Христианский тип культуры

     Другим  большим вопросом общественной жизни  являлась проблема рабства. Дело было не только в том, что рабский труд обрекал общество на экономический  застой - Римское государство страшилось своих рабов. «Сколько рабов – столько врагов», - утверждала пословица того времени.

     Меры  устрашения рабов не могли решить проблемы, и в верхних слоях  общества робко начинает пробивать  себе дорогу идея некоторого смягчения  форм рабовладения. Римский философ Сенека (I век нашей эры), богач и царедворец, советовал господам более мягко обращаться со своими подневольными. «Все люди, - говорил он, - одинаковы по существу, все одинаковы по рождению; знатнее тот, кто честен по природе. У всех нас общий родитель – мир. Природа велит нам приносить пользу всем людям – все равно, рабы они или свободные, свободнорожденные или отпущенники». В то же время рабам и тем, кто находится в зависимости, Сенека рекомендует проявлять терпение и спокойно сносить обиды, поскольку сопротивление только ухудшило бы их положение. Эти идеи, по-своему переработанные, выдвинуло и христианство.

     Римское общество переживало нравственный и  религиозный кризис. Высшие круги  общества с презрением относились к  людям труда, не только рабам, но и свободным. Сукновалы, шерстобиты, сапожники, медники – постоянный объект пренебрежения и осмеяния. Греческий писатель Лукиан так изображает удел ремесленника: «Ты будешь недалек умом, будешь держаться простовато, друзья не будут искать твоего общества, враги не будут бояться тебя ... Ты станешь жить как заяц, которого все травят, и станешь добычей сильного».

     В то же время среди людей труда, не только рабов, но и свободных, складывались свои меры ценностей человека. Из надгробных надписей, басен, поговорок того времени мы узнаем, что такой мерой оказывалось трудолюбие, мастерство, бескорыстие. В одной надписи некая жрица с гордостью говорит, что ее родители вольноотпущенные, которые были бедны, но свободны духом. В другой – об умершем – говорится, что его простодушие, «немудрствование» и доброта открыли его душе возможность местожительствовать с богами. Вольноотпущенник Федр в басне о судебной тяжбе между пчелами и трутнями из-за меда в улье дает понять, что он на стороне тех, кто добыл этот мед своим трудом [2, 185].

     Поговорки и поучения трудовых людей содержат нередко противоположные призывы: призирай господство и не води знакомства с властью, отвечай обидчику тем  же, ибо, прощая, ты вдохновляешь господ на новые обиды. В одной поговорке  резко осуждается идея сопротивления: «Кроткие живут в безопасности, но зато они рабы». И наряду с этим: «Лекарство против обид – прощение». Здесь сопротивление злу – способ социальной самозащиты.

     Многие  из этих представлений были восприняты формировавшимся христианством.

     Характерной чертой времени было известное охлаждение греко-римского общества к своим  старым богам. Многие сомневались в  самом их существовании.

     Наряду  со скептическим отношением к собственным  богам в римском обществе распространяется интерес к восточным культам. В эту наполненную политическими и социальными потрясениями беспокойную эпоху они привлекали своей экзальтацией, исступленными обрядами, таинствами посвящения, создающими иллюзию общения с божеством. Некоторые из них содержали идеи потустороннего воздаяния и возмездия, отражая этим жажду социальной справедливости на Земле.

     Таким образом, социальная и политическая неустойчивость эпохи, чувство безысходности  толкали массы к религиозным  поискам. Наступление тяжелых времен приписывалось злой воле или слабости старых богов. А с захирением демократических учреждений Рима и упадком общественной жизни духовная энергия людей все больше обращалась к сфере религии. «Во всех классах, - пишет Энгельс, - должно было быть известное количество людей, которые, отчаявшись в материальном освобождении, искали взамен него освобождения духовного, утешения в сознании, которое спасло бы их от полного отчаяния». Предзнаменования, гадания, оракулы, составление гороскопов, ворожба и заклинания, поиски магических формул заняли огромное место во всех слоях общества. И в этом кипящем котле духовной жизни империи исподволь подготавливалась и новая религия – христианство. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

2.Особенности христианского вероучения и христианский тип личности.

     Христианство  развивает созревшую в иудаизме идею единого Бога, обладателя абсолютной благости, абсолютного знания и абсолютного  могущества. Все существа и предметы являются его творениями, все создано  свободным актом божественной воли. Два центральных догмата христианства говорят о триединстве Бога и Боговоплощении. Согласно первому, внутренняя жизнь божества есть отношение трех "ипостасей", или лиц: Отца (безначального первоначала), Сына, или Логоса (смыслового и оформляющего принципа), и святого Духа (животворящего принципа). Сын "рождается" от Отца, святой Дух "исходит" от Отца. При этом и "рождение" и "исхождение" имеют место не во времени, так как все лица христианской Троицы существовали всегда - "предвечны" - и равны по достоинству - "равночестны" [2, 201].

     Человек, согласно христианскому учению, сотворен как носитель "образа и подобия" Бога. Однако грехопадение, совершенное  первыми людьми, разрушило богоподобие  человека, наложив на него пятно  первородного греха. Христос, приняв крестные муки и смерть, "искупил" людей, пострадав за весь род людской. Поэтому христианство подчеркивает очистительную роль страдания, любого ограничения человеком своих желаний и страстей: "принимая свой крест", человек может побеждать зло в себе самом и в окружающем мире. Тем самым человек не просто исполняет Божьи заповеди, но и сам преображается и совершает восхождение к Богу, становится к нему ближе. В этом и есть предназначение христианина, его оправдание жертвенной смерти Христа. С этим взглядом на человека связано характерное только для христианства понятие "таинства" - особого культового действия, призванного реально ввести божественное в жизнь человека. Это, прежде всего - крещение, причастие, исповедь (покаяние), брак, соборование.

     Гонения, испытанные христианством в первые века его существования, наложили глубокий отпечаток на его мировоззрение и дух. Лица, претерпевшие за свою веру тюремное заключение и пытки ("исповедники") или принявшие казнь ("мученики"), стали почитаться в христианстве как святые. Вообще идеал мученика становится в христианской этике центральным.

     Основой вероучения признаны священное писание (Библия) и священное предание (решение  семи Вселенских соборов IV- VIII веков, а  также труды крупнейших церковных  авторитетов, таких, как Афанасий Александрийский, Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Дамаскин, Иоанн Златоуст). На долю этих отцов церкви выпало формирование основных положений вероучения.

     Важное  место в православии занимают обряды-таинства, во время которых, по учению церкви, на верующих сходит особая благодать. Церковь признает семь таинств:

     Крещение - таинство, в котором верующий при  троекратном погружении тела в воду с призыванием Бога-Отца и Сына и Святого Духа обретает духовное рождение. Человек (чаще всего младенец) не только избавляется от так называемого первородного греха, становится правоверным христианином;

     В таинстве миропомазания верующему  подаются дары Святого Духа, возвращающие и укрепляющие в жизни духовной. Миропомазание совершается после  крещения (у правоверных – сразу  же за крещением, а у католиков – через определенное время) и заключается в освящении человека как христианина путем смазывания ему отдельных частей тела особым ароматическим маслом (миро), содержащим якобы «божественную благодать», «дары святого духа» [2, 237].

     В таинстве причащения верующий под видом хлеба и вина вкушает самое Тело и Кровь Христову для Вечной Жизни.

     Таинство  покаяния или исповеди - это признание  грехов своих перед священником, который отпускает их от имени  Иисуса Христа.

     Таинство  священства совершается через епископское рукоположение при возведении того или иного лица в сан священнослужителя. Право совершения этого таинства принадлежит только епископу.

     В таинстве брака, которое совершается  в храме при венчании, благословляется  супружеский союз жениха и невесты.

     В таинстве елеосвящения (соборования) при  помазании тела елеем призывается  на больного благодать Божия, исцеляющая немощи душевные и телесные. В ходе этого таинства священнослужитель  прощает грехи тяжело больного или  умирающего и «наделяет» необходимой святостью для потусторонней жизни.

     Проповедуя, Иоанн Креститель возвещал, что приблизилось спасение, и тем явил его людям. То поведение, к которому нас обязывает  наш христианский долг, мы можем сравнить с его проповедью.

     В нем обретает свое выражение наша личность: главное в нас - не то, что мы священники, или монахи, или рабочие, или отцы семейства, а то, что мы - христиане, чем бы мы не занимались. Мы утверждаем, что спасение уже действует среди людей, являя его и свидетельствуя о нем перед всеми.

     И, как мне представляется, основные моменты христианской жизни, нас  характеризующие, таковы: Христос есть спасение, присутствующее в истории  и существовании. [3, 75]

     Вера  в отрыве от жизни бесполезна и  теряет свой смысл. Точно также жизнь  без веры суха и лишена смысла, конечной цели, которой подчинено все. А вера состоит в признании того, что Иисус Христос - спасение присутствующее в истории и существовании. Присутствующее столь же реально, как жена или муж, мать или отец, друзья, коллеги по работе, события, о которых пишут газеты, хотя о присутствии Христа ни одна газета не пишет.

     Спасение  ждет нас не только в жизни вечной: оно охватывает собою всего человека, в сей жизни и в жизни  будущей, на земле и на небе. Тем  более что небо - это явление  истины земной. А земная истина - Христос, как говорит святой Павел в послании к Колоссянам, ибо “все Им стоит”.

     В Христе - исчерпывающий смысл прозрачного  неба в этот ветреный вечер, моей личности, всех нас, всего мира. Утверждать, что  Христос есть спасение, - значит начертать путь, на котором все должно исполниться и совершиться.

     Нам было дано время, чтобы эта вера, это сознание, ощущение присутствия Христа созрели в нас.

     Христос в истории подобен утреннему  солнцу, подобен заре. И человек, никогда не видавший солнца, всегда живший в ночи, застыл бы в изумлении, видя, как занимается заря. Очертания предметов становились бы яснее, оставаясь, однако, еще расплывчатыми и неясными. И даже если бы этот человек не мог представить себе сияния солнца в зените, он все же почувствовал бы, что происходит что-то необычайное, что заря - это начало: начало дня.

     Земля, земное существование, история - для  христианина как бы начало, заря того дня, для которого мы созданы богом.

     Христианский  опыт переживания той ночи, в которую  погружены люди, познающие все как бы наощупь, становится началом познания того, что придает смысл всему сущему. И самое очевидное доказательство тому - это то, что смыслом оказывается наполненной даже наша обыденная, будничная жизнь. Даже рутина повседневного существования исполняется радостью и величием . [3, 102]

     Все это находит свое выражение в  христианском поступке, который на языке Церкви называется жертвоприношением. И здесь уже не существует разделения на малое и великое, но все стремится  обратиться в бесконечное богатство общения с Христом. Убедиться, что это не просто слова, но жизненный опыт, - значит положить начало познанию того, что есть Воскресение, новый мир, начавший отныне свое существование.

     Это не значит, что исчезли слабости и грех, но отчаянию уже нет места и человек может постепенно преодолевать все зло, с которым он сталкивается.

     Когда ученики пришли к Иисусу и спросили Его: “Ты ли Мессия или ожидать  нам другого?”, Он ответил пророчеством из Книги Исаии: “Слепые прозревают, и глухие слышат”. Это была весть, понятная смиренным, она не была предназначена специально для хитрецов и премудрых, хотя была доступна всем. Началось лето Господне благоприятное: божественная весть была надеждой, она открывала возможность сделать праздником всю земную жизнь человека.

     Таким образом, основополагающим значением  для личности христианина обладает живое сознание, что спасение и  освобождение - понятия равнозначные - находят ответ в реальности, которая уже присутствует в человеческой жизни, - во Христе.

     Противоположность этому - стремление искать спасения, то есть смысла собственной деятельности и деятельности других людей, смысла времени и труда, в чем-либо, созданном человеческими руками. Это происходит с нами тогда, когда, например, мы жалуемся, что наши мечты или расчеты не осуществились. Мы разочарованы, потому что возлагали надежду только на человеческие силы. например, в эпоху фашизма многие действительно верили в Гитлера как в божество, можно даже сказать, боготворили его. То же самое относится к людям, которые считали или считают своим спасителем Ленина или любого другого вождя. Ибо вождь есть воплощение идеологии, провозглашающей надежду на дело рук человеческих. [3, 125]