Творчество М.Ю.Лермонтова

Стихотворение М.Ю.Лермонтова «Бородино» привлекало не одно поколение читателей и  историков литературы, привлекало широтой  исторического образа, предельной лаконичностью  и яркостью слова при глубине  мысли, органически слитой с народным взглядом на жизнь и события. Не все аспекты исторических и философских воззрений, отразившиеся в «Бородине», освещены в литературоведении достаточно полно. Нераскрытой остаётся та сторона содержания «Бородина», которая свидетельствует о признании поэтом объективного характера исторических процессов, развивающихся по своим законам, а не по прихоти какой-то одной личности. Лермонтов предстаёт не только певцом народной удали, геройства, но и глубоким аналитиком исторических процессов в их причинно-следственных связях. 

В своей  работе И.П.Щеблыкин говорит о недостатках  комментирования «Бородина» на уроках литературы в школах. Очень часто  на уроках главный вопрос стихотворе – ния   поясняется следующим  образом: «даром» или не «даром» отдана была Москва французам, т.е. были ли решительные сражения перед тем, как оставить «первопре –

стольную», или это произошло вследствие каких-то серьёзных просчётов, без  попыток защитить сердце России от наседающего врага? И.П.Щеблыкин ставит также и такой вопрос: «Как понимал Лермонтов угаданную им взаимосвязь случайного и необходимого: как продукт самой истории или как проявление воли некоего верховного существа, т.е. бога? В стихотворении есть ответ на этот вопрос:

                        Не будь на то Господня воля,

                        Не отдали б Москвы!

Но в  этих словах виден фатализм народного  сознания, а не самого поэта. «Господня  воля» в системе поэтики и  философского мышления Лермонтова –  это не что иное, как условно-художественное обозначение реальных исторических закономерностей, которые управляли жизнью.

Лермонтов показал, что история, ход событий  под Бородином и далее определялись не «божьей волей», а героизмом  солдатских масс. Поэт совершенно определённо  говорит о стойкости, о фактическом  превосходстве русских войск  под Бородином («не отдали б Москвы»), а если всё же и «отдали», то, значит, так нужно для конечной победы.

Лермонтов, обратившись к героической странице национального прошлого, во всём прослеживает историческую необходимость как  результат реально складывающихся обстоятельств, обстоятельств самой жизни. Это была великая победа поэта, победа нового сознания, когда жизнь рассматривается не как игралище непонятной и страшной «судьбы», а как дело рук человеческих, прежде всего самого народа.

Лермонтоведами  давно замечена особая экспрессивность стихов Лермонтова, создаваемая различными художественными средствами. Поэт часто прибегал к контрастирующим мотивам, образам, характерам, ритмам, лексическим пластам, которые составляют целостную развёрнутую систему.

Задача статьи Г.Е.Горланова «Интонационные особенности лирики Лермонтова» - выявить поэтический приём – интонацию контраста – в лермонтовской лирике. Автор статьи говорит о том, что в некоторых случаях противопоставление выражает суть произведения. Например, стихотворение «Бородино». В.Г.Белинский основную идею этого стихотворения увидел в строчках:

• Да, были люди в наше время,

Не  то, что нынешнее племя:

Богатыри  – не вы!

В отличие  от «Паруса», где интонации контраста  пронизывают всё его содержание, в «Бородино» - единственный яркий контраст, но значение его не меньше, ибо оно выражает сущность всего произведения. Для названных стихотворений характерна острота сталкиваемых мотивов, их внутренняя противоречивость, частая смена противоположных изобразительно-выразительных средств, варьирование типов интонаций. Для лирики Лермонтова показательна постоянная тяга к эмоциональным взрывам, к ломке плавных ритмических единиц. Необычайно чуткий к словесным формам, М.Ю.Лермонтов мастерски использует богатейшие возможности, заключённые в интонациях отрицания, ведущие своё начало от традиций устного народного творчества. В стихотворении «Родина» мы читаем:

                              Ни слава, купленная  кровью,

                              Ни полный гордого  доверия покой,

                              Ни тёмной старины  заветные преданья

                              Не шевелят во мне отрадного мечтанья.

Таким образом, можно с уверенностью сказать, что художественный приём интонационного контраста – один из излюбленных  в творческом арсенале М.Ю.Лермонтова.

В современном  литературоведении неоднократно обращалось внимание на соотношение романтических позиций Байрона и Лермонтова. Вопросу о стилевых параллелях в поэзии посвящена статья В.И.Стрельцова «Байрон и Лермонтов». Цель данной работы сводится к попытке сопоставить творческие параллели в поэзии Байрона и Лермонтова на основе критических материалов В.Г.Белинского. По своему духу поэзия английского романтика была близка творчеству поэтов-декабристов, Пушкина, Лермонтова. Ощутив своё истинное назначение как поэта земли русской и великого российского народа, Лермонтов выражает своё отношение к английскому романтику:

                              Нет, я не Байрон, я другой,

                              Ещё неведомый избранник,

                              Как он, гонимый миром  странник,

                              Но только с русскою  душой.

По мнению Белинского, Байрон и Лермонтов принадлежат  к тому «роду великих поэтов», которые «недовольные уже совершившимся циклом жизни, носят в душе своей предчувствие её будущего идеала». Одной из основных тем творчества Байрона и Лермонтова является тема борьбы за свободу, которая разрабатывалась у того и другого по-разному, освещая моменты борьбы за свободу угнетённого народа, рисуя борьбу страдающей личности под властью тирана. В то же время в развитии данных мотивов звучат ноты разочарованности, глубокой неудовлетворённости окружающей действительностью. Такая общность мотивов видна в поэмах «Паломничество Чайльд-Гарольда», «Мцыри», «Демон», «Корсар», «Каин», «Гяур» и других.

Особенностью  байроновских и лермонтовских произведений является утверждение собственного «я» в героях, близких им по своему духовному складу. Для создания и раскрытия внутреннего мира любимых персонажей служат автобиографические мотивы (примерами могут служить «Паломничество Чайльд-Гарольда» и «Герой нашего времени»). Оба поэта придавали большое значение при раскрытии внутреннего мира героев монологам. Монолог-исповедь мы находим и в «Манфреде», и в «Чайльд- Гарольде», и в «Мцыри».

Творческие  параллели Байрона и Лермонтова прослеживаются и в том, что оба  они явились поэтами переходного  периода от романтического метода изображения  жизни к реалистическому («Дон-Жуан», «Герой нашего времени»).

Огромное  значение в образной системе поэтики  Байрона и Лермонтова имеет природа.

Родственные мотивы можно проследить и в стихотворениях поэтов о любви. Они размышляют о  своей судьбе, часто разочаровываются в своих чувствах, сожалеют об утраченном счастье, предвидят трагический исход своей жизни. Во многом одинаков был удел этих замечательных поэтов: они безвременно погибли в расцвете сил, оставив на сохранение и суд потомству свои  великолепные творения, из которых следовало, что ни один из них до конца своей жизни не смирился с несправедливой действительностью. По убеждению Белинского, «оба эти поэта были резкими противоречиями национальному духу своих стран, и в то же время каждый из них мог явиться только в своей стране».

Немаловажным  также является вопрос стилевого  и жанрового новаторства в  творчестве великого поэта, влияние  стиля Лермонтова на творчество писателей  последующих периодов.

Российские  исследователи неоднократно обращались к рассмотрению поэмы Лермонтова о купце Калашникове с точки зрения её идейно-стилевой направленности.  Раскрыты её  связи с фольклором,  литературными традициями

20-30-х  годов XIX века. В меньшей степени  привлекала поэма как произведение  исторического жанра. Этот пробел  восполняется в какой-то степени И.П.Щеблыкиным, написавшим статью «Традиции и новаторство Лермонтова в разработке исторической темы в поэме «Песня про купца Калашникова». Цель этой работы – определить тип лермонтовской поэмы как произведения на историческую тему, это может способствовать более широкому уяснению традиций и новаторства поэта, искавшего свой идеал, свою художественную форму.  

Первым  указал на историзм лермонтовской поэмы  Белинский. Лермонтов обратился  к прошлому не только для того, чтобы  противопоставить его современности, но и для того, чтобы раскрыть нравственный потенциал человека в эпоху, когда деспотизм государственной власти и сама зависимость человека от сословно-иерархических норм были ещё в зачаточном состоянии. В особенности глубоким оказалось решение в поэме вопроса о том, какое влияние оказывает уклад общественной жизни на характер личной воли человека. Это можно увидеть в образе Кирибеевича – верного и любимого опричника Грозного. Это недюжинная натура. Страсть к Алёне Дмитриевне поглотила его целиком. Он не хочет считаться ни с желанием молодой женщины, ни с нормами общепринятой народной морали. Кирибеевич оказывается в положении человека, который пытается реализовать личные возможности, используя своё сословное, политическое положение, минуя моральные законы, по которым живёт народ. Иначе реализует свои человеческие возможности Калашников. Честь и правда, моральные законы народа – вот что регулирует поступки этого персонажа. Калашников горд, ноне ощущением «вседозволенности», а сознанием своей внутренней правоты, которая выше суда царского. Смерть за общественный идеал – какая высокая и трагическая черта в характере героя. Но в этом как раз и проявился подлинный историзм Лермонтова, показавшего, что в антагонистическом обществе реализация положительных задатков личности на народной основе приходит в резкое противоречие с существующими социальными порядками.

И ещё  одна новаторская особенность поэмы  Лермонтова о купце Калашникове как произведении об историческом прошлом. Лермонтову впервые удалось в русской литературе в рамках условно-исторического повествования сохранить дистанцию времени, что позволяло, с одной стороны, ощутить закономерности прошлого, а с другой – установить связь эпох, увидеть то, чего не достаёт современности или выступает в ней как продолжение прошлого. Эта сложная и высшая разновидность исторического повествования реализована в поэме Лермонтова благодаря использованию фольклорных форм и глубокому постижению того, что получило наименование «поэтической правды». В «Песне про купца Калашникова» правда историческая дополняется и реализуется за счёт правды характеров, достоверности социальных отношений и т.д. В этом и проявилось новаторство поэмы Лермонтова как реалистического произведения, отличающегося  народностью и подлинным историзмом.   

В. П. Видишева в статье «Романтический герой в  исторических поэмах К.Ф.Рылеева и  раннего М.Ю.Лермонтова» останавливает  внимание на героическом характере  как одной из проблем романтизма. Она делает сопоставительный анализ стилевых пересечений в поэмах «Войнаровский», «Наливайко» К.Рылеева и поэме М.Ю.Лермонтова «Последний сын вольности». Лермонтовский герой близок героям поэм Рылеева гражданским мужеством, высоким патриотизмом, но вместе с тем последекабристская действительность наложила свой отпечаток на его образ и обусловила в нём черты трагической безысходности, неизбежной гибели. Следуя рылеевским принципам, Лермонтов во многом пошёл дальше своего предшественника. Им глубже раскрыты противоречия между личностью и обществом. В художественном отношении поэма 16-летнего Лермонтова не уступает лучшим образцам декабристского творчества.

Сюжеты  лермонтовской поэзии нашли продолжение  в русской исторической прозе 40-50-х  годов 19 века. О.В.Лепёшкина проводит сопоставительный анализ двух, казалось бы, очень разных художественных произведений: «Песни про купца Калашникова» Лермонтова и романа А.К.Толстого «Князь Серебряный». Её статья так и называется «Отзвуки сюжетов лермонтовской поэзии в русской исторической прозе 40-50-х годов 19 века. Что может быть общего между этими произведениями? Их отделяет большой промежуток времени (более 20 лет), они представляют разные эпохи. Различия в мировоззрении писателей определили и выбор жанра произведений, и глубину осмысления основных проблем. Но между «Песней» и романом есть общие точки соприкосновения. Сходство выступает в выборе авторами эпохи, средств создания образов, в перекличке отдельных картин, в родственности конфликта «Песни» одной из сюжетных линий романа Толстого. Одной из основных черт, сближающих оба произведения, является интерес к эпохе и личности царя Иоанна IV, Грозного. В обоих произведениях за внешним благообразием царя скрывается жестокость, страшная необузданность гнева. И тем не менее перед нами – сильная, могучая натура, которая не могла проявить себя должным образом в то время, поэтому Иоанн и предстаёт перед нами в поэме и романе как человек своей эпохи и среды.