Раскол в русской церкви в 17 веке и его влияние на культуру

Введение 

Актуальность  исследования. Хорошо известно, что  раскол русской церкви в середине XVII в., разделивший великорусское  население на две антагонистические  группы, старообрядцев и новообрядцев, -- может быть, одно из самых трагических  событий в русской истории, и, несомненно, самое трагическое событие в истории русской церкви -- был вызван не собственно догматическими, но семиотическими и филологическими разногласиями. Можно сказать, что в основе раскола лежит культурный конфликт, но необходимо при этом оговориться, что культурные -- в частности, семиотические и филологические -- разногласия воспринимались, в сущности, как разногласия богословские.  

Проблема - это  недостаточная степень разработанности  темы создает пробел не только в  вопросе изучения церковного раскола в истории в 17 веке, но и в русской культуре в 17 веке, что требует более глубокого анализа.  

Целью данной работы является место церковного раскола  в истории и в русской культуре в 17 веке.  

Объект - развитие истории и русской культуры в период церковного раскола в 17 веке. 

Предмет - церковный  раскол в истории и в русской  культуре 17 века. 

Гипотеза - раскол произошел в тот момент, когда  страна столкнулась с проблемой  выработки к культурным связям с  Европой. 

Задачи работы:  

Определить значение Патриаршего Периода (1586-1700) в истории и в русской культуре в 17 веке. 

Уточнить причины  церковного раскола и его результаты. 

Представить сравнительную  характеристику личностей Святейшего Патриарха Никона и протопопа  Аввакума. 

Проследить влияние церковного раскола на русскую культуру в 17 веке. 

Методологической  основой дипломной работы являются принцип историзма, позволяющий  рассматривать исторические явления  во всем их многообразии и конкретно-исторических условиях их возникновения и развития, принципы объективности и научной достоверности.  

Так, обращение  к истории церкви А.В. Карташева  имело под собой догматическое  основание. Халкидонский вопрос о богочеловечности Христа, утверждающий соединение в  нем «неслитно, непревращенно, неразделимо, неразлучимо» божественной и человеческой природы Речь Карташева о IV Вселенском Соборе, принявшем догмат Боговоплощения: Карташев А.В. 1500-летняя годовщина IV Вселенского Собора // Православная мысль. - 1953. - Вып.IX., стал отправным положением, из которого выводились историком и гносеологические и онтологические принципы изучения церкви. Определенные им два начала, которым нужно следовать в богословской науке, -- «начало статическое: -- данность апостольского залога веры, хранимого в предании церкви, и начато динамическое: -- раскрытие, развитие, многообразные жизненные воплощения и приложения самого же церковного этого залога веры под водительством Духа Святого, «наставляющего ее на всякую истину». (Иоанн. 16.13)" Карташев А.В. Свобода научно-богословских исследований и церковный авторитет // Живое предание: Православие в современности. - Париж, 1937. - С.34., -- оказались вполне применимы и в изучении истории церкви. Отправляясь от нее, Карташев приходил к обоснованию и возможности, и необходимости историко-критического рассмотрения прошлого церкви. Историко-критический подход был не только продолжением традиции В.В. Болотова, Е.Е. Голубинского, А.П. Доброклонского Мейендорф Иоанн. А.В.Карташев - общественный деятель и церковный историк // Вопросы истории. - 1994. - №1. - С.171., но и ответом на потребность «обновленного решения вопроса о христианском смысле земной истории человечества и в частности национальных форм его жизни» Карташев А.В. Церковь и национальность // Путь. - 1934. - №44. - С.7.. Критическое рассмотрение материала при этом означало прежде всего использование современной научной методики и техники установления фактов Карташев А.В. Свобода научно-богословских исследований и церковный авторитет // Живое предание: Православие в современности. - Париж, 1937. - С.34.. 

Методы исследования. Среди исторических методов первостепенную роль в нашем анализе играют историко-генетический и историко-системный методы. Первый дает возможность последовательно  раскрыть характер и изменения церковного раскола в истории и русской культуре 17 века, рассмотреть причинно-следственные связи и закономерности исторического развития этого явления. Второй позволяет рассматривать данное явление в ее единстве и целостности.  

Источниковую  базу данного исследования составили два типа источников: письменные и изобразительные.  

Элементы новизны  и теоретической значимости - обусловлены  отсутствием целостного анализа  развития русской истории и русской  культуры времени церковного раскола  в 17 веке, а также поиском новых  направлений исследований в этой области. 

Практическая  значимость работы - заключается в  определении и рассмотрении факторов, которые повлияли на развитие русской  истории и русской культуры времени  церковного раскола в 17 веке, и может  быть использована при изучении данного материала, как в вузе, так и в курсе школьной программы средней общеобразовательной школы. 

Структура работы. Работа состоит из следующих элементов: Введение, которое отражает актуальность и проблематику нашего исследования. Также работа включает I главу, которая заключается в исследовании проблемы церковного раскола в истории в 17 веке. В нее включены параграфы, которые, отражают содержание этой главы. Выводы по 1 главе. 

Глава II посвящена  исследованию церковного раскола в  русской культуре в 17 веке и выводам, полученным в данном исследовании.  

А также работа включает заключение, список литературы (68 источников). 

Глава 1. Церковный  раскол в истории в 17 веке 

1.1 Патриарший  период (1586-1700) 

В 1589 году Русская  церковь достигла полной самостоятельности, будучи организована в виде особого патриархата. На практике она жила самостоятельной жизнью еще со времени митрополита Ионы. Союз ее с восточной церковью выражался в одних вспомоществованиях страждующему востоку, за которыми едва не каждый год приезжало в Россию по нескольку духовных лиц от восточных иерархов, а также из афонских, палестинских, египетских, сербских и других монастырей. Но оставалась еще номинальная зависимость русского митрополита от патриарха. Теперь и она оказалась уже неуместной, так как Россия стала могущественной державой, а патриарх был подданным турецкого султана. К этому присоединилось еще подозрение касательно целости православия в Греции, доходившее до того, что около 1480 года в архиерейскую присягу внесено было обещание, против которого в свое время восставал Максим Грек - не принимать от греков никого ни на митрополию, ни на епископии. В 1586 году прибыл в Москву за милостыней антиохийский патриарх Иоаким; это был первый случай приезда в Москву одного из патриархов. Воспользовавшись его приездом, царь Феодор на совете бояр и духовенства предложил решительную мысль, нельзя ли при посредстве приезжего святителя устроить на Москве собственный престол патриаршеский. Мысль эта была всеми одобрена и об исполнении ее было положено снестись с патриархом. Иоаким тоже одобрил ее, но заметил, что для исполнения ее нужно согласие всех восточных патриархов, и при отъезде из Москвы обещал постараться об этом деле, предложив о желании царя собору восточной церкви.  

Летом 1588 года прибыл в Москву сам константинопольский патриарх Иеремия, и русское правительство поспешило воспользоваться его приездом для более решительной постановки вопроса о русском патриаршестве. Быть патриархом в Москве сначала предложили самому Иеремии. Но при этом взяли в расчет и крайнее неудобство иметь патриархом грека, к которому относились недоверчиво, который к тому же не знал ни русского языка, ни русских обычаев; с другой стороны - ни царю, ни Годунову, который правил всеми делами, не хотелось отстранять от себя наличного первосвятителя Русской церкви, митрополита Иова, к которому они оба чувствовали полное доверие. Поэтому патриарху предложили жить не в Москве, где по-прежнему оставляли Иова, а во Владимире, о котором, кстати, вспомнили теперь, как о городе, возникшем раньше Москвы. Иеремия не согласился на это, говоря: что это за патриаршество, что жить не при государе? Тогда уже прямо предложили ему поставить патриархом Иова. Торжество поставления совершилось 26 января 1589 года. При отъезде из Москвы Иеремия оставил здесь уложенную грамоту об учреждении им патриаршества и обещал по возвращении на восток провести это дело через собор восточных иерархов. Собор состоялся в Константинополе в 1590 году, но так как на нем не было патриарха александрийского Мелетия Пигаса, а между тем в Москве сделалось известно, что этот влиятельный патриарх не одобряет действий патриарха Иеремии в Москве, как совершенных без полномочия других патриархов, то собор о патриаршестве московском, по желанию московского правительства, был созван в Константинополе снова в 1593 году с участием и Мелетия. Русское патриаршество было утверждено с назначением для нового патриарха пятого места, после иерусалимского; право поставления московских патриархов предоставлено вполне собору местных епископов. 

Учреждение патриаршества  не произвело никаких существенных перемен в правах русского первосвятителя. Общий иерархический строй Русской  церкви остался таким же, каким  был при митрополитах. Вся разница  сравнительно с прежним временем сводилась в этом отношении лишь к тому, что он сравнялся с другими православными патриархами по своей самостоятельности, и к преимуществам его иерархической чести. Прежние богослужебные преимущества первосвятителя - белый клобук и саккос (с 1675 г.) - перешли ко всем митрополитам нового патриархата; патриарх стал отличаться от них крестом на митре и на клобуке, бархатной цветной мантией с образами на скрижалях, саккосом с нашивной епитрахилью, преднесением пред ним креста и в церковных ходах свечи; во время служения он облачался среди церкви, тогда как прочие сослужившие с ним архиереи - в алтаре; один только он садился на горнее место, наконец, один только причащался сам, прочие же архиереи принимали причащение из его рук. В своей административной обстановке патриарх окружил себя большей сравнительно с прежним временем пышностью и величием, по крайней мере, после успокоения России от смут, при царе Михаиле Феодоровиче. Прежде все дела по церковному управлению митрополиты поручали вести разным доверенным лицам; теперь место этих лиц заступают целые учреждения - приказы наподобие царских, состоявшие каждый из боярина, дьяков и подьячих и решавшие дела с доклада патриарху. Таких приказов в течение почти всего ХVII века было три: 1) судный или разряд, заведовавший судебной частью - после 1667 г. в нем образовалось отделение специально для духовного суда под именем духовного приказа, состоявшее под начальством доверенного духовного лица или судьи; 2) казенный, ведавший всякие церковные сборы патриарха; 3) дворцовый, заведовавший вотчинами и домовым хозяйством патриаршего дома. К концу ХVII века появился еще четвертый приказ - церковных дел - по делам церковного благочиния. По примеру патриарха стали заводить у себя приказы и другие архиереи; но в епархиях заводились обыкновенно только по два приказа - духовный для епархиального управления и суда и казенный, сосредоточивавшийся около личности архиерейского казначея.  

Возвышение митрополита  на степень патриарха потребовало  умножения епархий и возведения некоторых из них на высшие степени. Новгородская, Казанская, Ростовская и Крутицкая епархии были возведены на степень митрополий; Суздальская, Рязанская, Тверская, Вологодская и Смоленская объявлены архиепископиями; кроме того, положено открыть еще шестую архиепископию в Нижнем Новгороде, но в 1589 году она не была еще открыта. Число епископий положено довести до восьми, но налицо явилось только 3 - старая Коломенская и новые - Псковская и Карельская, да и из них последняя, вследствие завоевания Карелии шведами, в 1611 г. была закрыта. Тогда же отошла к Польше одна архиепископия - Смоленская. И в последующее время за всю первую половину ХVII века открыты были всего только две епархии - Астраханская в 1602 г. и Сибирская (Тобольская) в 1620 году. При Алексее Михайловиче опять возвращена была от Польши Смоленская епархия и в 1657 году открыта новая Вятская, но зато закрыта Коломенская. На соборе 1667 года предложено было к 13 наличным епархиям открыть вновь до 10 епархий, увеличив при этом число митрополий до 8; но на деле ограничились только восстановлением епархии Коломенской, возведением в сан митрополита архиепископов астраханского, рязанского и сибирского, открытием новой митрополии в Белгороде и переименованием в архиепископы епископа псковского; немного спустя, в 1672 году, открыта была еще новая митрополия в Нижнем. Против увеличения числа епархий были и патриарх, и другие архиереи, потому что оно необходимо повело бы за собой невыгодное для них дробление их обширных епархий. Царь Феодор Алексеевич, ввиду сильного распространения раскола и разных церковных беспорядков, снова поднял тот же вопрос об умножении архиерейских кафедр на соборе 1682 г. и представил собору обширный проект, по которому все епархии распределялись по митрополичьим округам, число митрополий доводилось до 12, а епископий - до 72, с подчинением епископов окружным митрополитам. Собор иерархов постарался уменьшить проектированную цифру епархий с 72 до 34, потом в следующем году понизил ее еще сначала до 22, потом до 14, ссылаясь на недостаток местных средств для содержания большего числа кафедр, на подчинение же епископов митрополитам не согласился вовсе, дабы не явилось, рассуждал он, в архиерейском чине распрей и превозношения. Но после собора не были открыты и те 14 епархий, на которых он остановился, - открыты только четыре: Устюжская, Холмогорская, Воронежская и Тамбовская. К концу патриаршего периода всех епархий в Московском патриархате было: 1 патриаршая, 13 митрополий, 7 архиепископий и 2 епископии.  

Первый патриарх Иов был человек уже заслуженный  в иерархии. Он был родом из посадских людей г. Старицы, здесь принял и монашество, был последовательно настоятелем монастырей Старицкого, Симонова и Новоспасского, с 1581 года святительствовал сначала в Коломне, потом в Ростове, наконец, в 1587 году возведен на митрополию. В первые годы своего патриаршества он энергично занялся устройством Русской церкви в ее новом положении, заботился об успехах христианской миссии, об исправлении богослужебных книг, о благочинии среди духовенства, особенно безместного и крестцового. Но церковная деятельность его скоро была прервана наступлением страшных государственных смут, среди которых ему привелось выступить передовым бойцом за государственный порядок, тесно, впрочем, связанный и с благом самой церкви. В 1605 году, завладев Москвой, приверженцы самозванца прежде всего приступили к свержению патриарха: ворвавшись в Успенский собор во время литургии, они сорвали с Иова святительскую одежду, облекли его в рясу простого монаха и увезли в Старицкий монастырь, где он и оставался до кончины (+ 1607).  

На место Иова новый царь сам, без собора святителей, возвел рязанского архиепископа Игнатия, родом грека, бывшего прежде епископом  кипрским и, по своему образованию в  Риме, склонного к унии. Чтобы  привлечь к себе духовенство, самозванец пожаловал русских архиереев званием сенаторов. Между прочим, он сделался орудием возвышения будущего патриарха России Филарета, в мире боярина Феодора Никитича Романова, постриженного насильно при Годунове вместе с другими Романовыми и жившего в заточении в Сийском монастыре. В ночь на 17 мая 1606 г. общее раздражение прорвалось наконец народным восстанием, среди которого самозванец был убит. Вслед за этим немедленно был свергнут и патриарх Игнатий. Из Москвы, где он жил в заточении в Чудовом монастыре, ему удалось бежать (в 1611 году), и он после этого до самой смерти (+ 1640) жил в Литве, приняв там унию. 

На престол  восшел виновник переворота князь Василий  Иванович Шуйский, а патриархом был  избран Гермоген Казанский. До своего святительства в Казани он был священником казанской гостинодворской церкви святителя Николая и в этом сане первый послужил в 1579 году явлению Казанской иконы Богоматери, приняв ее из земли, где она была обретена, потом постригся в казанском Спасском монастыре в монашество и был здесь архимандритом, наконец, в 1589 году сделан казанским митрополитом. Во время своего святительства он написал особое сказание о явлении и чудесах Казанской иконы, открыл мощи святых Гурия и Варсонофия - казанских чудотворцев, установил с согласия патриарха Иова поминовение воинов, положивших живот свой при взятии Казани, и много заботился об обращении в христианство местных инородцев. Во время своего патриаршества он явился непоколебимым столпом церкви и государства. 

Между тем от самой смерти Гермогена до 1619 года Русская церковь оставалась без патриарха. После смерти Ефрема Казанского, венчавшего царя Михаила на царство, с конца 1613 года церковными делами управлял митрополит Иона Крутицкий, человек мало к тому способный как по своему недальнему образованию, так и по недостаткам своего мелочного, упрямого и мстительного характера. Главный кандидат на патриаршество митрополит Филарет был в плену и не желал, чтобы ради его освобождения была уступлена Польше хоть одна пядь земли Русской. 

Патриаршество Филарета было временем полного развития патриаршей власти. Оставаясь главным, начальным человеком в России, русский первосвятитель еще во время междуцарствия успел возвратить себе высокое государственное значение, которое было подорвано при Грозном. В 1625 году патриарх выпросил у царя жалованную грамоту, по которой все духовенство его епархии, монастыри и церкви с своими слугами и крестьянами подчинены были гражданскому суду одного патриарха и только в исках на посторонних имели дело с приказами, где ведомы были ответчики. В управление патриаршей епархии этим вносилось больше единства и порядка.