Исполнение приговора как стадия уголовного судопроизводства

    - лицо, в отношении которого были  применены принудительные меры  медицинского характера, - в случае  отмены незаконного или необоснованного постановления суда о применении данной меры.

    Вышеизложенные  законоположения об основаниях и  условиях реабилитации относятся к  числу самых спорных и запутанных. Они резко контрастируют и  с теоретическими воззрениями, и  с накопленным опытом применения института реабилитации в прошлом, и с внутренним смыслом реабилитации как правоотношения, органически связанного с двумя основополагающими категориями - невиновности и справедливости. Государство является должником только по отношению к тому из своих граждан, кто от уголовного преследования пострадал, будучи невиновным в совершении преступления, иначе говоря, пострадал ни за что, зазря, понапрасну, когда воздаяние последовало при отсутствии виновно совершенного деяния. Данное обстоятельство удостоверяется оправданием им по суду или же прекращением уголовного дела (уголовного преследования) по основаниям, тождественным основаниям оправдательного приговора, каковыми являются: неустановление события преступления (что равнозначно отсутствию события), непричастность лица к совершению преступления, отсутствие состава преступления и вынесение присяжными оправдательного вердикта (ч. 1 ст. 302 УПК). Все остальные законные основания прекращения уголовного преследования восстановительно-компенсационных обязательств государства по отношению к лицу, освобожденному от уголовной ответственности, не порождают. Ни прекращение уголовного дела (например, об изнасиловании) вследствие отсутствия обязательного заявления потерпевшего, ни прекращение уголовного дела в связи с отказом соответствующего органа в согласии на уголовное преследование представителя отдельной категории лиц (например, власть имущих), ни даже прекращение уголовного дела, ошибочно возбужденного второй раз об одном и том же преступлении, не означают официального признания невиновным и не имеют отношения к реабилитации.

    Согласно  ч. 3 ст. 133 УПК право на возмещение вреда в порядке, установленном  уголовно-процессуальным законом, имеет  также любое лицо, незаконно подвергавшееся мерам процессуального принуждения. Это законоположение порождает новые вопросы без ответов. Получается, что на основании УПК возмещения убытков может требовать и тот, чье имущество повреждено при обыске, произведенном с нарушением процедуры следственного действия, а денежной компенсации на основании норм УПК вправе требовать тот, кто унижен при производстве освидетельствования и т.д. и т.п., хотя эти следственные действия вообще не были связаны с уголовным преследованием данных лиц, а производились в целях собирания доказательств, и категория невиновности и реабилитации к этим случаям вообще не имеет никакого отношения. Кроме того, что это положение очевидно неверно, оно еще и окончательно затуманивает смысл сформулированного в завершающей ч. 5 все той же ст. 133 УПК правила, согласно которому "в иных случаях вопросы, связанные с возмещением вреда, рассматриваются в порядке гражданского судопроизводства", потому что таких случаев практически не остается.

    Согласно  ч. 4 ст. 133 УПК правило о реабилитации не распространяется на случаи, когда примененные в отношении лица меры процессуального принуждения или обвинительный приговор отменены или изменены ввиду истечения сроков давности, недостижения возраста, с которого наступает уголовная ответственность, или принятия закона, устраняющего преступность или наказуемость деяния. Однако из сопоставительного анализа п. 3 ч. 2 этой же статьи и п. 2 ч. 1 ст. 27 УПК, к которому они отсылают, явствует, что истечение сроков давности и смерть подозреваемого и обвиняемого тоже порождают право на реабилитацию. Налицо очевидное противоречие с труднопредсказуемыми практическими последствиями, хотя очевидно, что категории невиновности, несправедливости и реабилитации и здесь ни при чем.

    Нельзя  не отметить и того, что все та же ч. 4 ст. 133 УПК об основаниях возникновении права на реабилитацию находится в неразрешимом противоречии с ч. 3 ст. 27 УПК об основаниях прекращения уголовного преследования. В обеих нормах речь идет о следующих обстоятельствах: а) когда предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние совершено лицом, не достигшим возраста, с которого наступает уголовная ответственность; б) когда такое деяние совершено несовершеннолетним, который хотя и достиг возраста, с которого наступает уголовная ответственность, но вследствие отставания в психическом развитии не может в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) и руководить ими в момент совершения деяния, предусмотренного уголовным законом. Часть 3 ст. 27 УПК предписывает при наличии любого из этих обстоятельств уголовное преследование прекратить за отсутствием состава преступления (судебное разбирательство в аналогичных случаях завершается постановлением оправдательного приговора), иначе говоря, реабилитировать подозреваемого, обвиняемого, а ч. 4 ст. 133 УПК этим лицам в реабилитации отказывает.¹²

    Право гражданина на реабилитацию (в смысле возмещения вреда и восстановления прав) фиксируется непосредственно  в процессуальном документе, которым  завершено производство по уголовному делу с выводом о невиновности лица, подвергавшегося уголовному преследованию именно тем органом, который принял данное решение по делу, - судом, постановившим оправдательный приговор, органом расследования, принявшим решение о прекращении уголовного дела, и т.д. По вступлении в законную силу итогового документа по уголовному делу реабилитированному гражданину должно быть направлено письменное разъяснение порядка возмещения вреда, причиненного уголовным преследованием невиновного. По общим правилам право на возмещение вреда имеет сам реабилитированный. Если же последнего нет в живых, а по гражданскому законодательству имущественные права переходят к наследникам или иждивенцам покойного, разъяснение должно быть адресовано указанным лицам не позднее пяти дней со дня их обращения в орган расследования, прокуратуру или суд, принявшие решение о реабилитации невиновного гражданина.

    Согласно  ст. 139 УПК вред, причиненный юридическим  лицам незаконными действиями (бездействием) и решениями суда, прокурора, следователя, дознавателя, органа дознания, возмещается государством в полном объеме в порядке, установленном нормами УПК о реабилитации. Тем самым законодатель пошел на принципиально новое решение о субъектном составе правоотношений, связанных с реабилитацией не только по сравнению с прежним правовым институтом, но и по сравнению со ст. 53 Конституции РФ, где право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц, относится лишь к физическим лицам. Представляется, что с этим шагом проблема реабилитации невиновных в уголовном судопроизводстве оказалась окончательно запутанной. Общеизвестно, что уголовному преследованию подвергаются только физические лица; вопрос о виновности или невиновности и о реабилитации юридических лиц в уголовном процессе лишен смысла. С этой точки зрения помещение комментируемой статьи в главу о реабилитации объяснению не поддается. Ее общий смысл заключается в том, что всякое юридическое лицо, которому в связи с производством по уголовному делу причинен моральный вред (ущерб деловой репутации) или вред имущественный (убытки), имеет право на возмещение вреда государством в полном объеме, в порядке и сроки, которые установлены предыдущими статьями комментируемой главы применительно к реабилитированному гражданину. Например, если на предприятии, учреждении или организации был произведен незаконный обыск, выемка документов, наложение ареста на банковские счета и имущество либо другие, связанные с применением принуждения следственные действия по собиранию доказательств, то независимо от исхода уголовного преследования конкретного физического лица (или лиц) и вообще независимо от их отношения к данному юридическому лицу предприятие, учреждение или организация вправе в пределах сроков исковой давности обратиться за возмещением причиненных убытков в тот же орган, в производстве которого находится и, быть может, еще не завершено уголовное дело, а исковое и гражданское судопроизводство исключается. Однако спрогнозировать уголовно-процессуальный механизм выработки формально-юридического основания для возмещения подобных убытков и принятия решения по этому поводу, а также механизм реализации принятого решения по подобным сложнейшим имущественным правоотношениям пока не представляется возможным. Скорее всего, произошла практически неразрешимая путаница в предмете гражданского и уголовно-процессуального права.

    Вышеизложенное  может быть подытожено следующим  общим теоретическим выводом: подлинному смыслу и содержанию понятия реабилитации в уголовном судопроизводстве отвечает лишь такая ситуация, когда уголовному преследованию подвергался полностью невиновный, т.е. тот, кто вообще не совершил инкриминируемых действий (отсутствие события преступления или непричастность к совершению преступления), а также тот, в чьих действиях не содержится состава преступления; государство является должником только по отношению к такому лицу; причиненный вред подлежит возмещению только ему. Представляется, что этот вывод имеет и определенное практическое значение при принятии соответствующих судебных решений.¹³

    Другая  практически важная проблема применения правового института реабилитации в уголовном судопроизводстве заключается  в том, что по поводу возмещения невиновному  причиненных ему убытков одновременно существуют три исторически сложившиеся в разное время группы правовых норм. Одна из них состоит из правил, закрепленных в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981 г. "О возмещении ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей", утвержденном этим Указом Положении о порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, и подзаконных актах, изданных на их основе. В 1983 г. в этой связи в УПК РСФСР 1960 г. была включена специальная ст. 58.1. Так сформировался и в течение 20 лет реально действовал правовой институт возмещения вреда реабилитированному гражданину, заслуживший детальных разъяснений со стороны Верховного Суда. В Федеральном законе от 22 ноября 2001 г. "О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации" ни один из вышеупомянутых нормативных актов, кроме, разумеется, ст. 58.1 УПК РСФСР, в числе утративших силу не значится.

    С принятием действующего ГК РФ сформировался  еще один, на этот раз чисто гражданско-правовой массив самостоятельно действующих  правил о возмещении убытков реабилитированному.

    Часть 1 ст. 1070 ГК гласит: "Вред, причиненный в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ, возмещается за счет казны Российской Федерации, а в случаях, предусмотренных законом, за счет казны субъекта Российской Федерации или казны муниципального образования в полном объеме независимо от вины должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда в порядке, установленном законом".

    Между тем при помощи термина "незаконный" основания для возмещения вреда  реабилитированному гражданину охарактеризовать невозможно в принципе, потому что данное понятие с категорией незаконности жестко не связано. Кроме того, перечень уголовно-процессуальных актов, в причинной связи с которыми находится вред, подлежащий возмещению реабилитированному гражданину на основании упомянутой статьи ГК, является далеко не полным, сформированным по неопределенному признаку.

    В эту путаницу дополнительный вклад  вносит последнее предложение ч. 2 ст. 1070 ГК, согласно которому "вред, причиненный при осуществлении  правосудия, возмещается в случаях, если вина судьи установлена приговором суда, вступившим в законную силу". Оно не согласуется с законоположением предыдущей, первой части той же ст. 1070 ГК, которая уже приводилась и в которой прямо говорится, что вред, причиненный гражданину в результате незаконного осуждения (т.е. при осуществлении правосудия по уголовному делу), возмещается независимо от вины "должностных лиц суда".

    Спустя  годы после введения в действие УПК  РФ 2001 г., в котором появилась долгожданная самостоятельная глава о реабилитации невиновных, в судебной практике все  еще возникают споры, на основе какого законодательства подлежат возмещению убытки, вызванные осуждением невиновного. Постановлением судьи по делу Шемякина, осужденного за убийство, совершенное при отягчающих обстоятельствах, и впоследствии реабилитированного, с Минфина России за счет казны Российской Федерации взыскано в пользу реабилитированного 28920 руб. в возмещение убытков, причиненных в связи с уголовным преследованием и осуждением. В кассационной жалобе представитель Минфина России в лице Управления федерального казначейства по Волгоградской области просил постановление отменить, а дело направить на новое рассмотрение, сославшись на то, что в соответствии с ч. 2 ст. 1070 ГК предусмотрен особый порядок возмещения вреда, причиненного при осуществлении правосудия, в том числе при вынесении незаконного решения или приговора: вред возмещается в случае, если вина судьи установлена приговором суда, вступившим в законную силу. Судебная коллегия Верховного Суда РФ кассационную жалобу оставила без удовлетворения, указав, что при решении вопроса о возмещении вреда в данном случае следовало руководствоваться ст. ст. 133 - 135 УПК, а не ч. 2 ст. 1070 ГК, поэтому постановление суда первой инстанции приняло законное и обоснованное решение. И все же вопрос о том, почему из двух действующих систем норм - уголовно-процессуального и гражданского права - применению подлежит первая, остался открытым и остается таковым и на будущее.