Этноцентризм и ксенофилия

Этноцентризм  существовал на протяжении всей истории  человечества.

Существует даже мнение американского антрополога  Э. Лича, согласно которому, вопрос о том, сжигает ли конкретное племенное сообщество своих покойников или хоронит, круглые у них дома или прямоугольные, может не иметь иного функционального объяснения, кроме того, что каждый народ хочет показать, что он отличается от своих соседей и превосходит их. В свою очередь, эти соседи, обычаи которых прямо противоположны, также убеждены в том, что их способ делать что бы то ни было – правильный и самый лучший.

Американские  психологи М. Бруэр и Д. Кэмпбелл выделили основные показатели этноцентризма: восприятие элементов своей культуры (норм, ролей и ценностей) как естественных и правильных, а элементов других культур как неестественных и неправильных; рассмотрение обычаев своей группы в качестве универсальных;

Представление о том, что для человека естественно сотрудничать с членами своей группы, оказывать им помощь, предпочитать свою группу, гордиться ею и не доверять и даже враждовать с членами других групп.

Последний из выделенных Бруэром и Кэмпбеллом критериев  свидетельствует об этноцентризме  индивида. Что касается первых двух, то некоторые этноцентричные люди признают, что другие культуры обладают своими ценностями, нормами и обычаями, но низшими в сравнении с традициями «их» культуры. Однако встречается  и более наивная форма абсолютного  этноцентризма, когда его носители убеждены, что «их» традиции и обычаи универсальны для всех людей на Земле.

Обществоведы полагали, что этноцентризм – негативное социальное явление, равнозначное национализму и даже расизму. Многие психологи считают этноцентризм негативным социально-психологическим явлением, проявляющимся в тенденции неприятия чужих групп в сочетании с завышенной оценкой собственной группы, и определяют его как неспособность рассматривать поведение других людей в иной манере, чем та, которая продиктована собственной культурной средой.

Яркий пример такого явления, как этноцентризм можно  рассмотреть на примере Франции.

Главная и жизненно важная забота французов – быть настоящими французами. Они полностью убеждены в собственном превосходстве, как общественном, так и индивидуальном над всеми остальными людьми мира. В этом-то и заключается их знаменитый шарм, что они всех остальных, не презирают, а жалеют.  
Понятие La force ("сила, власть, держава") лежит в основе всего, что французы делали и делают – не важно, хорошо или плохо, – в течение, как минимум, последнего тысячелетия. La force – суть всей их жизни. Это понятие тесно связано с другими, не менее великими понятиями: La gloire ("слава") и La patrie ("родина").

Французов привлекает живое движение жизни, ее блеск и  красота. С виду французы часто холодны, аккуратны и щеголеваты, однако под  внешним лоском скрываются горячий  характер, и порой французам свойственны  довольно дикие порывы.  
Возможно, другие народы были бы неприятно поражены или даже возмущены таким своеобразным государственным символом, как обнаженная дева Марианна, нагота которой лишь слегка прикрыта тонкой тканью вуали. (В частности, этот символ был на старых французских деньгах - франках и на многих почтовых марках.) Марианна скачет нагишом по баррикадам с мушкетом в руках, а у французов ее образ вызывает слезы истинного патриотического умиления. И хотя главным национальным символом Франции можно считать также задиристого гальского петуха – птицу, производящую много шума, готовую драться всегда и со всеми, и не откладывающую яиц, – французы все же никогда не забывают, что их родина носит женское имя: La France.  
Французы общительны, их нелегко чем-то смутить, и они просто созданы для всякого рода торжеств и банкетов, свадеб и фестивалей, праздников, отдыха – которые превращаются в настоящие спектакли. Французы и француженки с наслаждением лицедействуют, пребывая в полном восторге от своих ролей и костюмов. Дома им порой тесно, они чувствуют себя, заключенными в мрачную темницу.

Французы полагают, что они - единственная по-настоящему цивилизованная нация в мире и  искренне уверены, что их миссия –  вести и направлять другие народы, освещая им путь ореолом французской  богоизбранности.  
Во многих, как жизненно важных, так и второстепенных вопросах они, по их мнению, эксперты, а всего остального, в чем они себя экспертами не чувствуют, просто не существует для них.  
Французы видят La gloire для себя даже в том, что остальным кажется явным поражением. Поскольку Франция, по их мнению, выиграла практически все войны, в которых когда-либо участвовала, то французы уверены: их La patrie не может быть побежденной. Чему они никак не перестают удивляться, приезжая в туры на Британские острова: зачем англичане назвали лондонский вокзал Ватерлоо – неужели в честь той самой битвы, которую французы им когда-то проиграли? 

 
Желая обрести твердую базу для  собственного ощущения превосходства, француз готов великодушно мириться даже с фактом существования в  мире иных государств и народов.  
Однако не нужно ждать от них "политкорректности". В повседневных делах они часто проявляют себя, как расисты и ксенофобы, хотя направляясь в туры за границу, внешне сохраняют дружелюбие - общаясь впервые с представителем другой нации, француз вначале скорее улыбнется, чем нахмурится.  
Англичан, например, французы считают мелочными, невоспитанными, довольно нелепыми и совершенно не умеющими одеваться людьми, которые большую часть времени проводят, копаясь на грядках в саду, играя в крикет или сидя в пабе за кружкой пива. Несмотря на это, французы наблюдают за англичанами с неослабевающим любопытством.  
Англичан во Франции также называют "вероломными". Переправа британской армии из Дюнкерка в 1940 году воспринимается французами как трусливое бегство, хотя они спасли тогда очень много и самих французов.  
Француз вполне может считать вообще всех жителей Британских островов "предателями" (поскольку во французском суде до сих пор дебатируется вопрос о том, не был ли Наполеон отравлен во время своего пребывания на острове Св.Елены).  
К немцам французы исторически особой любви не испытывают. Они абсолютно уверены: Германия обладает значительно более низким уровнем культуры, но при этом превосходство немцев в области промышленного развития французы признают беспрекословно.  
По отношению к немцам они чувствуют также значительное политическое превосходство: ведь Германия утратила всякое "международное влияние" после Первой мировой войны. При этом и сама Франция – давно уже не прежняя большая колониальная держава в мире. Но все же французское право, язык и французская культура, стиль работы и отдыха играют значительную роль во многих странах и на всех континентах – в Канаде и на Новых Гебридах, в Индо-Китае и Французской Гвиане, в Кот д'Ивуар (ранее Берег Слоновой Кости) и Ливане.  
Однако, у французов с немцами очень много общего: прежде всего, педантизм в соблюдении норм и правил, холодность в общении, святая вера в собственное историческое предназначение и непреоборимая концепция расовой чистоты.  
Испанцев французы считают народом гордым, но легкомысленным и чересчур шумным, их порицают также за то, что те производят слишком много вина (для французских дегустаторов испанское вино, возможно, несколько грубовато, но они вынуждены признать, что "можно пить и такое").  
На этой оси высокомерно-презрительного отношения к различным народам нашлось место также бельгийцам и швейцарцам. Швейцарцы – постоянный объект шуток даже в рекламе туров и отдыха на телевидение. Эти горцы, возможно, очень гостеприимные, но ей богу так странно говорят на французском и вдобавок совершенно помешаны на чистоте! 
Ценя стиль во всем, французы просто не могут не презирать бельгийцев, они считают их глуповатыми и совершенно лишенными чувства стиля и тонкости восприятия. Для французов бельгийцы всегда слыли "глупцами", и про них рассказывается неимоверное число шуток и анекдотов.  

В политике французам  нравится, когда их лидеры заявляют: " L' Europec' est moi!" ("Европа - это мы!"). Французы не считают на самом деле создание Европейского Союза столь уж необходимым, но раз уж он создан, то главенствующую роль в этом сыграли, без сомнения, именно французы. Тем более, что инициатором создания еще Общего Рынка в 1950-е годы был французский экономист Жан Монне (известный также, как производитель коньяка и разнообразных фантастических идей).  
Франция теперь охотно предоставляет остальным членам Союза (прежде всего немцам) вкладывать средства в его развитие, пытаясь взять на себя роль распределителя этих средств, единственно способного придать европейскому союзу необходимый блеск и культурный вес.  
Исторически отношения французов с американцами и канадцами были смесью любви и ненависти. Ибо Франция когда-то владела территориями на американском континенте, а в Канаде в провинции Квебек значительная часть населения - выходцы из Франции.  
В наши дни отношения между этими государствами непростые, например, демонстрируемый во французском кинотеатре канадский фильм на французском языке обязательно должен быть с субтитрами, так как француз, якобы, не в силах разобрать, что там такое наговорили эти канадцы – у них просто кошмарный акцент! То же самое и с американцами: издавна восхищаясь тем, что они тоже выставили со своей территории этих англичан, – французы далеко не в восторге от их "американизма". Попросту говоря, от того, что американцы – увы, не французы.  

Для многих других народов главная трудность в контактах с французами – их чрезвычайная противоречивость и переменчивость. А все потому, что во всех деяниях французов есть одно - единственное начало: желание блюсти прежде всего свои собственные интересы.