Предпосылки третьей мировой войны

  Национальные интересы любой  страны являются важнейшими задачами ее внутренней и внешней политики. 

Всего лишь два десятилетия назад мир  был идеологически и экономически расколот, а его безопасность обеспечивали огромные стратегические потенциалы двух сверхдержав — СССР и США. Глобальное противостояние отодвигало на периферию  международных отношений и повестки дня крайне острые экономические и социальные вопросы. Несмотря на то, что холодная война окончилась, она оставила в наследство идеологические стереотипы, двойные стандарты, подозрительность и недоверие и иные шаблоны блокового мышления.  

  Предлагавшийся же после холодной  войны однополярный мир тоже  не состоялся. Однополярный мир  — это система международных отношений, которая на практике означает наличие только одного центра власти, одного центра силы, одного центра принятия решения.  

  Для современного мира однополярная  модель не только неприемлема, но и в принципе невозможна. Для единоличного лидерства в современном мире не будет хватать ни военно-политических, ни экономических ресурсов. Кроме того, сама модель является неработающей, поскольку в ее основе нет и не может быть морально-нравственной базы современной цивилизации. Все, что происходит сегодня в мире — это следствие политики внедрения именно этой концепции в мировые дела — концепции однополярного мира.  

  Ее результатом стали односторонние,  нелегитимные действия, которые не решили ни одной проблемы. Более того, они стали генератором новых человеческих трагедий и очагов напряженности: локальных войн и региональных конфликтов меньше не стало, и людей в этих конфликтах гибнет не меньше, а значительно больше, чем раньше.   

  Мир наблюдает почти ничем  не сдерживаемое, гипертрофированное применение силы в международных делах, военной силы — силы, ввергающей мир в пучину следующих один за одним конфликтов. В результате не хватает сил на комплексное решение ни одного из них. Становится невозможным и их политическое решение.  

  В международных делах все  чаще встречается стремление  решить тот или иной вопрос, исходя из так называемой политической  целесообразности, основанной на  текущей политической конъюнктуре. Это крайне опасно потому, что такая политика является катализатором гонки вооружений.   

  Доминирование фактора силы неизбежно  подпитывает стремление ряда  стран к обладанию оружием  массового уничтожения. Появились  принципиально новые угрозы, которые  и раньше были известны, но  сегодня приобретают глобальный  характер, такие, как терроризм.  Мир подошел к рубежу, когда необходимо задуматься над всей архитектурой глобальной безопасности. В этом вопросе надо отталкиваться от поиска разумного баланса между интересами всех субъектов международного общения. Тем более сейчас, когда «международный ландшафт» столь ощутимо и столь быстро меняется — меняется за счет динамичного развития целого ряда государств и регионов. По оценкам экспертов в  перспективе экономический разрыв будет только возрастать.  

  Растущий экономический потенциал новых центров мирового роста будет неизбежно конвертироваться в политическое влияние и будет укреплять многополярность. В этой связи серьезно возрастает роль многосторонней дипломатии. Открытость, транспарентность и предсказуемость в политике безальтернативны, а применение силы должно быть действительно исключительной мерой, такой же, как и применение смертной казни в правовых системах некоторых государств. Сегодня же, обратная картина: страны, в которых применение смертной казни запрещено даже в отношении убийц и других преступников — опасных преступников, легко идут на участие в военных операциях, которые трудно назвать легитимными.

Раздел 2.

Россия и США в вопросах внешней политики являются скорее противниками, чем союзниками на данный момент очевидно. Вполне понятно и то, что партнерство  двух держав в обозримом будущем  вряд ли состоится, если состоится вообще. Отношения Москвы и Вашингтона в  начале XXI века достигли, пожалуй, самой  низкой точки со времен окончания  холодной войны и виноваты в этом обе стороны. Непродуманная внешняя  политика России в начале девяностых годов, в период постперестроечной  эйфории, когда Москва шла на любые  уступки и делала широкие жесты  в отношении США, привела к  тому, что с нами просто перестали  считаться. По словам английской “Индепендент”, “диалог между Западом и Россией в конечном счете сводился к официальным встречам, на которых России предлагалось согласиться с решениями, принятыми другими правительствами”  И когда во второй половине девяностых уже более прагматичная и наученная на собственных ошибках Москва попыталась проводить относительно жесткую внешнеполитическую линию, в Вашингтоне это было воспринято чуть ли не как прямая угроза национальным интересам Соединенных Штатов. В подтверждение можно привести слова известного американского политика и политолога Т. Грэхэма: “Путин весь прошедший год старался создать сеть стратегических партнерств, способных подорвать ведущую роль Америки, или оторвать Европу от США. Хотя он подчеркивает необходимость отстроить российскую экономику, он агрессивно продвигает за рубежом российские вооружения, частично потому, что это помогает поддерживать российский военный потенциал” (Грэхэм, 2001). За десятилетие, прошедшее с момента развала СССР, США настолько привыкли к роли единственной сверхдержавы, что уже не могут позволить себе мириться с какой-либо конкуренцией за право лидерства как в мире в целом, так и в отдельных регионах.

Евразийский континент в  геополитическом плане играет ключевую роль – контроль над Евразией, и  в особенности над восточноевропейской  и срединной ее частью (heartland), означает контроль над всем миром. Об этом писал еще Хэлфорд Макиндер: “Тот, кто контролирует Восточную Европу, доминирует над heartland’ом; тот, кто доминирует над heartland’ом, доминирует над Мировым Островом; тот, кто доминирует над Мировым Островом, доминирует над Миром” (Mackinder, 1919), и это прекрасно понимают сейчас в Вашингтоне. Россия же, кроме того, что она занимает максимально выгодное стратегическое положение в центре Евразии, является в настоящее время единственным на территории континента государством, которое, не смотря на тяжелое экономическое положение, четко идентифицирует себя как сверхдержаву и открыто претендует на роль доминанта если не в мире, то на континенте. Да, действительно, есть еще Китай, Индия, Германия и Франция, которые обладают куда большим, чем Россия экономическим потенциалом и развиваются гораздо динамичней. Но здесь дело не в материальном, а в духовном факторе: первые два государства пока еще в полной степени не осознали себя державами мирового масштаба и их внешнеполитическая концепция представляется весьма размытой, однако в ближайшем будущем они способны занять доминирующие позиции и в Евразии, и в мире (в большей степени это относится сейчас к Китаю, чем к Индии); вторые же претендуют лишь на роль европейских лидеров, не распространяя свои амбиции дальше границ экс-СССР. Кроме того, Германия и Франция – члены НАТО и в политическом, экономическом и военном отношении тесно связаны с США, а в отношении Пекина Вашингтон проводит последовательную политику, направленную на создание максимального количества экономических и политических связей и постепенное продвижение Китая к роли своего союзника. Россия же, даже в том случае, если примет идеологию США и сможет построить у себя демократическое государство по американской модели, никогда не смирится со статусом государства второго плана, по крайней мере до тех пор, пока будет считать себя правопреемником СССР и Российской Империи.

 Продвигая свое влияние в мире, Соединенные Штаты используют следующие факторы своего превосходства, такие как: идеология, экономический контроль и военная сила.

 Россия же, не обладая такой силой и таким влиянием, тем не менее способна составить США достаточно серьезную конкуренцию в борьбе за сферы влияния в Евразии, особенно на территории бывшего СССР, что уже играет огромное значение.

 Во-первых, Россия способна противопоставить американской идеологии свою собственную, опирающуюся на идеи мессианства Руси как наследницы Византии и собирательницы славянских народов в единую державу.

Во-вторых, к России сложно, даже практически  невозможно, применить серьезные  экономические санкции.

И, наконец, не смотря на то, что Россия слаба в военном отношении, она  до сих пор остается ядерной державой, что фактически исключает возможность  какого-либо вооруженного вмешательства  во внутренние дела государства со стороны третьих стран, как это  произошло, например, в Югославии. Россия также до сих пор сохранила  свое военное присутствие на территории СНГ, в Грузии, Молдове, Таджикистане, имеет тесное военное сотрудничество с Беларусью и пытается продвигать свои интересы на Балканах, фактически заставив НАТО включить в состав KFOR российские части и предлагая сейчас свою помощь Македонии.

В начале XXI века основные точки  напряженности находятся на границах между Пакистаном и Индией , а также Израилем и Палестиной (на стороне последней находится Иран).

Индо-пакистанский конфликт  в начале XXI века обострился потому, что оба государства разработали (или получили от своих покровителей) ядерное оружие  и активно наращивают свою военную мощь. Сегодня военные поставки в Пакистан  осуществляет США, а поставки оружия в Индию осуществляет Россия, но при этом Пакистан проявляет повышенный интерес к возможному военно-техническому сотрудничеству с Россией, а США делают попытки вытеснить Россию с индийского рынка вооружений.

Глобальный же мир ставит перед акторами политической сцены глобальные проблемы. Европейский кризис, безысходность экономического столкновения Китая и США, радикализация  Ближнего Востока, нагнетание обстановки вокруг Сирии и Ирана, объединение усилий стран Латинской Америки в борьбе с вмешательством Вашингтона во внутренние дела государств, расположенных южнее Рио-Гранде . Все вместе создает ситуацию  столетней давности накануне Первой мировой.

Безмятежный объединяющийся мир докризисного периода рухнул, как и объективность Нобелевской премии мира Обамы. Тенденция к регионализации с каждым днем звучит все громче и все свирепей. Необходимость изменения существующего мироустройства становиться все более актуальной, а дирижеры нынешней мировой системы все вспыльчивей и нервозней. На кону стоит если не лидерство, то хотя бы комфортное существование в XXI столетии.

Понятно, что решить стоящие  перед миром противоречия мирным путем будет крайне сложно, если такая возможность вообще существует в условиях, когда самая миролюбивая  страна мира не устает посыпать неугодные  ей кровавые деспотичные режимы боеголовками свободы.

Ситуация довольно сложная  и требующая огромного дипломатического мастерства и компромиссных уступок  друг другу в случае решения стоящих  перед миром проблем путем  переговоров, переформатирования существующей мировой системы под изменившиеся соотношения сил и установления точки равновесия в международной  политике.

Исторический же опыт показывает, что столь значительная перебалансировка не происходит без кровопролития. Надеяться на то, что существенное повышение образовательного уровня и начавшийся переход в информационную эру способны изменить подход к традиционным путям решения подобных проблем, пока не приходиться. Каждая новая система международных отношений последних 400 лет, к сожалению, образовывались только после тяжелых, разрушительных боевых действий, которые служили похоронным маршем для предыдущей расстановки сил и маршем Мендельсона для зарождающейся будущей системы. С каждым новым конфликтом, предшественником нового мира, жестокость, как и количество жертв, возрастало в разы.

Вспоминаются слова Эйнштейна  о войне, ведущейся камнями и  палками, которая станет следующей  за Третьей мировой, в случае ее развязывания. И этот сценарий становиться все  реальней. Количество государств, обладающих ядерным оружием, не стоит на месте. И каждая новая страна толкает  на развитие ядерного вооружения своих  конфликтных соседей.

Так в мае Северная Корея  внесла поправки в конституцию, согласно которым официально объявила о своем  статусе ядерной державы. Согласно мнениям экспертов, это может  привести к овладению ядерными технологиями традиционные конфликтующие стороны  в лице Японии и Южной Кореи. И  это при том, что в регионе  возможно намного более плотная  концентрация ядерного оружия, чем  это озвучивается официально властями, в первую очередь, Китая.

Подобная схема разыгрывается  и на Ближнем Востоке. Иран, находясь под прессом мирового сообщества уже несколько лет, категорически  отказывается от прекращения своей  ядерной программы, настаивая на ее мирном характере, что, в свою очередь, довольно сомнительно и вызывает недоверие у одних и откровенные  психозы у других. Ахмадинежад в очередной раз гнет свою линию и, похоже, не собирается идти на уступки. Пытаясь заручится поддержкой лидеров стран Латинской Америки, которые в свою очередь стремятся избавиться от влияния Вашингтона, и при посредничестве Москвы, он стремится добиться снятия наложенных ранее санкций, или хотя бы не налаживания новых. И тут время играет в пользу Тегерана. Иран оказался в ситуации, когда ему необходимо создать ядерное оружие как можно быстрее, иначе никакие попытки опровергнуть выдвинутые против них обвинения не помогут избежать расправы, подобной той, что произошла в соседнем Ираке над Саддамом Хусейном. После чего было сказано, что раз мы не нашли следов оружия массового поражения, то значит его очень хорошо спрятали.

Следом за оглашением Ирана  о наличии ядерного оружия, которое  с большой вероятностью у них уже есть, последует передача Пакистаном зарядов и северокорейских ракет Саудовской Аравии. Также членом ядерного клуба в регионе считается Израиль, хотя сам он официально данную информацию не комментирует. Учитывая сложную обстановку, не сложно сделать прогноз, чем все это грозит.

И еще один довольно не спокойный  участок земного шара находится  в Южной Азии. С выводом войск  НАТО из Афганистана ожидается возрождение "Талибана", что в свою очередь приведет к радикализации региона и ужесточению сопротивления Индии и Пакистана. Учитывая, что обе страны обладают ядерным оружием, перспективы открываются не самые радужные.

Общая картина больше всего, конечно же, должна беспокоить Китай, постепенно окружаемого поясом потенциальных  конфликтов, но оставлять равнодушным  она не может никого. Дестабилизация в Южной Азии может повлиять как  на сухопутные пути доставки ресурсов в Китай, так и на морские. Существует так называемые "три удавки на шее Китая" – это Ормузский, Малаккский и Тайваньский пролив. Каждый из которых – это место прерывания транспортировки нефти в Китай, что равнозначно краху экономики. После ввода Францией войск в Веймарскую республику и оккупации Рура, наиболее развитого промышленного района Германии, жители начали оказывать пассивное сопротивление, вследствие чего производство остановилось, что повлекло за собой сильнейший кризис, инфляцию и безработицу по всей Германии. Для нового же запуска и выхода на дооккупационные уровни производства потребовался не один год.

В случае войны Ирана (совершенно неважно будет ли она с войсками НАТО, самих США, Израиля или Саудовской Аравии, или же арабских стран против Израиля) США не замедлит затянуть первую удавку. В случае гипотетического  Пакистано - Индийского конфликта то же самое произойдет со второй удавкой. С третьим вариантом дело обстоит сложнее, но в случае Корее - Корейского или Японо - Корейского ядерного конфликта, учитывая военное превосходство флота США и его активную передислокацию в Азиатско-Тихоокеанский регион, события могут разворачиваться неожиданным образом. Аргументом для подобных действий может послужить все та же "угроза национальным интересам США". В таком случае ответ Китая не заставит себя ждать.

Но США, скорее всего, не рискнут  лезть в открытый конфликт с огнедышащим  драконом, особенно в связи со стратегическим партнерством Китай - Россия,  которое становиться все более определенным, и которого больше всего опасается Вашингтон. А значит, необходимо найти тот субъект, который согласиться стать орудием в руках Западного мира. В свете последних событий понятно, что радикальный исламизм как нельзя лучше подходит на роль антропологического Гитлера XXI века, являясь неплохим катализатором в реакции создания управляемого хаоса на Ближнем Востоке.