Анализ книги А.П. Казаркина «Русская литературная классика ХХ века»

Автор работы: Пользователь скрыл имя, 03 Мая 2012 в 21:32, реферат

Краткое описание

Многие русские исследователи уделяли внимание жизни и творчеству И.А. Бунина. Большую роль в этих исследованиях играет биография писателя и связь ее с периодами творческой деятельности. Так, например, работа А.Бабореко «И.А. Бунин: материалы для биографии» представляет собой исследования биографии писателя и своеобразную периодизацию творчества на ее основе.

Содержимое работы - 1 файл

Документ Microsoft Word.doc

— 84.50 Кб (Скачать файл)


Введение.

 

Многие русские исследователи уделяли внимание жизни и творчеству И.А. Бунина. Большую роль в этих исследованиях играет биография писателя и связь ее с периодами творческой деятельности. Так, например, работа А.Бабореко «И.А. Бунин: материалы для биографии» представляет собой исследования биографии писателя и своеобразную периодизацию творчества на ее основе.

 

В данной работе Бабореко не уделяет пристального внимания «Жизни Арсеньева» Бунина, говоря лишь о том, что английский перевод этого произведения имел в Лондоне большой успех и что «Арсеньев» вышел также в Италии, Швеции, Норвегии и во Франции.

 

А.П. Казаркин в книге «Русская литературная классика ХХ века» пишет главу «Иван Бунин», где упоминает и о «Жизни Арсеньева» как об итоговом произведении писателя. Здесь исследователь отличает жанровую специфику, называя это произведение лирико - философской повестью-поэмой; специфику образа главного героя; основные мотивы (любви и смерти); подтексты. Также Казаркин говорит, что «это не столько автобиография или исповедь, сколько подведение итогов жизни поколения, мысли о пути человека, о земном и небесном» (Казаркин: 16). Таким образом, исследователя в большей мере волнует образно-психологическая сторона «Жизни Арсеньева».

 

Михайлов О.Н. в своих книгах «И.А. Бунин. Очерк творчества» и «Строгий талант» не посвящает отдельной главы «Жизни Арсеньева», говоря об этом произведении как об итоговом произведении эмигрантского периода. В своих работах Михайлов отмечает итоговость и значительность произведения: условность имен и фамилий, прозрачность прототипов, раскрытие личности Арсеньева, медитации Бунина о смысле бытия - все это и составляет исключительность «Жизни Арсеньева». Кроме того, исследователь указывает на автобиографичность произведения.

 

А. Твардовский в своем предисловии к 6-ти-томному собранию сочинений И.А. Бунина освещает связь его биографии и творческой деятельности. Исследователь говорит об излюбленных мотивах и темах Бунина в определенные периоды, к примеру, крушение мира помещечьей усадьбы и опустение дворянских гнезд. Эта тема волновала Бунина до глубины души. Или тема деревни: писатель очень любит образы крестьян, деревенской жизни. Он сочувственно относится к своим деревенским героям.

 

Твардовский отмечает, что в эмигрантский период Бунин обращается к вечным темам: любви и смерти. Но эта линия не принадлежит исключительно Бунину. «В этот период реализм его делает заметные уступки модернистским поветриям» /Твардовский: 18/. Исследователь не выделяет «Жизнь Арсеньева» из общего потока произведений эмигрантской поры и говорит о данном произведении лишь для того, чтобы показать как реализуются основные бунинские мотивы. В частности, мотив любви, который неразрывно связан с мотивом смерти. «Любовь - причем любовь земная, телесная, человеческая - может быть, единственное возмещение всех недостач, всей полноты, обманчивости и горести жизни» /Твардовский: 20/. Твардовский утверждает, что любовь непосредственно связана со смертью, и смерть - итог, некое завершение любви, своеобразная развязка.

 

Таким образом, Твардовский, как и другие исследователи, обращает внимание на творческий путь Бунина, определяющийся его биографией, и на развитие основных мотивов в поэтических и прозаических произведениях.

 

В данной курсовой работе мы провели разграничение временных пластов: времени повествования и времени самого события. Это следует отметить в качестве основной проблемы, т.к время события и время повествования «вплетаются» друг в друга, организуясь категорией памяти главного героя, так что порой очень сложно отграничить прошлое от настоящего и наоборот.

 

Через соотношение времен можно проследить становление памяти и развитие сознания главного героя. Кроме того, через такое сопоставление обнаруживаются экзистенциальные вопросы, волнующие Арсеньева, т.е. основные мотивы (например, мотив смерти: понятие о смерти, данное априорно).

 

Новизна нашего анализа заключается в том, что посредством разграничения временных пластов мы прослеживали концепцию личности, категории памяти, особенности восприятия главного героя, что ранее не делали исследователи творчества И.А. Бунина.

 

В дальнейшем при исследовании «Жизни Арсеньева» планируется изучить работы Ю.Мальцева, В.Линкова «Мир человека в творчестве Толстого и Бунина», а также предисловие Паустовского к книге «Бунин» издательства «Московский рабочий».

 

Основная часть.

 

В 1-ой главе устанавливается тенденция переплетения двух пластов времени: времени повествования и времени непосредственно события, которая будет просматриваться на протяжении всего нашего анализа.

 

Первый абзац: «Вещи и дела, аще не написании бывают, тмою покрываются и гробу беспамятства предаются, написании же яко одушевление…» Эта фраза звучит в настоящем как постулат, однако она же отсылает и к прошлому. Именно эта фраза приотворяет дверь в прошлое Арсеньева.

 

Следующий абзац: «Я родился…» Здесь перед нами чистый факт, без философского подтекста, без авторской оценки. Это сразу отсылает нас к прошлому главного героя.

 

Далее идет авторская медитация, где наблюдается сплетение пластов времени. Здесь размышления в настоящем, но в этом размышлении есть и прошлое: «и очень жаль, что мне сказали, когда именно я родился», и настоящее: «…я бы теперь и понятия не имел о свеем возрасте,- тем более, что я еще совсем не ощущаю его бремени», и даже ирреальное с установкой на будущее: «…и, значит, был бы избавлен от мысли, что мне будто бы полагается лет через десять или двадцать умереть».

 

В последующем абзаце автор рассказывает о роде Арсеньевых. Это осознание своего происхождения в настоящем и анализ этого осознания: «Знаю, что род наш «знатный, хотя и захудалый», и что я всю жизнь ощущал эту знатность, гордясь и радуясь, что я не из тех, у кого нет ни рода, ни племени.

 

Далее идет авторская медитация.

 

После нее - снова рассказ Арсеньева о своем роде. Стоит отметить, что здесь еще нет чистого события. Он говорит о таком прошлом, которое лежит за пределами его биологической жизни и в какой-то мере за пределами его сознания.

 

Т.о., первая глава говорит о том, что не вошло в сознание Арсеньева, т.е. это даже не воспоминание, это то, что лежит за границами памяти, но передается как исторический факт, как некая дата или материя: «Я родился полвека тому назад», «О роде Арсеньевых, о его происхождении мне почти ничего неизвестно»; «В гербовнике наш род отнесен к тем…».

 

В самом начале 2-ой главы перед нами предстает время события, что актуализируется с помощью следующего: «Самое первое воспоминание мое…», т.е. уже с первой фразы автор раскрывает для читателя мир своего прошлого.

 

В этом же начальном абзаце есть авторская медитация. Своим воспоминанием он задает тему, на которую впоследствии рефлексирует и пытается ее осмыслить.

 

В начале второго абзаца есть установка на прошлое, на раннее детство Арсеньева: «младенчество свое я вспоминаю с печалью». Но дальше снова перед читателем авторские философствования. Здесь виден плавный переход от частного к общему: сначала автор говорит о своем младенчестве, потом: «Каждое младенчество печально». Прошлое рассматривается автором через призму зрелых философских умозаключений.

 

В следующем абзаце автор снова от общего осуществляет переход к частному: «Может быть, младенчество мое…» После этого идет элемент воспоминания. Нужно отметить, что автор не просто описывает или повествует о своем прошлом, перед нами постоянное движение мысли, перед нами размышления о прошлом в настоящем. Далее снова пространство размышления расширяется: «Но грустит ли в тишине, в глуши какой-нибудь сурок, жаворонок?» Здесь, в этой медитации, автор пытается соотнести, сравнить природное чувствование и человеческое; человеческое знание и природное. И автор делает вывод: «А я уже тогда знал все это».

 

Следующий абзац начинается с постановки вопроса: « Где были люди в это время?» Автор пытается познать истоки бытия, перед нами устремление в прошлое, но это прошлое даже не входит в рамки жизни Арсеньева, это историческое (а может, религиозное) прошлое. Это медитация в настоящем. Далее идет описание хутора Каменка. И это будет относиться к прошлому Арсеньева. В абзац вкраплен вопрос - своеобразная медитация. Потом - описание эпизода детства Арсеньева. Но перед нами не прошлое в чистом виде, а уже пересмотренное через призму взрослого осознания. Т.о., это воспоминание о прошлом в настоящем. Об этом говорят вопросы экзистенциального содержания и другие эмоциональные отступления.

 

В последнем абзаце та же ситуация. Однако за основу взят другой эпизод из детства, другое воспоминание. Абзац заканчивается рядом вопросов, что говорит о том, что рассказчик еще не может ответить на них, до конца осмыслить свое прошлое.

 

Третья глава начинается с утверждения о том, что детство стало связывать Арсеньева с жизнью, что у него есть фрагментарные воспоминания о прошлом. Это первый абзац.

 

Второй абзац обращает читателя к прошлому Арсеньева. Однако и здесь размышления о прошлом в настоящем, что подчеркивается оборотом: «Помню до сих пор», «Помню, что».Эти переживания детства воссоздаются в настоящем, воссоздаются не только сами факты, события, но и чувства: «Зато как помню городское утро!» Читатель из контекста может понять отношение автора к своему пережитому детству. И это отношение очень неоднозначно: говорится о скудости детства, но в то же время прослеживается какая-то восторженность теми событиями.

 

Третий абзац раскрывает перед читателем эпизод из прошлого. Причем, здесь нет авторской рефлексии. Зато здесь есть эмоциональная оценка некоторых фрагментов, что

 

опять-таки говорит, что это размышление о прошлом в настоящем, хотя, наверное, лучше сказать не размышление, а воспоминание в чистом виде без перехода на бытийные темы.

 

Последний абзац - контаминация воспоминаний и философских размышлений.

 

Таким образом, перед нами нет чистого времени события, т.к. вес фрагменты прошлой действительности пропущены сквозь сознание автора, сквозь его накопленные философские знания, сквозь жизненный опыт (рацио + эмпиризм), читателю представлена особая реальность - реальность художественная как порождение авторского сознания и памяти.

 

В четвертой главе перед нами почти на протяжении всего повествования рисуется прошлое Арсеньева. Но это прошлое уже не столь фрагментарное, отрывочное, «безумное», как в предыдущих главах, но и не целостное прошлое: воспоминания более точны, но так же скудны, разрозненны. Здесь же автор делает оговорку философского характера:»Мы знаем, что помним - мы, с трудом вспоминающие даже вчерашний день!»

 

И эта оговорка наводит на мысль о том, что человек, в частности, сам Арсеньев, закреплен, укоренен в своем настоящем. Об этом также свидетельствует использование форм глагола настоящего времени для обозначения ситуаций из прошлого, т.е. Арсеньев говорит о своем детстве в настоящем времени: «детская душа моя начинает привыкать», «мир для меня все ограничивается усадьбой» и др. С помощью этого приема автор воссоздает колорит того времени, а также дает читателю детство, пересмотренное зрелым сознанием. Арсеньев будто возвращается в свое прошлое, но уже с багажом воззрений себя зрелого, взрослого, пережившего многое, с накопленным жизненным опытом. Он воссоздает и анализирует свои детские чувства, ощущения; рассматривает (прослеживает) эволюцию своего эмпирического и рационального знания. Если раньше его сознание воссоздавало отрывочные фрагменты детской бытийности, то теперь мир более категоризован, четче организован. Автор говорит о замкнутости мира: «мир для меня еще ограничивается усадьбой, домом и самыми близкими» - так может рассудить человек, который уже вышел за пределы этого замкнутого мирка и смотрит на него, как на прошлое. Отсюда, в прошлое, описываемое автором, косвенно (скрыто) вклеивается, вплетается настоящее.

 

Арсеньев из всего потока жизни уже выделяет самых близких людей, причем так, что лица этих людей не размыты, но создаются целостные портреты - характеры. Так, он с точностью описывает характер своего отца, подмечая его противоречивые черты. Тогда он с интересом уже наблюдает за отцом, делая это целенаправленно, чтобы хоть кое-что о нем узнать. Арсеньев вспоминает и категоризует свои чувства и эмоции, которые возникают у него по отношению к отцу: «Я уже чувствовал к нему не только расположение, но временами и радостную нежность, он мне уже нравился, отвечал моим слагающимся вкусам…» Таким образом, уже сам Арсеньев дает оценку своему детскому развивающемуся сознанию: «слагающиеся вкусы». То есть, перед нами формирование, динамика сознания, памяти, которая вбирает в себя все больше и больше.

 

Далее Арсеньев вспоминает няньку, осознает ее роль в их доме, говоря о близости ее к семье. И снова воспоминание проходит сквозь призму авторского сознания, наполняется оценочностью уже не детского рацио.

 

Арсеньев также вспоминает о определяет в своей жизни братьев и двух своих сестер. Говорит о том, что мать он осознал и почувствовал раньше всех, когда почувствовал и осознал себя самого. Здесь подчеркивается монолитность, неразделимость с матерью на чувственном уровне, однако сознание ребенка уже отделено от материнского.

 

Следующий абзац- авторская медитация. Здесь его воспоминание, чувство возводится в разряд всеобщего, философского. Сначала - постулат: «Всё и все, кого любим мы, есть наша мука». Далее идет подтверждение этой мысли собственным опытом.

 

Последний абзац - молитва о своей матери. По своему пафосу эта часть повествования подобна эпитафии и носит более возвышенный характер.

 

Заканчивается глава фразой «Пути мои выше путей ваших, и мысли мои выше мыслей ваших». Это еще более подчеркивает молитвенный характер этого высказывания. В этом абзаце автор не вспоминает прошлого, его сознание «работает» в настоящем. Это своеобразное отступление от общего потока повествования, направленного на осознание и воспроизведение фактов и чувств из прошлого.

 

Пятая глава также представляет собой повествование о прошлых чувствах, о пережитом в обработке настоящего сознания. Сказано: «однажды осенней ночью я

 

почему - то проснулся…». Арсеньев помнит сам факт пробуждения, но не помнит его мотивировки. В настоящем он говорит о себе-ребенке: «Но я уже знал, помнил, что я не один в мире, что я сплю в отцовском кабинете, - я заплакал, я позвал, разбудил отца». Это свидетельствует о том, что его детский багаж памяти постепенно заполнялся новыми знаниями, в его сознании проявлялись уже причинно-следственные связи. Кроме того, здесь указание на то, что жизнь маленького Арсеньева становилась все полнее, насыщеннее: «Постепенно входили в мою жизнь и делались ее неотъемлемой частью люди». В этой же фразе можно увидеть ссылку на то, что кругозор Арсеньева расширялся поступательно.

Информация о работе Анализ книги А.П. Казаркина «Русская литературная классика ХХ века»