей природе законы. «И кому же мил город без Законов?»  — с укором спрашивают Законы у  Сократа, обсуждающего в тюрьме предложение  своего друга Критона о побеге.

Политическая  добродетель, как и добродетель  в целом, есть знание. «Он утверждал,—  пишет о Сократе Ксенофонт,—  что справедливость и всякая другая добродетель состоит в знании, и что справедливое и все то, что совершается посредством  добродетели, есть нравственно-прекрасное; что, таким образом, знающие нравственно-прекрасное не предпочтут ему ничего иного, а  незнающие не произведут его; если же захотят произвести, то впадут в  ошибки. Если же справедливое и все  нравственно-прекрасное совершается  посредством добродетели, то, очевидно, справедливость и всякая другая добродетель  есть знание» (Там же, III, IX, 5).

Этот основной принцип сократовской этики решающим образом сказывается и на его  политико-правовых взглядах. Сократовская этическая трактовка проблематики государства, права, политики свидетельствует  об отсутствии в его моральной  философии теоретического различения сфер этики и политики. Заметим, кстати, что этого нет и у Платона. И даже Аристотель, в принципе различая этику и политику и даже посвятив их разбору самостоятельные работы («Этику» и «Политику»), сплошь и  рядом смешивал этические и политические феномены. Подобная дифференциация предполагает довольно развитые практически-политические отношения и выражающие их теоретические  представления.

Вовлечение политико-правовой темы в круг широкого обсуждения, углубление ее разработки связано с именами  софистов, выступивших в V в. до н.э. в  условиях укрепления и расцвета античной демократии. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

ПОЛИС И ЗАКОНЫ. 

Политико-правовые взгляды Сократа представляют собой  составную часть всей его моральной  философии, в рамках которой этическое  и политическое тесно переплетены. Этика в понимании Сократа  политична, политика этична. Высшей и  наиболее важной добродетелью (арете) является добродетель политическая, к которой Сократ относил искусство  управления полисными делами. При  помощи именно этого искусства люди делаются хорошими политиками, начальниками, домоправителями и вообще полезными  для себя и других гражданами государства.

Причем эта  высшая добродетель, именуемая Сократом царской, одинаково значима и  в частной и в публичной  жизни человека: в обоих случаях  речь идет об одном и том же —  об управлении соответствующими делами (полисными или домашними) на основе знания. Умение хорошего хозяина, управителя дома сходно с умением хорошего начальника, и первый легко может заняться делами второго. «Потому ты не смотри с таким пренебрежением на хозяина,—  говорил Сократ некоему Никомахиду.—  Забота о собственном только количественно  разнится от заботы об общественном; в  других отношениях она совершенно одинакова» (Ксенофонт. Воспоминания о Сократе, III, IV, II).

Афины, отмечал  Сократ, состоят из более чем десяти тысяч домов; и не умея строить  один дом, как можно браться за десять тысяч. При наличии соответствующего знания предмета и умения обращаться с людьми человек станет хорошим  начальником независимо от того, будет  ли он заведовать домом, войском или  государством.

Сократовское  указание на такое родство и принципиальное единство внешне различных по своему характеру и сфере проявления политических добродетелей не означало, однако, игнорирования им специфического умения и знания, необходимых для  домоправителя, стратега, кормчего или  политика. Напротив, Сократ признавал  подобную специфику знаний и умений внутри единой политической добродетели. Но ему было не менее важно указать  на то, что при всей своей специфике  эти знания и умения — части  единой добродетели и их не следует  смешивать с занятиями ремесленника, плотника, сапожника, медика, флейтиста  и т. п., поскольку навыки и мастерство последних вообще не относятся к  сфере добродетели.

Политическая  добродетель, как и добродетель  в целом, есть знание. «Он утверждал,—  пишет о Сократе Ксенофонт,—  что справедливость и всякая другая добродетель состоит в знании, и что справедливое и все то, что совершается посредством  добродетели, есть нравственно-прекрасное; что, таким образом, знающие нравственно-прекрасное не предпочтут ему ничего иного, а  незнающие не произведут его; если же захотят произвести, то впадут в  ошибки. Если же справедливое и все  нравственно-прекрасное совершается  посредством добродетели, то, очевидно, справедливость и всякая другая добродетель  есть знание» (Там же, III, IX, 5).

Этот основной принцип сократовской этики решающим образом сказывается и на его  политико-правовых взглядах. Сократовская этическая трактовка проблематики государства, права, политики свидетельствует  об отсутствии в его моральной  философии теоретического различения сфер этики и политики. Заметим, кстати, что этого нет и у Платона. И даже Аристотель, в принципе различая этику и политику и даже посвятив их разбору самостоятельные работы («Этику» и «Политику»), сплошь и  рядом смешивал этические и политические феномены. Подобная дифференциация предполагает довольно развитые практически-политические отношения и выражающие их теоретические  представления.

Вовлечение политико-правовой темы в круг широкого обсуждения, углубление ее разработки связано с именами  софистов, выступивших в V в. до н.э. в  условиях укрепления и расцвета античной демократии.

В центре интереса софистов — проблемы политики, закона, права. Представители старшего (Протагор, Гиппий, Горгий, Антифон, Продик и др.) и младшего (Фрасимах, Калликл, Ликофрон и др.) поколений софистов выступают  как учителя в первую очередь  именно политической мудрости,  как знатоки   смысла   закона  и государственной жизни, как критики традиционных представлений и просветители новой политико-правовой ситуации.

Софисты обсуждают  политико-правовую тему как особую сферу человеческих отношений и  специфическую область человеческой компетенции. Они заняты поисками человеческих начал политики и рациональных правил со функционирования.

Людей сократовского  окружения шокировало, что софисты  взимали плату (порой весьма высокую) за обучение и что они вообще считали  свое политическое знание мудростью. Но широкий спрос на их платную мудрость показывает, что и в этом вопросе  софисты были реалистами.

Политическая  этика Сократа представляла собой  своеобразный итог предшествующего  развития древнегреческой политической мысли и вместе с тем послужила  исходным пунктом ее дальнейшего  движения к таким вершинам, как  политическая философия Платона  и политическая наука Аристотеля.

Для Сократа, как  и для его предшественников, нравственный смысл полиса и его установлений, политическая добродетель в целом  восходят к мифическим богам —  первоистоку и предопределяющему  началу. Но мифологическая первооснова  полиса и законов претерпевает в  его трактовке такую же логико-понятийную рационализацию, что и в учении о добродетели вообще. Поэтому  в целом можно сказать, что  воспринятые им положения предшествующей мысли, например о божественной природе  полисных порядков (гомеровская и  гесиодовская мифология), об устроении  полисной жизни в соответствии с  требованиями философского разума (Пифагор), о роли закона (мудрецы, Гераклит), о  разумности правления лучших, об обучении граждан политической добродетели (Протагор и некоторые другие софисты) и т. п., используются и развиваются Сократом в рационалистической перспективе его собственных философских представлений. Обсуждение нравственной, политико-правовой проблематики он поднимает на уровень логических определений и понятий, закладывая тем самым начала собственно теоретического исследования в данной области. В этом плане Платон и Аристотель — прямые продолжатели логико-философских и политико-теоретических достижений Сократа.

Сократовское  философское обоснование объективной  природы полисной добродетели и  полисных порядков, нравственности, политики и права критически противостояло  и распространенным традиционно-мифологическим представлениям о полисе, и воззрениям софистов, их нравственному и гносеологическому  релятивизму и субъективизму, характерным  для некоторых из них апелляциям к силе, освобожденной от сдерживающих ее этических начал. Различные взгляды  на нравственность, политику и право, а также на саму государственно-правовую практику (и не только демократическую, но также олигархическую, тираническую, аристократическую) Сократ со своих  теоретико-понятийных позиций критиковал в качество ошибочных отступлений  от должного.

Тесная связь  и, можно даже сказать, внутреннее единство полиса и его законов в концепции  Сократа обусловлены их единым божественным первоисточником. Нравственная организация  полисной жизни так же невозможна без законов, как невозможны и  законы вне полиса: законы и есть, в трактовке Сократа, сами устои  полиса. Сократ, подобно софистам, отличает, говоря в терминах более позднего времени, естественное право (естественный закон) от позитивного законодательства (законов, постановлений и решений, установленных полисными властями). Но это различие естественных и человеческих установлений Сократ не превращает в  их противоположность, как это делали софисты. И неписаные божественные законы, и писаные человеческие законы имеют в виду, согласно Сократу, одну и ту же справедливость, которая  не просто является критерием законности, но по существу тождественна с ней. Когда софист Гиппий настойчиво спрашивает у Сократа, каково же его учение о  справедливости, Сократ говорит ему: «Я лично того мнения, что нежелание  несправедливости служит достаточным  доказательством справедливости. Но если ты этим не довольствуешься, то, вот, не понравятся ли тебе следующее: я  утверждаю, что то, что законно, то и справедливо» (Ксенофонт. Воспоминания о Сократе, IV, IV, 12).

Это положение  столь же принципиально значимо  для всей сократовской политической этики, как, скажем, для гегелевской  философии права знаменитое суждение: «Что разумно, то действительно; и что  действительно, то разумно». Кстати, оба  эти тезиса отмечены не одним лишь внешним и формальным сходством, но и глубоким существенным родством: и в том и в другом случае речь идет о разумной и нравственной природе политико-правовых явлений. И своим понятийно-определительным  подходом Сократ как раз и стремился отразить и сформулировать »ту устойчивую разумную природу полисной справедливости и законности. Сама по себе изменчивость человеческих законов, отмечавшаяся софистами, не является для Сократа свидетельством несправедливости этих законов, подобно тому как преходящий характер войны не обесценивает ратную доблесть во имя отечества.

Сократ —  убежденный сторонник такого устройства государства-полиса, при котором  безусловно господствуют справедливые по своей природе законы. «И кому же мил город без Законов?»  — с укором спрашивают Законы у  Сократа, обсуждающего в тюрьме предложение  своего друга Критона о побеге.

Настойчиво проповедуя необходимость соблюдения полисных законов, Сократ связывает с этим и единомыслие граждан, без чего, по его оценке, ни государство не может хорошо стоять, ни дом счастливо  управляться. Причем под «единомыслием» он имеет в виду преданность и  повиновение членов полиса законам, но не унификацию вкусов, мнений и взглядов людей. «Ты знаешь,— замечает Сократ Гиппию,— что Ликург Лакедемонский  нисколько не возвысил бы Спарты над  прочими государствами, если бы, главным  образом, не ввел в ней повиновения  законам? Разве тебе неизвестно, что  в государствах те правители самые  лучшие, которым граждане наиболее обязаны повиновением законам? И  то государство, в котором граждане наиболее повинуются законам, счастливо  во время мира и незыблемо во время  войны. Кроме этого, единомыслие  считается величайшим благом для  государства, и весьма часто советы старшин и лучшие мужи внушают  гражданам единомыслие. В Элладе повсюду постановлено законом, чтобы  граждане давали клятву в единомыслии, каковой клятвой повсюду и  клянутся. Но и полагаю, что это  делается не для того, чтобы граждане присуждали награды одним и тем  же хорам, хвалили одних и тех  же флейтистов, отдавали предпочтение одним и тем же поэтам или предавались  одним и тем же удовольствиям. Это делается для того, чтобы они  повиновались законам» (Ксенофонт. Воспоминания о Сократе, IV, IV, 15-16).