Голландская болезнь

2.3. Эффекты, через  которые проявляется  «голландская болезнь»  в экономике.

    После вышеизложенного появляется возможность  выявить и классифицировать ряд  эффектов, через которые проявляется  «голландская болезнь» в экономике. Представляется наиболее логичным выделение  следующих видов эффектов:

1) по времени проявления (краткосрочные, среднесрочные и долгосрочные);

2) по  направлению воздействия на различные  сектора экономики (структурные  и монетарные);

3) по  видам проявления деиндустриализации.

    Рассмотрим  эти виды более подробно.

      Причиной пагубных последствий  «голландской болезни» в краткосрочном  периоде служит неправильная  макроэкономическая политика (уровень  производства в бумовом секторе и ценовые стратегии рассматриваются здесь как экзогенные факторы). Увеличение доходов растущего сектора эквивалентно росту трансфертов из-за рубежа. Тогда проблема «голландской болезни» анализируется с помощью модели экономики Салтера - Свона, в которой более высокие трансферты вызывают избыточный спрос на неторгуемые товары. В результате происходит повышение реального обменного курса, что обусловливает перекачку ресурсов из секторов [О] и [Б] в сектор [Н] и, следовательно, снижение выпуска в секторах, производящих торгуемые товары. Используя кривую Филипса, можно показать, что после дополнительных вложений ресурсов в экономику страна останавливается на линии между подавленной инфляцией и классической безработицей с избыточным спросом на рынке неторгуемых товаров. Цены неторгуемых товаров начнут превышать цены торгуемых, зарплаты следуют за индексом потребительских цен (ИПЦ). Скатится ли экономика к подавленной инфляции (избыточный спрос на труд и неторгуемые товары) или к классической безработице, зависит от того, проявляется ли зависимость от ИПЦ. И если такая зависимость имеется, то важно знать, насколько обширен компонент торгуемых товаров в ИПЦ. Растущие доходы сектора [Б] толкают экономику к классической безработице.

    Среднесрочный эффект «голландской болезни» проявляется  в асимметричности роста экономики (неоптимальная аллокация ресурсов и распределение доходов), инициированного вышеописанными макроэкономическими эффектами краткосрочного периода.

    Долгосрочный  эффект (крайняя стадия) заключается  в деиндустриализации экономики, то есть в подавлении производящего сектора [О] добывающим [Б], и в полном истощении ресурсов. «Голландская болезнь» проявляется тем сильнее, чем больше времени потребуется на устранение причин ее возникновения, поэтому более поздние ее стадии наиболее разрушительны для экономики.

    В основу второго класса эффектов был  положен критерий разделения направлений  воздействия на различные сектора  экономики. Выделим два укрупненных  сектора: реальный (рынок благ) и  денежный (рынок денег). Соответственно и эффекты делятся на структурные  и монетарные. Структурные эффекты  возникают в реальном секторе  экономики и представлены высокой  дифференциацией рентабельности, следовательно, асимметричностью роста отраслей и  неравномерностью распределения доходов. К группе монетарных эффектов относятся  все изменения в денежном секторе, вызванные увеличением валютной выручки (рост валютного курса, инфляция и т.д.)

    Третий  вид эффектов, возникающих при  «голландской болезни», это различные  формы проявления деиндустриализации.

    Вполне  очевидно, что все вышеперечисленные  эффекты в той или иной степени  имеют место в России. Следует  отметить, что исследователям удалось  выявить ряд особенностей, присущих «голландской болезни» в странах  с переходной экономикой. Некоторые  из них считают, что изобилие природных  ресурсов, вероятнее всего, осложняет  возможности перехода к рыночной экономике. Согласно исследованию Р. Аути, одна из причин этого - рентные платежи, которые замедляют реакцию экономики на реформы, что усиливает риск коррупции в политике. Другая причина - чрезмерно оптимистичные надежды правительства на будущие нефтяные доходы. При отсутствии финансовой прозрачности рентные доходы можно тратить даже раньше, чем они были получены.

    В качестве примера переходной экономики  с «голландской болезнью» помимо России можно привести также Казахстан. С началом перехода к рынку  в 1992 г. составляющие торговли этой страны подверглись существенному изменению. Трансформационный спад был более  глубоким в производстве, чем в  добывающих отраслях промышленности. Секторная занятость также испытала серьезные структурные изменения. Некоторые отрасли экономики (сельское хозяйство, промышленный сектор) почти  полностью оказались разрушенными. Экономическое развитие Казахстана пока может быть охарактеризовано как  зависящее от нефтегазового экспортного  сектора и высокого реального  обменного курса. Следовательно, высока подверженность экономики товарным ценовым колебаниям, а значит, и  «голландской болезни». 
 
 
 

2.4. Государственная политика борьбы с «голландской болезнью».

    Остановимся на государственной политике борьбы с «голландской болезнью». Рассмотрим три классических аргумента в  пользу протекционизма отраслей и их применимость в условиях российской действительности.

    Аргумент  «консервативной функции социального  благосостояния». Реальный доход или  потеря ренты конкретного фактора  в результате неожиданного шока должны быть исключены, то есть применяемые  в данном случае меры затрагивает  всю экономику в целом. Против данного аргумента можно высказать  по крайней мере три возражения. Во-первых, данная цель перераспределения  лучше достигается при налогообложении  специфического фактора бумового сектора (изъятие ренты, налоги на природопользование) и направлении дохода на субсидирование проигрывающих факторов производства. Во-вторых, в российских условиях при огромной дифференциации доходов и концентрации рентных платежей в руках довольно узкого круга лиц отсутствует «консервативная функция социального благосостояния», поскольку система перераспределения просто не работает. В-третьих, данная политика предусматривает наличие четко отлаженного механизма перелива капитала.

    Аргумент  поддержания занятости. Его можно  применить только при условии  наличия в отстающем секторе  устойчивой реальной заработной платы. Здесь опять возникают два  возражения. Во-первых, разумнее прямо  субсидировать занятость, а краткосрочная  безработица необходима как сигнал к проведению желаемой реаллокации ресурсов. Во-вторых, на большинстве российских предприятий отстающего сектора заработная плата настолько низка, что ее можно назвать «устойчивой», но никак «не реальной».

    Аргумент  «молодой отрасли». Он мог бы применяться, когда ожидаются временный бум  и снижение с последующим восстановлением  отстающего сектора. Но это ведет  к неоптимальной растрате физического  и человеческого капитала в течение  периода бума. Данный аргумент явно не подходит к российской действительности. Добывающие отрасли работают на подъеме  уже в течение многих лет, назвать  этот бум временным нельзя. Споры  о защите «молодых отраслей» в  российских экономических кругах завершились  признанием того, что такие отрасли  отсутствуют. А перспективная инновационная  экономика находится пока только в зачаточном состоянии.

    Рассмотрим  два наиболее популярных протекционистских  подхода.

    Первый - защита обменного курса, а именно политика избегания повышения реального  обменного курса и,  следовательно,  защита торгуемых товаров при удорожании неторгуемых. Девальвация явно неэффективна как средство от «голландской болезни», поскольку, во-первых, это защита не только промышленного сектора, но и добывающего, во-вторых, в силу низкой конкурентоспособности российских обрабатывающих отраслей их продукцию можно отнести к неторгуемым товарам. Сдерживание курса делает их еще менее конкурентоспособными.

    Второй  подход - это обычный протекционизм, основанный на повышении тарифов  или сокращении импортных квот. Предотвращение потерь для секторов, конкурирующих  с импортом, в дальнейшем обернется  удорожанием экспортных товаров  промышленного сектора так же, как и добывающего. По экспортным небумовым товарам будет нанесен двойной удар: сначала повышением реального обменного курса, а затем прямой потерей ресурсов для производства импортозамещающих товаров. 
 
 

ГЛАВА 3.

3.1. Голландская болезнь в России.

    Диагноз «голландская болезнь» (Dutch Disease) российской экономике уже поставили многие «доктора». Действительно, вроде бы очевидно, что если экономика страны сильно зависит от сырьевого экспорта, а мировые цены на экспортное сырье растут, то в конечном итоге это приводит к весьма негативным последствиям: ускоренное развитие добывающих производств происходит одновременно с замедлением роста обрабатывающих отраслей промышленности. И предельно понятно, почему это происходит: все стремятся вкладывать в добывающие отрасли, ускоренный прирост валютной выручки от экспорта сырья укрепляет национальную валюту, делая все менее конкурентоспособной продукцию обрабатывающих отраслей. В таком случае можно говорить даже о деиндустриализации страны. Трудно не согласиться, что именно так и обстоит дело.

    Уже из названия «заболевания» ясно, что  своим происхождением оно обязано  Нидерландам. Именно в этой стране в  конце 1950-х гг. обнаружили крупные  залежи природного газа на шельфе Северного  моря. В 1960-х гг. началась активная разработка открытых месторождений. Нидерланды достаточно быстро превратились в мощную страну–экспортера  газа. Естественно, что эта добывающая отрасль получила сильный импульс  к развитию, следствием чего стало  значительное увеличение доли газа в  экспорте промышленности. Сокращение доли обрабатывающих отраслей было бы не так болезненно, если бы спустя несколько  лет не было зафиксировано и общее  снижение показателей экспорта товаров  и услуг. На это уже было невозможно не обратить внимания, так как факт действительно был тревожный. Вот и появился термин «голландская болезнь». Подобные проблемы впоследствии возникали в других странах мира, богатых природными ресурсами, в том числе в Норвегии, Великобритании, Индонезии. В 70-х годах ею переболела Колумбия, когда неурожай в Бразилии и землетрясение в Гватемале вызвали взлет мировых цен на кофе. Рост экспорта колумбийского бодрящего напитка сопровождался сворачиванием экспорта других товаров, что, в конечном итоге, привело к кризису, выбраться из которого страна не может до сих пор.

    Сравнительный анализ динамики объемов промышленного  производства в добывающих и обрабатывающих отраслях начиная с дефолтового 1998 г. дает следующую картину.

    Наиболее  высокий рост объемов промышленного  производства в 1998–2004 гг. наблюдался в  машиностроении – 187,4%. Химическая и  нефтехимическая промышленность дала рост в 168,4%. Напротив, показатель топливной  промышленности за эти годы оказался одним из самых скромных – 142,9%. Очень  интересно сопоставить отмеченную динамику с тем, как росли в  эти же годы мировые цены на нефть.

    Самые высокие показатели годового роста  объемов промышленного производства в машиностроении и металлообработке были отмечены: в 1999 г. – 117,4%, в 2000 г. – 119,9% и в 2004 г. – 111,7%. Именно в эти же годы рост мировых цен на нефть  был самым значительным за последние годы.

    Вывод получается однозначный: обрабатывающие отрасли промышленности наиболее высокими темпами растут именно в годы самого высокого роста цен на сырьевые товары (во всяком случае, на примере сопоставления  с ценами на основной наш сырьевой товар – нефть – это видно  достаточно отчетливо). Но это наблюдение никоим образом не соответствует  ожидаемым последствиям от развития «голландской болезни». Получается все  наоборот.

    Фактов  уже более чем достаточно для  того, чтобы усомниться – то ли в  правильности диагноза «голландская болезнь» для российской экономики, то ли в  возможности вообще такого «заболевания», то ли в погрешности статистических показателей и т.д.

    Зарубежные  эксперты считают, что этот "недуг" поможет России быстрее реструктурировать  свою экономику, а это необходимо «особенно в контексте предстоящего присоединения России к Всемирной  торговой организации. И именно с  «голландской болезнью», а также  слабой конкурентоспособностью российских перерабатывающих отраслей специалисты  связывают наметившееся в прошлом  году замедление роста российской экономики. И именно «голландская болезнь» дает ответ на вопрос, почему при повышении  мировых цен на нефть рост российского  внутреннего валового продукта замедляется.

    Дело  в том, что с ростом реального  эффективного курса национальной валюты происходит увеличение издержек во всех без исключения отраслях экономики. Но если в сырьевых он компенсируется высокими ценами на их продукцию, то в  той же перерабатывающей промышленности приводит к снижению уровня спроса на ее товары. И в данном случае это  приводит не только к уменьшению экспорта промышленных товаров, но и к сокращению уровня их продаж на внутреннем рынке  за счет роста более дешевого импорта. В среднесрочной перспективе  такая ситуация грозит как потерей  целых отраслей, так и снижением  положительного сальдо платежного баланса  страны