Петербург Достоевского

 

 

- 25 -

 

 

 

Март 1869 - сентябрь 1861	3-я рота Измайловского полка, дом Н. А. Полибина	3-я Красноармейская улица, участок дома 5. Дом реконструирован	Возвращение в Петербург. «Записки из мертвого дома». Издание журнала «Время»
сентябрь1861- август 1863	М. Мещанская ул., дом  А. А. Астафьевой	Казначейская ул., 1
апрель 1864	М. Мещанская ул., дом Евреинова	Казначейская ул., 9. Надстроен 4-й этаж
20 августа 1864 - январь 1867	М. Мещанская ул., дом И. М. Алонкина	Казначейская ул., 7	Журнал «Эпоха». «Записки из подполья», «Преступление и наказание». Знакомство с А. Г. Сниткиной. «Игрок»
февраль 1867- апрель 1867	Вознесенский пр., дом Ширмера	Вознесенский пр., 29	Женитьба на А. Г. Сниткиной
10 июля 1871 - сентябрь 1871	Екатеринингофский пр., 3, меблированные комнаты	Пр. Римского- Корсакова, 3. Надстроена мансарда	16 июля - рождение сына Федора
сентябрь 1871- сентябрь 1872	Серпуховская ул., 15, Дом Архангельской	Серпуховская ул., участок между домами 13 и 17. Дом не сохранился	«Бесы», «Вечный муж»
начало сентября 1872 - 1873 год	2-я рота Измайловского полка, 11, дом генерала Мевеса, кв. 26	2- я Красноармейская  ул., 11. Флигель не сохранился	Редактор-издатель «Гражданина» у кн. Мещерского
конец 1873 - май 1874	Гусев пер., 8. Дом Сливчанского	Лиговский пр., 25
21 и 22 марта 1874 года	Гауптвахта на Сенной площади	Сенная площадь	Два дня под арестом (за нарушение порядка публикаций). Читает Гюго. Его навещают А. Майков и Вс. Соловьев
сентябрь 1875- май 1878	Греческий пер., дом А.П. Струбинского	Греческий пер., 6	«Подтосток», «Дневник писателя»
октябрь 1878 - 9 февраля 1881 года	Кузнечный пер., 5. Дом Клинкострема	Кузнечный пер., 5. Частично перестроен	«Братья Карамазовы», «Пушкинская речь», «Дневник писателя». Смерть

 

 

 

 

 

 

 

 

- 26 -

 

Список используемой литературы.

 

1. Анциферов Н. П. Непостижимый город. СПб: Лениздат, 1991.

 

2. Бирон В. С. Петербург Достоевского. Л.: товарищество «Свеча», 1990.

 

3. Васильева И. М., Попова Н. И., Рыбалко Б. Н., Щукинская Р. С. Литературные музеи Ленинграда. Л.: Лениздат, 1987.

 

4. Витязева В. А., Кириков Б. М. Ленинград. Л.: Лениздат, 1986.

 

5. Канн П. Я. Прогулки по Петербургу, СПб: «Палитра», 1994.

 

6. Раков Ю. А. Петербург - город литературных героев. СПб: Химиздат,            

    2000.

 

7. Саруханян Е. П. Достоевский в Петербурге. Л.: Лениздат, 1972.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

- 30 -

В романе «Преступление и наказание» безрадостный городской пейзаж соответствует больным, диким мыслям Родиона Раскольникова, замышляющего убийство. Главный герой часто проходит через Сенную, где «жара… страшная, к тому же духота, толкотня, всюду известка, леса, кирпич, пыль и та особенная летняя вонь, столь известная каждому петербуржцу…». Блуждая вместе с Раскольниковым по Петербургу, мы остро ощущаем прежде всего невыносимую духоту. Это ощущение духоты становится лейтмотивом романа и приобретает всеобъемлющий смысл. Неслучайно одни и те же слова автор вкладывает в уста Свидригайлова и Порфирия Петровича - слова, передающие главную потребность смятенной души: «Всем человекам надобно воздуху, воздуху, воздуху-с… прежде всего!» Человек задыхается в городе, под «тяжелым петербургским небом».

Точно так же тяжко обездоленному человеку и в комнатах, где он живет. Здесь тоже невыносимо душно, нечем дышать. В таких душных и темных комнатах голодают люди, умирают их мечты, а в умах их зарождаются преступные мысли. Так, в каморке, похожей на шкаф или гроб, где часами лежал и думал свои тяжелые думы Раскольников, созрела у него идея убийства. Да и что другое могло родиться в его воспаленном мозгу, если на героя постоянно давит низкий потолок его крошечной клетушки!

Как воплощение несчастной судьбы Сони  рисуется ее комната. Она «походила как будто на сарай, имела вид  весьма неправильного четырехугольника, и это придавало ей что-то уродливое. Стена с четырьмя окнами, выходившая на канаву, перерезывала комнату как-то вкось, отчего один угол, ужасно острый, убегал куда-то вглубь, так что его, при слабом освещении, даже и разглядеть нельзя было хорошенько; другой же угол был уж слишком безобразно тупой».

Тусклое освещение придает всей картине зыбкость. Слова «что-то», «как-то», «куда-то» усиливают это впечатление, и кажется, что контуры и краски на полотне художника размыты. Эпитет «ужасно» - не просто синоним слова «очень», он аналогичен эпитетам: «безобразно тупой», «что-то уродливое». Невольно рождается представление о темной силе, которая калечит Сонину жизнь. Именно в такой комнате должно было прозвучать страшное признание Раскольникова.

Интерьеры, как и городской пейзаж, не только рисуют быт социальных низов, но и связаны с раскрытием психологии героев романа. «Крошечная клетушка» Раскольникова, «проходной угол» Мармеладова, номер в гостинице, где проводит последнюю ночь Свидригайлов, - это темные, сырые «гробы», которые теснят человека, заставляют его нравственно и физически болеть. Характерной чертой, по которой мы узнаем обстановку и людей, затронутых болезнью, является раздражающий, навязчивый желчно-желтый цвет. Он преследует читателя и героев романа  везде: у Раскольникова (окна «выходили на какой-то желтый забор»),  в квартире старухи-процентщицы («грошовые картины в желтых рамках»), в комнате Сони («желтые, обшмыганные и истасканные обои»), в кабинете Порфирия Петровича («мебель из желтого отполированного дерева»), на улице («желтое, испитое лицо женщины-самоубийцы»).

Вся жизнь в Петербурге Достоевского приобретает фантастически-уродливые очертания, и реальное кажется нередко кошмарным видением, а бред и сон - реальностью. В ночь после убийства Раскольников очнулся от забытья и услышал «страшные, отчаянные вопли с улицы» («из распивочных пьяные выходят»). Это - реальность. Но столь же реально рисуется и его бред: «Он очнулся в полные сумерки от ужасного крику…» Раскольникову в бреду чудится безобразная сцена избиения его хозяйки. Очевидно, он не раз был свидетелем подобных сцен наяву.

Реалистически точно и конкретно описан болезненный сон Раскольникова: «маленькая, тощая саврасая крестьянская клячонка», молодой мужик «с толстой такой шеей и с мясистым, красным, как морковь, лицом»; живые впечатляющие детали: «бабенка щелкает орешки и посмеивается»… Все это не похоже на сон.

А вот другая сцена: «склонившись над водою», смотрит Раскольников «на последний розовый отблеск заката». Вдруг он вздрогнул, пораженный «одним диким и безобразным видением». Но на сей раз это не бред, а вполне реальный эпизод: пьяная женщина бросилась с моста в воду.

Реальность и бред, явь и кошмар - все сплелось в Петербурге, который Свидригайлов назвал «городом полусумасшедших». 

Что же могут чувствовать люди, оказавшиеся на петербургской  улице, где «…опять жара…опять вонь из лавочек и распивочных, опять поминутно пьяные»? Они, как и Раскольников, ощущают «бесконечное, почти физическое отвращение ко всему встречающемуся и окружающему, упорное, злобное, ненавистное». А потому неудивительной кажется и реакция обывателей  на удар бича по спине Раскольникова: «Кругом, разумеется(!), раздавался смех». В сцене же сумасшествия Катерины Ивановны «иные смеялись, другие качали головой: всем вообще было любопытно поглядеть на помешанную с перепуганными детьми».  Только любопытно? Увы! Город знаменитых зодчих и ваятелей «мрачно, резко и страшно» влияет на душу человека. Изменить это влияние не в силах даже «великолепная панорама» Невы, потому что от нее веет «неизъяснимым холодом», духом «немым и глухим».

Вероятно, поэтому Раскольников в исступлении, ненависти, бреду мечется по Петербургу, где и пейзажные картины, и уличные сцены, и интерьеры «углов», и различные детали вырастают какой-то тяжеловесной громадой над одиноким мечтателем, толкая его на преступление. А писателя - на великий труд.

«Грустный, гадкий и зловонный Петербург летом,- сообщал Достоевский в разгар работы над «Преступлением и наказанием», - идет к моему настроению и мог бы даже мне дать несколько ложного вдохновения для романа…» Однако вдохновение, как видно, оказалось подлинным, жизненным и сильным. «В «Преступлении и наказании» внутренняя драма своеобразным приемом вынесена на людные улицы и площади Петербурга. Действие все время перебрасывается из узких и низких комнат в шум столичных кварталов. На улице приносит себя в жертву Соня, здесь падает замертво  Мармеладов, на мостовой истекает кровью Катерина Ивановна, на проспекте перед каланчой застреливается Свидригайлов, на Сенной площади пытается всенародно покаяться Раскольников… Петербург неотъемлем от личной драмы Раскольникова: он является той тканью, по которой рисует свои узоры его жестокая диалектика»(Л.Гроссман).

В этом фантастическом образе города, враждебного человеку и природе, воплощен протест писателя-гуманиста против господствующего зла, против ненормально устроенного современного ему общества. Да, Петербург Раскольникова существует, никак не пересекаясь с городом Евгения Онегина: зимним, с хрустящим снегом, поздним рассветом, Адмиралтейской иглой. И оттого-то еще более страшной представляется картина летнего Петербурга у Достоевского, когда «от природы отстать не желая, зацветает в каналах вода…»

Но живет в душе писателя и его героя, наряду с представлением о безумном, уродливом городе, и мечта о городе прекрасном, созданном для счастья людей, воплотившем дух здорового, гармоничного общества.

В самую страшную минуту своей жизни, идя на преступление, Раскольников думает «об устройстве высоких фонтанов и о том, как бы они хорошо освежали воздух на всех площадях. Мало-помалу он перешел к убеждению, что если бы распространить Летний сад на все Марсово поле и даже соединить с Михайловским садом, то была бы прекрасная и полезнейшая для города вещь». Эта мечта о городе ином, не душном, а «добром», не случайно рождается у Раскольникова именно тогда, когда он идет на преступление, которое порождено миазмами «злого города», где царят «грязь и вонь и всякая гадость».  

     «Этот новый Петербург, открытый Достоевским, остался в русской литературе второй половины XIX века явлением единственным и неповторимым, - писал В.Орлов. - Возвращение к нему было делом будущего».