Неравенство и бедность

     В-третьих, в процессе реформ неравенство социально-экономического развития российских регионов достигло невиданных ранее масштабов и  оно выше, чем неравенство индивидуальных доходов на душу в странах Западной Европы. Нормальные и избыточные компоненты неравенства варьируются по регионам России сильнее, чем общее неравенство  и они отражают те, принципиально  важные характеристики социально-экономического положения в регионах, которые  не отражаются в общем неравенстве.

     В-четвертых, влияние структурных изменений  неравенства по источникам доходов  на экономический рост вполне сопоставимо  с влиянием таких макроэкономических факторов как инвестиции, рентабельность, доля экспортной продукции в объеме промышленного производства, и существует статистически значимая причинная  зависимость темпа экономического роста от структурных пропорций  экономического неравенства. Наши исследования показывают, что нормальное неравенство  денежных доходов и доходов за счет источников, связанных с продуктивной экономической активностью (в том  числе, нормальное неравенство оплаты труда), положительно влияет на уровни и темпы роста макроэкономических показателей, а избыточное неравенство  денежных доходов и доходов за счет этих источников — отрицательно. Напротив, высокое неравенство доходов  за счет источников, не связанных с  продуктивной деятельностью (доходов  за счет собственности и, вообще, всех доходов рентного типа), может снижать  продуктивность экономики и тормозить  экономический рост. Это происходит в тех случаях, когда оно достигается  за счет высокого избыточного неравенства  доходов от продуктивной экономической  деятельности.

     Общий итог исследований заключается в следующем: чем выше нормальное неравенство, тем выше продуктивность региональной экономики, и тем ниже избыточное неравенство. И, чем выше доля нормального неравенства в общем неравенстве, тем выше темп роста экономики региона. Такие статистические зависимости очень устойчивы и выражают принципиально важную социально-экономическую закономерность.

     Анализ  структурной динамики показателей  неравенства в регионах России позволяет  по-новому взглянуть на проблему чрезвычайно  высокого и продолжающего нарастать  социально-экономического расслоения российского общества и причины  ее порождающие. Начиная с 1994 года вклад  концентрации доходов в отдельных  регионах в территориальное социально-экономическое  расслоение стал существенным.

     Социально-экономические  диспропорции между регионами и  внутри регионов России характеризуются  избыточным неравенством оплаты труда  и избыточным неравенством между  доходами за счет оплаты труда и  доходами рентного типа, вследствие которых  складывается избыточное неравенство  доходов населения внутри регионов и между регионами, при относительно низких оценках нормального неравенства  в большинстве российских регионов.

     Эта поляризация, в первую очередь, отразилась на структурных пропорциях роста  оплаты труда: хотя в 2000–2004 гг. этот рост значительно опережал рост ВВП, это  был рост в пользу богатых, а не в пользу бедных. Действительно, примерно 45% совокупного прироста оплаты труда  были обусловлены ростом оплаты труда 10% наиболее высокооплачиваемых работников, и более 60% — ростом оплаты труда 20% работников с самыми высокими зарплатами. Вклад прироста оплаты труда 20% работников с самыми низкими зарплатами в  общий прирост оплаты труда составил менее 3%.

     Еще более сильно поляризация проявилась в росте доходов от собственности, поскольку наиболее высокие доходы на душу поступают не за счет заработной платы, а именно за счет собственности. По нашим оценкам в 2003 году доходы от собственности составили 28.5% всех денежных доходов 20% наиболее обеспеченного  населения и около 12% ВВП. Проблема несправедливого неравенства доходов  в российских регионах заключается  в том, что региональные элиты  обеспечивают себе доходы, многократно  превосходящие и валовой региональный продукт (ВРП) на душу населения, и среднедушевой  доход населения региона. Причем, чем ниже уровень продуктивности региональной экономики и, соответственно, ниже уровень жизни населения региона в среднем, тем сильнее такие контрасты.

     Поразительным фактом является то, что общая поляризация  доходов почти одинакова по всем регионам России, несмотря на глубокие социально-экономические различия между регионами.

     Это означает, что во всех регионах и  отраслях действует один и тот  же механизм поляризации доходов  и оплаты труда, никак не связанный  с экономическими показателями, которые  варьируются чрезвычайно сильно. Интерпретация этого факта заключается  в том, что поляризация доходов  и зарплат детерминируется не экономическими факторами, а институциональными и социальными факторами, общими для всех регионов и отраслей. Концентрация доходов, напротив, очень сильно варьируется  по регионам России, причем эти вариации слабо связаны с уровнем ВРП  на душу населения, что также является «сюрпризом».

     Экономический рост, вообще говоря, должен был бы снижать  масштабы бедности. В большинстве  регионов это действительно происходит, но парадокс состоит в том, что  ни темпы снижения бедности, ни темпы  роста уровня жизни никак статистически  не связаны с темпами роста  валового регионального продукта (ВРП). Основным фактором, тормозящим рост уровня жизни, оказывается прирост избыточной концентрации доходов. За ним следует  прирост их избыточной поляризации. Единственным фактором, действующим  в сторону повышения уровня жизни, оказывается прирост нормальной поляризации. Как и в ситуации с ростом уровня жизни, в совокупном воздействии приростов структурных  компонент неравенства на изменения  численности бедных, прирост избыточной концентрации доходов оказывается  наиболее значимым фактором.

     Таким образом, мы приходим к выводу, что  избыточная концентрация доходов, обусловленная  несправедливой социальной конкуренцией, является основным фактором, препятствующим и росту уровня жизни, и снижению масштабов бедности в регионах России.

     Избыточное  социально-экономическое неравенство  драматически воздействует на социально-психологическое  состояние общества, воспроизводство  населения и человеческого капитала. Социально-психологические стрессы, обусловленные избыточным неравенством и бедностью, увеличивают смертность в трудоспособном возрасте и снижают  рождаемость и продолжительность  жизни. Результаты корреляционно-регрессионного анализа рождаемости, смертности и  естественного прироста населения  по 77 регионам России показывают, что  различные варианты множественной  регрессии с относительными показателями уровня жизни, нормального и избыточного  неравенства и бедности в качестве объясняющих переменных объясняют  межрегиональные различия по рождаемости  и смертности примерно на 85–88%, а  межрегиональные различия по естественному  приросту (убыли) населения более  чем на 90%.

     Таким образом, за проблемами избыточного  неравенства и широкомасштабной бедности в России, на самом деле, стоит проблема несправедливой социальной конкуренции, которая выражается в  форсировании роста и избыточной концентрации высоких доходов. И  для осуществления социальной справедливости, как и для эффективного развития общественного сектора, необходимы институциональные ограничения, которые  препятствовали бы созданию и использованию  избыточных преимуществ немногих за счет снижения экономических и социальных возможностей большинства.

     Рост  поляризации и концентрации доходов  — мировой процесс, сопутствующий  процессу глобализации. Несмотря на глубокие различия в методах проведения экономических  реформ, в России и в Китае происходили  поразительно сходные процессы быстрого нарастания межрегионального и межотраслевого неравенства оплаты труда, а во всех развивающихся странах наблюдается  явное противоречие между экономическим  ростом и устойчиво высокими масштабами бедности.

     Ключом  к объяснению всех этих разнообразных  наблюдений является рост концентрации собственности, который играет доминирующую роль и в преобразованиях социальных институтов, и в механизмах социальной конкуренции. В современном мире экономические институты устроены так, что концентрация собственности  и доходов от собственности оказывается  необходимой для экономического роста. Глубокие социальные диспропорции возникают тогда, когда государственные  институты не способны проводить  эффективную политику, обеспечивающую пропорциональный рост доходов всех слоев населения.

     Институциональная организация общества должна быть такой, чтобы продуктивные позиции имели  социальный приоритет над распределительными и чтобы положение в позициях, влияющих на процессы распределения  и перераспределения не создавало  возможностей извлечения доходов и  преимуществ за счет действий, ограничивающих возможности и мотивацию продуктивной социальной конкуренции. Социальная конкуренция  становится контрпродуктивной именно тогда, когда институциональная  организация общества позволяет  извлекать выгоды и преимущества из простых комбинаций в сфере  обращения и распределения благ: эти комбинации требуют меньших  усилий, чем честная конкуренция, и поэтому реализуются в первую очередь.

     Вопреки мнениям сторонников экономического либерализма, высокая доля государства  в перераспределении ВВП, вообще говоря, не означает ограничения свободы  социальной конкуренции. Вопрос в том, в каких институциональных условиях и каким образом государственное  перераспределение осуществляется, а также какие преимущества, как  и кому оно предоставляет. Государственные  расходы на образование, здравоохранение  и другие общественные блага —  это предмет социальной этики, связанной  с обеспечением равенства возможностей. Социальная этика, согласованная с  пониманием справедливости как социального  равновесия, делает социальные условия  экономического роста более устойчивыми.

     Проблема  бедности, препятствующей экономическому росту, является в России исключительно  острой.

     Ее  решение упирается в проблему повышения доходов и здесь  возникает порочный круг: для повышения  доходов необходим экономический  рост, а для экономического роста  необходимо снижение масштабов бедности. Согласно взглядам, изложенным выше, источником избыточной бедности является контрпродуктивная  социальная конкуренция на протяжении всего периода реформ.

     Важнейшим фактором, определяющим бедность, является зарплата. Доля дефицита доходов, обусловленного низкой зарплатой, в общем показателе бедности превышает 40%. Немного меньше — 30–35% составляет дефицит доходов, связанный с тем, что у нас  отсутствует, я даже не хочу сказать  благоприятная, нормальная среда для  частного бизнеса и мелкого предпринимательства, т.е. для получения доходов от этого рода деятельности. И только порядка 18–15% приходится на так называемые социальные трансферты. Это то, что  государство распределяет через  фонды, пенсии, пособия и т.п.

     Поэтому ключевую роль в решении проблемы бедности должно играть создание условий  для опережающего роста низких зарплат  и расширения возможностей получения  доходов за счет мелкого и среднего предпринимательства. Пропорциональное распределение необходимого для  снижения масштабов бедности и общего неравенства доходов в соответствии с дефицитами доходов за счет различных  источников более эффективно, чем  традиционная социальная политика, и  смещает акценты государственной  политики от прямого перераспределения  в сторону расширения инвестиций в производственную и социальную сферу и создания благоприятных  условий для частного предпринимательства. При всей широкомасштабной бедности в России цена вопроса о снижении масштабов бедности поразительно невелика, а именно, дефицит доходов у  бедных мал по сравнению с суммарными доходами всего населения. По официальным  оценкам Госкомстата объем дефицита денежных доходов у бедных в 2001 году составлял 4.4% от объема денежных доходов всего населения, в 2002 году — 3.6% и в 2003 году — 3.1%.

     Но  в 2002 году по данным Госкомстата реальные денежные доходы населения России выросли  на 9.9%, а в 2003 году — примерно на 13%, то есть за два года они выросли  на 24.2%.

     Формально это означает, что бедность могла  бы быть полностью ликвидирована  в конце 2003 года, если бы 18% общего прироста доходов за 2002–2003 годы было направлено на повышение денежных доходов бедных до величины прожиточного минимума. Однако в действительности масштабы бедности снизились незначительно даже по официальным оценкам. Радикального снижения масштабов бедности в условиях быстрого роста реальных доходов  населения не произошло потому, что  общее неравенство доходов не понизилось, а совокупный рост реальных доходов происходил за счет форсированного роста доходов наиболее обеспеченных слоев населения, который в значительной степени нивелировал результаты повышения низких зарплат и пенсий.