Народная песня и её воплощение в произведениях И.А.Бунина

Народная песня и  её воплощение в произведениях  И.А.Бунина

Появление жанра песни в творчестве Бунина,  по славам Иншаковой, обусловлено, в первую очередь, мировоззрением художника. Через песню он ощущал «кровное родство» с предками. С ранних лет песня вошла в сознание поэта, стала мучить своей «дивной прелестью», она рассказывала ему о жизни в России [Иншакова 2000:77].

Жанр песни проявляется в творчестве Бунина по-разному. Писатель может вводить в свои произведения фольклорные песни без существенных изменений. Так, в стихотворении «На хуторе» используется фрагмент из старинной народной песни, которую Бунин слышал от отца. «Иногда отец брал гитару в руки и пел старинные русские песни; пел он музыкально, подняв брови, чаще с печальным видом, и производил большое впечатление» [Муромцева – Бунина; 1989:66].  В стихотворении  «На хуторе» (I, 106) воссоздана картина такого вечера. В первой строфе рассказ о том, как отец берёт гитару и начинает играть:

Свечи нагорели, долог зимний вечер…

Сел ты на лежанку, поднял тихий взгляд –

И звучит гитара – песнею печальной

Песне беззаботной, старой песне в лад.

А дальше следует фрагмент песни:

Где ты закатилось, счастье золотое?

Кто тебя развеял по чистым полям?

Не взойти над степью солнышку с заката,

Нет пути-дороги к невозвратным дням!

Грусть, которой проникнуто стихотворение, усиливается в последней строфе:

Свечи нагорели, долог зимний вечер…

Брови ты приподнял, грустен тихий взгляд…

Не судья тебя я за грехи былого,

Не воротишь Жизни прожитой назад!

От отца Бунин слышал и другую песню: «Мой отец пел под гитару старинную, милую в своей романтической наивности песню, то протяжно укоризненно, то с печальной удалью, меняя лицо соответственно тем двум, что участвовали в песне, один спрашивал, а другой отвечал:

-Что ты замолк и сидишь одиноко,

Дума лежит на угрюмом челе?

Иль ты не видишь бокал на столе?

Иль ты не видишь бокал на столе?

-Долго на свете не знал я приюту,

Долго носила земля сироту!

Раз, в незабвенную жизни минуту,

Раз я увидел созданье одно,

В коем всё сердце моё вмещено!

В коем всё сердце моё вмещено!

Середины песни я не помню, - помню только ту печальную, но бодрую, даже дикую удаль, с которой  вопрошавший друг обращается к своему печальному другу:

Стукнем бокал о бокал и запьём

Грустную думу весёлым вином!»

[Муромцева – Бунина; 1989: 67]

Эта песня органично вошла в рассказ Бунина 1895 года  «В поле» (II, 92-107). Её исполняют два старика, оставшиеся в одиночестве на занесённом снегом хуторе. Этой песнью тонко подчёркивается грусть, которой проникнут рассказ.

Похожую функцию выполняет и песня, которую с  «грустной, безнадёжной удалью» поют мелкопоместные в рассказе «Антоновские яблоки»:

На сумерки буен ветер загулял,

Широки мои ворота растворял, -

Широки мои ворота растворял,

Белым снегом путь – дорогу заметал…

(II, 193)

Эта песня - «заупокойный плач по помещичьей России» [Померанцева; 1973:145].

Бунин использует в своих произведениях не только песни, услышанные от родных, но и найденные им в сборниках. «Иногда Бунин идёт и от книги. Он внимательно изучал  исторические песни малорусского народа, изданные В.Антоновичем и М. Драгомановым, сборники Е.В. Барсова, П.В.Киреевского, П.Н.Рыбникова, делал из них многочисленные выписки. Очевидно, был знаком со сборником великорусских песен А.И. Соболевского. П.В. Шейна, а также с лубочными песенниками, сборниками частушек и поговорок»,  [Померанцева 1973:140]. Так, песня «Сова ль ты моя, совка», которая поётся в рассказе «Божье дерево» (V, 351), зафиксирована в Тенешевском архиве, варианты песни «Как у нас по садику…», использованной в «Деревне» (III, 126), сохранились и в архиве Киреевского,  и в записях самого Бунина. Померанцева считает, что все песни, которые встречаются в прозе Бунина, либо были когда-то услышаны им самим, либо взяты из архивов или песенных сборников. Использование песен необходимо Бунину для того, чтобы охарактеризовать героя, помочь читателю понять его внутренне состояние. При этом  Бунин может и не воспроизводить её слов, а просто сказать о смысле. Так,  в рассказе «Танька» в песнях, которые поёт деревенская женщина, раскрывается её судьба и будущее её дочери: «Тихим голосом пела она «старинные песни», которые слыхала ещё в девичестве, и Таньке часто хотелось от них плакать. В темной избе, завеянной снежными вьюгами, вспоминалась Марье её молодость, вспоминались жаркие сенокосы и вечерние зори, когда шла она в девичьей толпе полевою дорогой с звонкими песнями, а за ржами опускалось солнце и золотой пылью сыпался сквозь колосья его догорающий блеск…Песней говорила она дочери, что и у неё будут такие же зори, будет всё, что проходит так скоро и надолго, надолго сменяется деревенским горем и заботой» (II, 13). В «Мелитоне» обаяние, мудрость старика – караульщика выражены в его «задушевной» песне: «Слышно было, что он рассказывал в песне про какие-то зелёные сады, с добрым укором напоминал кому –то , где ‘‘скончалась – распрощалась, ах, да прежняя любовь’’…» (II, 207). Старинная песня  «Закипели в колодезях воды, /Заболело во молодце сердце» выражает тоску потерявшего силу, состарившегося  Кастрюка: «напевал он, и ему вспоминалось прежнее, мысли тянулись к тому времени, когда он сам был хозяином, работником, молодым и выносливым…» (II, 22).

Наталья, героиня «Суходола»,  пытается с помощью слов старинной песни объяснить  причину постигших её бед: «Я ведь уж сказывала…Молода – глупа была-с. «Пел на грех на беду соловей во саду…»А, известно, дело моё было девичье…» (III, 144).

Песни в прозе Бунина  разнообразны по жанрам, это и лирические любовные, например, песня, которую слышит на постоялом  дворе Тихон Красов:

Пришёл мой скучный вечер,

Не знаю, что начать,

Пришёл мой друг любезный,

Он стал меня ласкать…

(III, 64)

К жанру  лирической можно отнести и песню из рассказа «Косцы»:

Ты прости – прощай, любезный друг,

И, родимая, ах да прощай, сторонушка!

Ты, прости – прощай, любезная, неверная моя,

По тебе ли сердце черней грязи сделалось,

Коль не любишь, не мил – бог с тобой,

Коли лучше найдёшь – позабудешь!

Ах, коли лучше найдёшь  – позабудешь,

Коли хуже найдёшь – пожалеешь!

(V, 71)

Это и жалостливые песни, которые поются нищими. Примером может служить песня мальчика - калеки из повести «Деревня»:

Взгляните, мамаши,

Какие мы есть несчастные, страдащие!

Ах, не дай господь, мамаши,

Таким страдащим быть!

(III, 72)

И колыбельные. Бездетная Настасья Петровна качает пустую люльку и поёт. В этой песне звучит боль, чувство безысходности женщины, лишённой радости материнства:

Где мой дитятко лежит?

Где постелюшка его?

Он в высоком терему,

В колыбельке расписной.

Не ходите к нам никто,

Не стучите в терему!

Он уснул, започивал,

Тёмным пологом покрыт,

Расцветною тафтой

(III, 16)

Встречаются у Бунина жестокие романсы: «Вот скоро, скоро я уеду, /Забудь мой рост, мои черты!» – поёт лавочница в рассказе «Учитель» (II, 59). Таким образом, она выражает свои чувства

Возможно, к жанру народного романса относится песня, которую  поёт Яков Демидыч в рассказе «Божье дерево»:

Мой сон и грусти люты

Вообрази себе

И вспомни те минуты,

Как был я люб тебе…

(V, 354)

Об этой песне слушатель говорит следующее: «Теперь таких песен не поют, эта песня старинная и к тому же городская».

Известный романс «В одной знакомой улице» (VII, 173-176) практически целиком приводится в одноимённом рассказе из  книги «Тёмные аллеи». Строки романса  напоминают герою о его молодости и первой любви.

В повести «Деревня» на девичнике Молодой звучит известная обрядовая песня. Это помогает выразить дух народа, его таланта.

Как у нас при вечеру-вечеру,

При последнем концу вечера,

При Авдотьином  девишнику…

(III, 129)

Бунин долгое время прожил в Малороссии, украинский фольклор пленял его так же, как и русский. В произведениях Бунина встречаются песни, взятые из украинского устного народного творчества. В рассказе «На край света» крестьяне, вынужденные покинуть родную деревню, вспоминают «величаво-грустную» думу о том, «як на Чорному морi, на бiлому каменi сидить ясен сокiл – бiлозiрец, жалiбненько квилить - проквиляэ» (II, 51). - Здесь приводится фрагмент из думы «Алексей Попович и буря на чёрном море». Десять вариантов этой думы опубликованы в сборнике Антоновича и Драгоманова. Бунин в своём рассказе приводит общие черты украинских дум. Размышляя о крестьянах, автор считает, что судьба  этих людей будет схожа с судьбой героев дум: «Многих из них ожидали «кайдани турецькii, каторга, бусурманськая», и «сивi тумани» в дороге и одинокая смерть под степным курганом, и стаи орлов сизокрылых, что будут «на чорнi кудрi наступати,  з лоба очi козацькi видирати…» (там же). В этом же рассказе приводится отрывок из украинской песни: «Ой, зiйдi, зiйдi, / Ясен мiсяцю!» (II,54).

Наталья, героиня «Суходола», сосланная на дальний хутор Сошки, слушает песни, которые поёт Марина. Бунин приводит фрагменты двух украинских песен: исторической об осаде неверными Почёва и любовной:

В концi греблi шумят верби,

Що я посадила, -

Нема мого

Миленького,

Що я полюбила…

(III, 169)

Украинскую песню слышит герой романа «Жизнь Арсеньева», и эта песня имеет большое значение. С её помощью Бунин старается как можно убедительней передать внутреннее состояние Алексея Арсеньева: «Они говорили, а я слушал: “Ой, на горi та женцi жнут…” Песня рассказывала, что на горе жнут хлеборобы, текла ровно, долго, грустью разлуки, потом крепла и звучала твёрдо – волей, далью, отвагой, воинском ладом:

А по пiд горою

По – пiд високою

Козаки йдуть!

Песня протяжно и грустно любовалась, как течёт по долине казацкое войск, как ведёт его славный Дорошенко, едет впереди всех. А за ним, говорила она, за ним Сагайдачный,-

Що промiняв жiнку

На тютюн та люльку,

Необачный…

Она медлила, гордо дивилась столь странному человеку. Но вслед за тем била в литавры с особенно радостной волей:

Менi з жiнкой

Не возиться!

А тютюн та люлька

Козаку в дорозi

Знадобиться!

Я слушал, грустно и сладко чему-то завидуя» (VI, 263). Герой постепенно понимает, что тихая семейная жизнь не для него, он создан для чего-то особенного. Алексей Арсеньев способен поступить как казак из песни. Оставить возлюбленную и отправится к чему-то неизвестному. В принципе, он так и поступает. Часто уезжает от Лики, оставляет её одну. И в итоге теряет любимую.

Жанр песни используется не только в прозе, но и в лирике. Бунин активно использует народную поэтику, мотивы и сюжеты песен для создания собственных произведений, так  стихотворение «Два голоса» (I, 341-342) написано по мотивам русской народной песни «Ночь тёмна да не месячна», а в «Белом олене» (I, 348) используется сюжет песни «Не разливайся, мой Дунай». Но поэт может не обращаться к конкретным произведениям. Соединяя мотивы и приёмы, присущие  жанру народной песни, поэт создаёт стихи, которые и по сюжету,  и тоническому строю напоминают народные песни, некоторые стихотворения так и называются «Песня»  («Я – простая девка на баштане) (I, 239), «Песня» («Зацвела на воле..») (I, 326), «Песня» («На пирах весёлых») (I, 338), «Мне вечор, младой, скучен терем был…» (I, 369). В этих произведениях сквозь отточенность, строгость и даже некоторую суровость литературного языка в поэзию врывается живая народная речь. В этих стихах речь идёт от  лица лирической героини. Девушка жалуется на одиночество и несчастную любовь.

Ю.Г. Иншакова  считает, что в творчестве Бунина присутствуют духовные песни (стихи, в основе которых лежат Библейские тексты): «В Гефсиманском саду» (I, 92), «Из Апокалипсиса» (I, 156-157) «Сон (из книги пророка Даниила)» (I, 250-251), «Потоп» (I, 218) и т.д. А также исторические: «Ковыль» (I, 90-91), «Князь Всеслав» (I, 390), «В орде» (I, 405-406). Эти стихотворения посвящены прошлому Руси (14,78).

В лирике Бунина встречаются песни, не имеющие отношения к русской фольклорной традиции. Это песни, принадлежащие другим народам: малайцам, грузинам, татарам, нубийцам. В стихотворении «У нубийских чёрных хижин» путешественники слышат песню: «Я тоскую, я печальна /Оттого, что я прекрасна...»(I, 376)

В «Малайской песне» (I, 384) речь идёт от первого лица. Герой уличил свою возлюбленную в измене и убил её. Стихотворение «Послушник» (I, 219) имеет подзаголовок «грузинская песня». Эти стихотворения, а также произведения из «Анатолийских песен» («Девичья», «Рыбацкая») (I, 294) иллюстрируют талант Бунина – переводчика.

Таким образом, мы видим, что в творчестве Бунина жанр песни представлен широко и в прозе, и в поэзии, причём поэт либо воспроизводит тексты песен, которые он когда-то слышал или нашёл в сборниках, либо, используя фольклорные мотивы, создаёт собственные оригинальные авторские произведения. В творчестве Бунина нашли отражения не только русские народные песни, но и песни других народов.