СМИ и толерантность: изменение значений слов в журналистских текстах, посвященных теме терроризма

     При написании этой работы мы ограничивались только анализом самих текстов и  не ставили задачи определить, оправдано  или не оправдано, допустимо или не допустимо употребление некоторых слов при освещении проблемы терроризма.

     Практика  показывает, что журналисты используют слово  «терроризм» когда  темы их материалов касаются четырех  сфер жизни общества: этнической, политической, социальной и культурной. И первое место среди них бесспорно принадлежит этническим темам. С них мы и начнем наш анализ.

     Одним из важных показателей толерантного или конфликтного отношения к  определенной этнической группе являются образы этносов или этнические стереотипы. Поскольку СМИ являются каналом не только распространения информации, но и своеобразным зеркалом массового сознания, то и этнические стереотипы, которые распространяются через них, являются ярким показателем их толерантной или конфликтной направленности по отношению к определенной этнической группе.

     Однако  журналисты не всегда целенаправленно  создают этнические стереотипы у  своей аудитории, понимая, что представления  людей об этносах, напрямую влияет на межэтнические отношения внутри социума. Искусственно созданное представление о том или ином народе, может существенно усугубить конфликт, резко размежевав людей на этнические группы: «мы» и «они», усиливая противостояние. Зачастую интолернатные высказывания, которые присутствуют в текстах журналистов, являются источником межэтнической напряженности и конфликтности в регионах. Не стал исключением и Урал. Дело в том, что Урал — многонациональный край и проблема взаимоотношений разных этносов для нас очень актуальна. В своей работе мы проследим как журналисты связывают некоторые этнические стереотипы и терроризм, формируя единое смысловое поле.

     Важно отметить, что вообще противопоставление «своих» и «чужих» на этнической основе имеет глубокие корни в  коллективном бессознательном. Согласно точке зрения Л. Гумилева, именно оппозиция «свой-чужой» конструирует этнос, «коллектив людей, которые противопоставляют себя всем другим таким же коллективам, исходя не из сознательного расчета, а из чувства подсознательного отношения близости на основе простого противопоставления: «мы» - «они» [Гумилев 1992:16]. «Мы/Они» - это не определение двух отдельных групп людей, а маркирование между двумя совершенно разными отношениями: эмоциональной привязанностью и антипатией, доверием и подозрительностью, безопасностью и страхом, общительностью  и неуживчивостью» [Бауман 1996: 46]. Таким образом, при появлении в тексте этнической характеристики персонажа создается предпосылка формирования оппозиции «Мы/Они» по этническому признаку и для журналиста, и для адресата. В результате постоянное тиражирование утверждений о некоторых особенностях той или иной этнической группы (или ее представителей) складывается в массовом сознании в этнический стереотип. А создание и распространение этнических стереотипов очень значимый показатель этнотолерантной  или этноконфликтной направленности [Малькова 2002:124]. Кроме того, в содержании этнических стереотипов «могут присутствовать и предписания к действию в отношении людей данной национальности» [Гакаев 2002: 223].

     Рассмотрим  более подробно, в роли кого выступали уральские журналисты, к кому они обращались как к «своим», а кого причисляли к «чужим». И в каком контексте они употребляли слово «терроризм».

Наиболее  ярким примером включения понятий  слов, использующихся в этнической сфере, в семантическое поле слова «терроризм», который нам посчастливилось найти, материал - «И кто к нам только не едет» // «Областная газета».

     «ОНИ-группа», показанная в этом тексте, отличается разнообразием: смуглолицые, неопределенной национальности, нелегалы, члены террористических организаций, незаконные эмигранты, скитальцы.

     «Мы-группа»  конкретно не обозначена, но из контекста  можно сделать вывод, что к  ней принадлежат жители Екатеринбурга  русской национальности.

     Основная  идея, которую пытается донести до читателя автор, сформулирована следующим образом: «О том, что столь привлекательное для него государство - не проходной двор, скиталец даже не задумывался. Надо ли говорить о том, что пребывание такой публики на наших вокзалах, мягко говоря, не желательно». Устойчивое словосочетания «проходной двор», имеющее отрицательную коннотацию, подчеркивает, что «Мы-группа» не желает пускать в свое «привлекательное государство» «Они-группу», среди которой сплошь и рядом попадаются террористы.

     Для подтверждения своей точки зрения автор приводит ряд доводов: «Сотрудники милиции выявили двух смуглолицых пассажиров неопределенной национальности, которые с большим трудом изъяснялись по-русски», «Через транспортные узлы... проходят.. «караванные тропы» по которым... попадают незаконные эмигранты, контрабандные грузы, оружие и наркотики», «индусы» не могли вразумительно объяснить, куда и зачем они направлялись. Среди... задержанных... граждан...  Шри-Ланка оказались двое членов небезызвестной террористической организации «Тигры освобождения Тамил Илама».

     Ирония, с которой автор описывает  «Они-группу», … бла-бла

     Рассмотрим  еще один пример … на одном из материалов цикла «Лики терроризма»//«Областная газета». (начать со значения сл. «лики»)

«ОНИ-группа»: террористы, талибы, мусульманские экстремисты.

«Мы-группа»: Россия, Запад, Великобритания (то есть: русские американцы и англичане), современные цивилизованные люди.

     В тексте автор спроектировал акцентированное  противопоставление: «Россия не была участником начинающихся военных действий, но она не была и нейтральным наблюдателем», «Террористы считали, … что современная цивилизация раздобрела, стала неповоротливой и утратила способность к сопротивлению. Но они просчитались». И чуть ниже: «Мусульманские экстремисты в Афганистане и их союзники из числа узбекских исламских радикалов давно уже вынашивали цель - разрушить советское государство в Узбекистане».

     Для обозначения «Они-группы» автор  включил слова, обозначающие этническую или религиозную принадлежность, в один синонимический ряд с понятием «терроризм» поставив их в предложении определенным образом. Выстроив смысловую конструкцию, читатель понимает, что террористы не достойны занять место в цивилизованном обществе (среди «Мы-группы») и с ними необходимо бороться. Однако при этом определенные этнические и религиозные характеристики оказываются крепко закрепленными за понятием «терроризм».

     К чести современных работников пера, говоря о терроризме, им удается  увести в подтекст скользкие намеки на ту или иную этническую группу. Возьмем, к примеру, публикацию «Противостоять терроризму можно только сообща»// «Областная газета».

     «ОНИ-группа»: террористы.

     «Мы-группа»  – жители России.

     На  первый взгляд текст вполне невинен  и не содержит никаких намеков  на интолерантность по отношению  к какой-либо национальной группе, а только по отношению к террористам как таковым. «Противостоять терроризму, который не знает границ и не имеет национальности, можно только сообща. Нынешняя ситуация... показывает «слабость» нашей правовой базы в сфере борьбы с терроризмом. Многие статьи законов, в которых … рекомендуется оказывать содействие органам, осуществляющим борьбу с терроризмом, слишком расплывчаты». И при этом автор пишет: «…свой звериный оскал терроризм ярко продемонстрировал в Москве во время захвата театрального центра на Дубровке». Упоминание захвата театрального центра на Дубровке дает читателю ссылку не только на национальность террористов: Чеченцы, но и на их религиозную (мусульмане) и даже половую принадлежность (женщины). Употребление же ставшего устойчивым в первые годы Советской власти словосочетания «звериный оскал» четко формирует в подсознании выросшего в СССР читателя образ потенциального врага.

     Вообще  же теракт на Дубровке в сознании русских  прочно связал понятия чеченская  женщина – террористка. В качестве доказательства хотелось бы рассмотреть цитаты из интервью «Олег Голуб: Русские не умеют падать на пол», опубликованного в ноябре 2002 года в еженедельнике «Главный проспект».

     «ОНИ-группа»: «террористы», «женщины-чеченки, державшие нас на мушке», «бандиты»

     «Мы-группа» - актеры-заложники

     В материале интервьюируемый четко  обозначил противостояние групп: «К актерам они (террористы - авт.) относились так же, как и ко всем остальным, но так как мы были в военной форме, нас заставляли все время что-нибудь перетаскивать», «Иногда мы даже шутили между собой, когда не было стрельбы и ужасных сцен смертей», «Коллеги переносили ситуацию… достойно», «… мы все время общались с соседями-зрителями». Таким образом, О. Голуб выделяет актеров, акцентируя внимание на их поведении и переживаниях, из общей группы заложников автоматически переводя их в «Они-группу».

     Повторение  в тексте слов: террористы, бандиты, и словосочетаний: женщины-террористки, чеченские женщины, способствуют установлению у читателя прочной понятийной связи между этими словами и словосочетаниями. И хотя в заключении интервьюируемый и заявляет: «Я надеюсь, что … «Норд Ост» будет ассоциироваться не с заложниками и трагедией, а … со светлой историей о любви и о нашей стране, с трогательной сказкой о настоящей жизни», тем не менее и «Норд-Ост» и «чеченские женщины-террористки» сливаются в единое смысловое целое и начинают ассоциироваться с «заложниками и трагедией».

     И в заключении хотелось бы рассмотреть  материал Алексея Болковского: «Железная  гвардия» железных дорог вернулась домой» // «Областная газета» №46 (2299), 4 марта 2003 г.

     «Они-группа» - боевики, вытесненные из Чечни

     «Мы-группа» - уральцы, уральские милиционеры

     Противостояние  «Они» и «Мы» групп в тексте подчеркивается употреблением устаревших слов, в смысле которых присутствует отрицательный или иронический оттенок: «… как всегда уральцам был поручен один из самых опасных и ответственных участков «войны». Южные пригороды столицы Чечни еще продолжали «зачищать» от скопищ вытесненных оттуда боевиков… От заката и до самого рассвета продолжалась непрерывная, изматывающая перестрелка с террористами», «Спустя несколько месяцев после приезда Уральских милиционеров, бандиты на собственной шкуре уразумели, что испытывать на прочность… укрепления небезопасно». 

Мы видим, что не все из представленных номинаций  являются этнонимами. Есть среди них  и обозначения территориальной, религиозной и даже половой принадлежности человека. Однако в контексте конкретных публикаций эти  слова  (чеченец, мусульманин, смуглолицый, нелегал, незаконный эмигранты и т.д.), не имеющие в своем лексическом значении указания на принадлежность к семантическому полю слова «террорист», приобретали его. Более того, именно этнические различия с «Мы-группой» приобретали в тексте актуальность: за время исследования ни в одном материале, опубликованном в анализируемых газетах в контексте «терроризм» не употреблялось «русский», «славянской национальности», «свердловчанин».

Однако, к сожалению, в журналистках текстах, где речь идет о террористах и терроре, чаще всего можно встретить ссылку именно на национальность. Что мы и попытались доказать вышеприведенными примерами.  

Теперь  рассмотрим … в политической сфере. Для этой главы мы отобрали все  материалы, связанные с взаимодействием  властных структур, внешней и внутренней политикой России и других стран, в которых употребляются слова «терроризм» и «террористы».

«Лики терроризма»// «Областная газета». О  том, что терроризм – проблема интернациональная, заявляет подзаголовок материала: «Россия и Запад в условиях международного кризиса».

В этом материале в «ОНИ-группу» вошли  религиозные, этнические группы и группы власти: фашиствующие элементы внутри американской администрации и силовых  ведомств, ваххабиты, мусульманские  фанатики, международная олигархия.

«Мы группа»  – русские, жители России.

О том, что текст содержит маркеры агрессии мы судили по следующим цитатам: «В задачу ВВС и ВМС США входило  уничтожение средств ПВО талибов  и центров их военного и политического  управления», «Удар по США был  результатом сговора международной олигархии с фашиствующими элементами внутри американской администрации и силовых ведомств», «В то же время мы не должны забывать, что политика России  должна строится на защите собственных, а не чужих интересов», «Были высказывания и о том, что все страшные события 11 сентября... - это дело рук евреев из Флориды».

Итак, автор  текста поставил в один синонимический ряд со словом террорист слова, обозначающие различные общественно-политические объединения разных стран, включив  их в общую «Они-группу». В то же время, он исключил Россию из этого сообщества, подчеркнув, что ее «политика должна строится на защите собственных интересов» и читатель, не «должен об этом забывать», конечно, если он принадлежит к «Мы-группе». В результате, у читателя формируется мнение, что Россия не должна никоим образом вмешиваться во внутриполитическую ситуацию других стран, потому что они или связаны с терроризмом, или, по меньшей мере, помогают террористическим организациям.