Анна
Иоанновна Романова
Императрица Всероссийская, средняя
дочь царя Иоанна Алексеевича
и Прасковьи Феодоровны, рожденной
Салтыковой. Родилась в Москве 28
января 1693 года, умерла в Санкт-Петербурге
17 октября 1740 года. Детство и молодость
Анны, оставшейся после смерти
отца трех лет от роду, протекли
под двумя противоположными влияниями:
тяготением к старинным московским
порядкам со стороны матери
и необходимостью прилаживаться
к новым порядкам, из угождения
дяде, Петру Великому.
До пятнадцатилетнего возраста
Анна прожила в подмосковном
селе Измайлове с матерью и
сестрами, царевнами Екатериной
и Прасковьей, окруженная множеством
богомольцев, юродивых, гадальщиц,
калек, уродов и странников, находивших
постоянный приют при дворе
царицы Прасковьи. Только во
время приездов царя в село
Измайлово всех этих приживалок
и приживальщиков прятали в
дальние чуланы, так как царь
сильно их недолюбливал. Обучали
царевен русскому языку, истории,
географии и каллиграфии. Петр
желал, чтобы они знали иностранные
языки и танцы, а потому к
ним был приставлен в качестве
гувернера и учителя немецкого
языка Остерман, а в 1703 году
для преподавания французского
языка и танцев приглашен француз
Рамбурх. Остерман (старший брат
знаменитого впоследствии вице-канцлера)
оказался человеком бездарным,
да и Рамбурх не отличался,
по-видимому, педагогическими способностями;
успехи царевен в обоих языках
и даже в танцах были невелики.
В 1708 году царица Прасковья
и ее дочери переехали из
Измайлова в Санкт-Петербург,
привольная деревенская жизнь
сменилась ассамблеями и театральными
зрелищами, в которых надлежало
появляться уже не в телогреях
и парчовых сарафанах, а в
фижмах и робронах. В июле 1710 года
началось сватовство Анны, а 31
октября того же года она
была обвенчана с племянником
прусского короля, герцогом курляндским
Фридрихом-Вильгельмом, таким же
юным, как она: и жениху и
невесте было по семнадцати лет.
Брак этот был заключен, помимо желания
Анны, вследствие политических соображения
царя, считавшего полезным вступить в
союз с Курляндией. По случаю бракосочетания
Анны Иоанновны пиры и торжества в Петербурге
продолжались два месяца, причем, по обычаю
Петра, не соблюдалось умеренности ни
в еде, ни особенно в винопитии. Вследствие
таких излишеств новобрачный заболел,
затем, выздоровев, простудился, но, не
обратив внимания на простуду, выехал
вместе с новобрачной Анной из Петербурга
в Митаву 9 января 1711 года и в тот же день
скончался на мызе Дудергоф. Несмотря
на смерть герцога, семнадцатилетняя вдова
должна была, согласно воле Петра, поселиться
в Митаве и окружить себя немцами; он предполагал
водворить там и царицу Прасковью Феодоровну
с царевнами Екатериной и Прасковьей,
но это не состоялось. Впоследствии Анна
гостила иногда у матери, то в Петербурге,
то в Измайлове, но Петр и тут распоряжался
самовластно: находя нужным ее пребывание
в Курляндии, он написал, например, из Москвы
26 февраля 1718 года Меншикову, чтобы тот
немедленно отправил Анну из Петербурга.
Гофмейстером при дворе Анны
и управляющим ее имениями
был Петр Михайлович Бестужев,
к которому она сильно расположилась.
Прасковья Феодоровна письменно
обратилась к царю с просьбой
сменить его, так как он "весьма
несносен". Царь не внял, однако,
этой просьбе, считая Бестужева
способным добиться от курляндского
сейма выдела Анне вдовьей
части из герцогских имений. Из
политических соображений царь
не раз входил в переговоры
с иностранными принцами относительно
нового супружества Анны, но переговоры
ни к чему не приводили, и
Анна по-прежнему оставалась без
всяких материальных средств,
в полной зависимости от строгого
дяди. Она должна была, вместе
с тем, переносить письменные
и устные выговоры матери, любившей
ее менее остальных дочерей
и желавшей изменить некоторые
не нравившиеся ей порядки
при курляндском дворе.
В 1718 - 1719 годах царь послал
в Митаву состоять при герцогине
Анне дядю ее, Василия Феодоровича
Салтыкова, человека грубого и
даже жестокого; своими выходками он
доводил ее иногда до слез. Письма Анны
не только к Петру, к его жене Екатерине
Алексеевне и к цесаревне Елизавете Петровне,
но даже к некоторым царедворцам, как,
например, к князю Меншикову и вице-канцлеру
Остерману, были наполнены жалобами на
судьбу, на безденежье, и писаны заискивающим,
униженным тоном. То же продолжалось и
при Екатерине I и Петре II . В 1726 году в Курляндии
возник вопрос об избрании в герцоги Морица,
графа Саксонского (незаконного сына польского
короля Августа II), при условии женитьбы
его на Анне; но выполнению этого плана,
на который охотно согласилась бы Анна,
помешал князь Меншиков, сам добивавшийся
курляндской герцогской короны. Последняя
надежда Анны на замужество была разрушена,
и она стала все более и более обращать
внимание на одного из своих придворных,
камер-юнкера Эрнеста-Иоганна Бирона .
Неожиданная смерть отрока-императора
Петра II, последовавшая 19 января 1730 года,
совершенно изменила судьбу Анны. Из обездоленной
вдовицы, не имеющей права распорядиться
даже в своем маленьком государстве, она
сделалась императрицей всероссийской.
В заседании Верховного Тайного Совета,
в день кончины Петра II, князья Голицыны
и Долгорукие высказались против тех наследников,
которые могли бы занять русский престол
по "тестаменту" Екатерины I.
Наследники эти были: внук Петра
Великого, двухлетний сын умершей
в 1728 году голштинской герцогини
Анны Петровны, Петр-Ульрих, и вторая
дочь Петра Великого, цесаревна
Елизавета Петровна. В случае
выбора малолетнего Петра-Ульриха
можно было опасаться вмешательства
в дела России отца его, голштинского
герцога Фридриха-Карла, а Елизавете
Петровне не сочувствовали многие
из "верховников" из-за ее
легкомысленного образа жизни.
Кроме этих двух наследников,
были еще четыре особы царского
дома: первая жена Петра Великого,
Евдокия Феодоровна Лопухина, и
три дочери царя Иоанна Алексеевича.
Остановились на средней из
дочерей, курляндской герцогине
Анне Иоанновне, рассчитывая,
между прочим, на ее обездоленное
положение в Митаве. Ее предложил
самый влиятельный член Верховного Тайного
Совета, князь Дмитрий Михайлович Голицын,
уверенный, что Анна, из желания царствовать,
согласится на некоторые "кондиции",
ограничивающие ее самодержавную власть.
"Кондиции" эти решено было отправить
Анну в Митаву с тремя депутатами от Верховного
Тайного Совета, Сената и генералитета.
В депутацию были избраны: уже прежде известный
Анне князь Василий Лукьянович Долгорукий,
брат князя Дмитрия Михайловича Голицына,
сенатор князь Михаил Михайлович младший
Голицын и генерал Леонтьев . Они должны
были вручить Анне письмо от Верховного
Тайного Совета и получили от него инструкцию
с наставлениями, как действовать в Митаве.
Раньше этой официальной депутации прибыл
к Анне гонец с уведомлением от Рейнгольда
Левенвольде, что вовсе не весь народ желает
ограничения ее самодержавия. В тот же
день, позднее, приехал посланный Ягужинским
Сумароков, со словесным от него советом
Анне не верить всему, что станут ей представлять
депутаты Верховного Тайного Совета. Архиепископ
новгородский Феофан Прокопович, будучи
убежденным сторонником неограниченного
самодержавия, тоже поторопился отправить
гонца к Анне. Несмотря на эти предупреждения,
новая императрица подписала 25 января
1730 года "кондиции" и затем отбыла
из Митавы в Москву.
"Кондиции"
состояли из восьми пунктов
и так определяли власть императрицы:
она должна была заботиться
о сохранении и распространении
в русском государстве православной
христианской веры; обещала не
вступать в супружество и не
назначать наследника престола
ни при жизни, ни по духовному
завещанию; без согласия Верховного
Тайного Совета, который она обязывалась
сохранить в составе 8 членов,
она не имела права объявлять
войны и заключать мир, облагать
подданных новыми податями, производить
в чины служащих как в военной,
так и в гражданской службе,
выше полковника и VI ранга,
раздавать придворные должности,
производить государственные расходы,
жаловать вотчины и деревни.
Кроме того, "шляхетство" (дворяне)
только по суду могло быть подвергаемо
лишению чести и имущества, а за важные
преступления - смертной казни. "Кондиции"
эти составляли лишь черновой набросок
политического проекта князя Д.М. Голицына,
примером для которого послужило стремление
шведской аристократии в 1719 - 1720 годах,
при воцарении в Швеции Ульрики-Элеоноры,
усилить власть государственного совета,
возвратив ему то значение, какое он имел
в XVII веке при Христине, Карле X и в первые
годы правления Карла XI. Но как сейм в Швеции
восстал тогда против аристократии и подчинил
своему контролю шведский государственный
совет, так и русское среднее шляхетство
одержало победу над "верховниками"
вообще и князем Д.М. Голицыным в частности.
Князь Голицын слишком самонадеянно
взялся за начертание в своем
проекте нового государственного
строя, не предполагая, что
может встретить противодействие
со стороны шляхетства, так как
он создавал свой проект в
интересах, главным образом, "родословных
людей", т. е. высшего шляхетского
слоя. В ожидании назначенного
на 19 января 1730 года бракосочетании
юного императора с княжной
Екатериной Алексеевной Долгорукой,
в Москву съехалось к этому
дню провинциальное шляхетство
и собрались армейские полки,
с их генералами, штаб- и обер-офицерами.
Разные события последнего времени,
как, например, падение всемогущего
Меншикова и чрезмерное возвышение
Долгоруких, а также усиление
власти Верховного Тайного Совета
- все это обсуждалось в разных
кружках генералитета и шляхетства.
Избрание Анны возбудило сначала
сильное удивление, главным образом,
в дипломатических кругах, где
она была мало известна.
Когда узнали о ее бедственном
положении в Курляндии, удивление
сменилось общим удовольствием:
все кружки, все отдельные лица
стали связывать с ее избранием
свое благополучие. "Родословные
люди" рассчитывали, предложив ей
иные "пункты", чем намеченные
"верховниками", получить преобладающее
политическое значение; среднее
шляхетство надеялось приобрести для
себя льготы; некоторые лица из высшего
духовенства мечтали о восстановлении
при Анне патриаршества. При общем возбуждении
умов в среде генералитета и шляхетства
возникал целый ряд иных политических
проектов. Их дошло до нас 12, и под ними
находится более 1100 подписей. Из этих проектов
8 были поданы в Верховный Тайный Совет,
а остальные 4 не получили официального
движения. Все 12 проектов ставят вопрос
об организации высших государственных
учреждений, но не в той форме, как того
желали "верховники"; они стремятся
к участию в государственном управлении
"шляхетства", с преобладанием старинной
московской знати; некоторые из них с этой
целью вводят в Верховный Тайный Совет
представителей всех старейших, так называемых
"родословных" русских "фамилий";
другие же уничтожают Верховный Тайный
Совет и взамен его ставят Сенат с участием
таких же представителей. Затем все проекты
говорят о разных льготах для шляхетства,
например, о большем распространении образования,
о сокращении срока обязательной военной
службы, об уничтожении закона Петра Великого,
установившего единонаследие, о баллотировке
в шляхетских собраниях кандидатов на
главнейшие должности в центральных и
областных учреждениях и в полках.
С 10 до 15 февраля Анна прожила
в селе Всесвятском, под Москвой,
желая, чтобы погребение Петра
II совершилось в ее отсутствие.
15 февраля произошел торжественный
въезд императрицы в Москву, а
20 и 21 февраля высшие сановники,
шляхетство и все жители Москвы
приносили ей присягу на основании
"кондиций"; в провинции были
тоже отправлены присяжные листы.
Так как число сторонников
самодержавия Анны значительно
увеличилось, и к ним присоединились
даже многие из подписавших
разные шляхетские планы и
проекты, то они решили обратиться
к Анне с челобитной о "восприятии
самодержавия", но сразу они
не решились этого сделать,
так как "верховники" шли
на компромисс с поданными
им шляхетскими проектами. 25 февраля
шляхетство, с князем А.М. Черкасским
во главе, явилось к императрице и подало
ей "челобитную" о том, чтобы все шляхетские
проекты были рассмотрены выборными от
шляхетства, которые и должны "сочинить
форму правления государственного"
и поднести ее на утверждение императрице.
Анна написала на прошении "учинить
по сему". Шляхетство ушло совещаться,
а оставшиеся перед императрицей гвардейские
офицеры подняли шум и стали кричать, что
не следует предписывать государыне законы,
и что она должна быть такою же самодержицей,
как были ее предки. Затем, предводимые
фельдмаршалом князем И.Ю. Трубецким, они
подали челобитную, составленную и прочитанную
гвардейским офицером, князем А.Д. Кантемиром,
о восприятии самодержавия. Выслушав ее,
Анна надорвала "кондиции" и объявила
себя самодержавной императрицей, вследствие
чего 28 февраля со всех была взята новая
присяга. Во исполнение желания, выраженного
в челобитной и во многих шляхетских проектах,
Анна уже 4 марта уничтожила Верховный
Тайный Совет и восстановила Правительствующий
Сенат в том виде, в каком он существовал
при Петре Великом.
По плану Миниха Сенат был
разделен на пять департаментов:
1) дел, касающихся духовенства, 2)
военных, 3) финансов, 4) юстиции, 5) промышленности
и торговли. 28 апреля 1730 года произошла
в Москве торжественная коронация
императрицы. Не будучи подготовлена
к той роли, какая ей выпала
на долю в зрелом возрасте,
Анна стала вдали от забот
правления. За нее думали и
работали другие. Внешняя политика
во все время ее царствования
находилась в ведении А.И. Остермана;
делами церковными руководил
Феофан Прокопович; русские войска
побеждали благодаря военным
талантам Миниха и Ласси ; во
главе внутреннего управления
сначала стоял тоже Остерман,
а потом Бирон. О развитии
промышленности и торговли старались,
хотя и не могли действовать
совершенно самостоятельно: Александр
Львович Нарышкин, знаменитый дипломат
эпохи Петра Великого - барон П.П.
Шафиров, кабинет-министр А.П.
Волынский и президент коммерц-коллегии
граф Платон Иванович Мусин-Пушкин
. По отзывам всех современников, Анна
Иоанновна обладала здравым умом; некоторые
находили, что сердце ее не было лишено
чувствительности; но с самого детства
ни ум, ни сердце ее не получили надлежащего
направления.
При внешнем благочестии, она
проявляла не только грубость
нравов и суровость, но даже
жестокость. Было бы несправедливо
приписывать исключительно влиянию
Бирона все гонения, ссылки, пытки
и мучительные казни, совершившиеся
в ее царствование: они обусловливаются
и личными свойствами Анны. В
конце 1731 года императрица переехала
из Москвы в Петербург, и
с этого времени начался иноземный
склад ее правительства с Бироном
во главе. С внешней стороны
могло казаться, что правительство
Анны Иоанновны продолжает идти
по стопам Петра Великого, но
на самом деле было не так.
Остерман и Миних, бывшие при
Петре Великом лишь исполнителями
его предначертаний, стали полновластными
распорядителями и весьма часто
шли вразрез с основными принципами
реформ первого императора. Ученики
Петра Великого, преданные ему
русские люди, как Татищев, Неплюев,
князь Кантемир, А.П. Волынский,
следовали его заветам, но встречали
на своем пути препятствия,
иногда непреодолимые, и подвергались
гонениям со стороны немцев-правителей.
В делах внутреннего центрального
управления коллегиальный принцип
Петра Великого стал постепенно
вытесняться принципом бюрократического
и единоличного управления, проводником
которого был Остерман. По его
мысли учрежден в 1731 году Кабинет
министров, "для лучшего и порядочнейшего
отправления всех государственных
дел, подлежащих рассмотрению
императрицы". Кабинет был поставлен
выше Сената.
Кроме существовавших уже коллегий,
возник целый ряд отдельных
канцелярий, контор и экспедиций,
а в Москве учреждено два
приказа для окончания не решенных
дел: судный - по делам гражданским
и розыскной - по делам уголовным.
В том же 1731 году возник Сибирский
приказ, а в 1733 году расширена
деятельность Доимочного приказа,
первоначально учрежденного еще
Верховным Тайным Советом в
1727 году. Одним из крупных недостатков
русской государственности было отсутствие
систематического законодательного Уложения.
Правительственные комиссии, учреждавшиеся
при Петре Великом и его преемниках для
составления нового Уложения, ничего не
сделали, а потому указом 1 июня 1730 года
было повелено "начатое Уложение немедленно
оканчивать и определить к тому добрых
и знающих в делах людей, по рассмотрению
Сената, выбрав из шляхетства и духовных
и купечества". Надежды, возложенные
на депутатов, не оправдались; выборные
от шляхетства съезжались вяло, и Сенат,
убедившись, что депутаты не могут принести
никакой пользы, определил указом 10 декабря
1730 года отпустить их домой, а работу над
Уложением поручить особой комиссии знающих
людей. Однако работы этой бюрократической
комиссии туго подвигались вперед. Уложение
царя Алексея Михайловича, продолжая оставаться
единственным судебным кодексом, было
выпущено новым изданием. В Синоде неограниченно
властвовал первенствующий его член, Феофан
Прокопович, этот поистине "верховник"
в духовном ведомстве, который, искусно
освобождаясь от своих недругов архиереев,
сочленов по Синоду, направлял деятельность
"духовного коллегиума" на путь, начертанный
им же в "Духовном регламенте".