Содержание 

Введение

     Психиатрия  изучает не только способы лечения  и призрения душевно-больного, психически больного человека, она устанавливает самое понятие о душевно-больном, о душевном здоровье, понятие о психической норме, определяет права душевно-больного в обществе и т. д. Естественно, что на всех этих очень важных и очень общих понятиях и представлениях отражаются взгляды и воззрения соответствующей исторической эпохи – всем этим и определяется актуальность темы данной работы.

     Соответственно, основная цель настоящей работы - проследить на протяжении большого промежутка времени, на промежутке ряда веков, ход и развитие психиатрии— психиатрической мысли, с одной стороны, и прикладной психиатрии, как практического осуществления реабилитации с другой. Таким образом, проблема истории реабилитации в психиатрии – это, в сущности. проблема раскрытия процесса эволюции этих знаний. Этим, вероятно, и объясняется тот факт, что, несмотря на весь интерес исторических очерков по психиатрии, мы во всей доступной литературе не имеем ни одной сколько-нибудь обстоятельной и компетентной истории психиатрической реабилитации.

     Кроме того, психиатрия — дисциплина сравнительно молодая; но достигла известного уровня и значения, в том числе в вопросах реабилитации. Наконец, важно и то, что реабилитация – это, по сути, процесс, связанный с выходом из запертых больниц в обычную жизнь, применение психиатрического критерия и метода к так называемому нормальному человеку, превращение психиатрии в науку понимания и познавания людей, а соответственно – и реабилитации предболезненных, а не только болезненных состояний.

1. Психиатрическая помощь и начала реабилитации больных

1.1. Периодизация развития психиатрии

и ее реабилитационного направления

     Историю психиатрического дела и эволюцию научных  воззрений (в том числе и в России) в этой области можно разделить на следующие этапы:

     1. Вначале идет донаучный период, простирающийся с древнейших  времен до момента появления  эллинской медицины. Его характерными чертами является полное отсутствие какой бы то ни было медицинской помощи при душевных болезнях, которые рассматриваются и истолковываются в духе примитивно-мифологического мировоззрения. В это время происходит, однако, хотя и бессистемное, но крайне важное для будущего накопление разрозненных фактов и наблюдений.

     2. Вторая эпоха обнимает древнюю  греко-римскую медицину, когда впервые появились попытки оказать медицинскую помощь душевнобольным, заболевание которых стало рассматриваться, как явление естественного порядка, требующее лечения. Многое из трудов античных медиков перешло затем в монастырскую медицину в том числе российскую.

     3. Третий период отмечен регрессом  человеческой мысли на стадию  донаучного мировоззрения вообще  и медицинского в частности. Наступают Средние века с их мистикой и схоластикой. Но вместе с тем, — это эпоха, крайне важная в истории психиатрии в том отношении: предпринимаются первые попытки общественного призрения душевнобольных. На Руси в это время также сильны традиции монастырской медицины, развивающейся на основе литературы античных авторов.

     4. Четвертый период — XVIII век,  особенно его последнее десятилетие, представляет решительный шаг вперед: развивается госпитализация душевнобольных, но именно тогда душевнобольной человек выступает на фоне новой гражданственности, предъявляя молчаливое требование медицинской помощи и ограждения своих интересов, как члена общества. В это время закладываются основы истинно научной психиатрии. Эта эпоха простирается до шестидесятых годов XIX столетия. Ее можно назвать «эпохой Пинеля», по имени французского врача, проповедовавшего именно все эти идеи.

     5. Вслед за нею вступает в  свои права эпоха Конолли, по  имени английского врача, который решительно высказался за полную отмену механических способов стеснения и сам воплотил эти принципы. Это время господства так называемой симптоматологической психиатрии, период симптомокомплексов на психологической основе, при искании и других критериев для создания истинно научных нозологических единиц.

     6. Шестой период характеризуется колоссальным расширением и совершенствованием психиатрической помощи, организацией колоний, патронажей и усовершенствованных больниц, готовятся все более многочисленные кадры врачей-психиатров и хорошо обученного среднего и младшего персонала. В уходе за душевно-больными наступает новая эра - уничтожаются изоляторы, и кроме собственно лечения начинают внедряться идеи «возвращения в жизнь» - трудотерапии и реабилитации. Это — эпоха Ж.Крепелина. Психиатрия все более выходит за пределы специальных больниц и приближается к повседневной жизни, к вопросам профилактики. Изучение пограничных состояний - неврозов и психоневрозов - дает повод к созданию нового термина—«малая психиатрия». Одновременно с этим в науке о душевных болезнях все более обозначается социологический уклон.

     7. В наши дни, фактически начиная с 1970-х гг, наука возвращается к покинутой, казалось, стадии симптомокомплексов, но на этот раз преображенных и видоизмененных научными достижениями общей биологии, внутренней медицины и новыми подходами к постановке и разрешению коренных психологических проблем.

1. 2. Древний мир и Древняя Русь

     Несомненно, психозы поражают не только представителей культурного человечества, но встречаются и среди примитивных племен. Даже там, где нет ни алкоголя, ни сифилиса, «дети природы» болеют артериосклерозом мозга, шизофренией, эпилепсией и дают похожие на истерию патологические реакции. Очевидно, так было и в древнейшие времена, и доисторическое население обращалось со своими душевнобольными приблизительно так же, как современные отсталые народы. Агрессивные и опасные считались одержимыми злым духом, гнали и порой избивали. Безобидные и тихие почитались иногда любимцами богов, за ними ухаживали, по возможности этот человек принимал какое-то участие в жизни племени - хотя большей частью в качестве «блаженного», «пророка» или «шамана». Но иногда, особенно если болезнь была приступообразной, он выполнял какую-то посильную работу, жил с семьей. Другая особенность, замеченная в древние времена: «блаженные» хорошо понимают животных, и те их слушаются, так что в качестве пастуха, конюха, скотника «блаженный» был необходим, но и для него это была примитивная «зоотерапия», к которой вернулись только в наши дни.

     Из  всех нервно-психических заболеваний, уже в самые отдаленные времена, сильное впечатление производила эпилепсия. Молниеносное начало припадка, крик, потемневшее лицо, кровавая пена и судороги — все это как нельзя более подходило для сверхъестественного объяснения: грозное божество невидимым ударом бросает человека на землю. Но уже в VI веке до нашей эры, существовали попытки вполне реалистического истолкования припадков. Их выразителем был великий универсальный гений, Пифагор с острова Самоса, он объяснял эпилепсию заболеванием мозга, в котором «несколько неправильным образом распределяются соки».

     Но  со временем древнегреческая культура, совершенствуясь материально во всех отношениях, достигла пышного расцвета, который характеризует эпоху Перикла — V век до нашей эры. К тому же времени относится рассказ, как спартанский царь Клеомен «заболел помешательством, полагали, что от неумеренного пьянства. Его посадили в колодки, но он выбрался, а затем в припадке безумия зарезался, словно бы считая, что запятнан и недостоин жить». Это не просто указание на болезнь, но и пояснение ее причины (тем более что такой бред самообвинения типичен для белой горячки).

     Хотя  древние эллины либо запирали или связывали «буйных» больных, а на «тихих» не обращали внимания, либо позволяли им бродить где угодно и только отгоняли, когда те как-то мешали. Нет сомнения, что много душевных больных, особо из неимущих слоев погибало от недостатка ухода и от несчастных случаев; безобидные «тихопомешанные» и слабоумные нищенствовали у храмов, на рынках и перекрестках дорог, как это почти в полной неприкосновенности сохранилось и теперь в юго-восточных странах.

     Были  первые попытки к созданию общественных амбулаторий, наподобие египетских учреждений такого же рода. Из некоторых памятников литературы (в основном произведений античных медиков) можно сделать вывод, что спокойные больные, чья болезнь приписывалась каким-то внутренним болям, попадали в эти общественные лечебницы.

     К эпохе Перикла приурочена и легенда о первой психиатрической экспертизе: жители некоего города заподозрили философа Демокрита, основателя атомистики, что ум его помутился, а так как это был человек известный, то призвали к нему знаменитейшего врача Гиппократа. После беседы с Демокритом Гиппократ указал всем, что Демокрит отличается здоровым и ясным умом, чего никак нельзя сказать об его согражданах. Заметим также, что и позднее построенная на античном наследии монастырская медицина (в том числе и на Руси) отводила исключительную роль беседе «ученого собрата» с больным, целью которой было выявить: «одержим бесом, либо болен».

     Да, в деле развития научной медицины и в пропаганде материалистических идей, старцу Гиппократу из Коса принадлежит первенство, именно у него, да у Алкмеона (н был глубокий биолог и эмпирик-анатом, открывший главные нервы органов чувств). Так получила свое первое выражение мысль, что психическое заболевание, как и другие болезни, имеет свою анатомическую локализацию – что и отграничивало болезнь от «одержимости». Гиппократ же первым и классифицировал психические болезни: меланхолия, мания, френия, паранойя, эпилепсия.

     Средние века обычно рассматриваются как  исключительно мрачный период в  истории Европы. Разумеется, в беспокойной  атмосфере непрерывных войн, опустошений, голода, полной неуверенности в завтрашнем дне —не могло быть речи о продолжении научных занятий древней Греции и Римской империи. Но Средние века дали Европе то, чего не знал древний мир — первые попытки общественной организации психиатрической помощи: ограждение здоровой части населения от опасных больных, и начатки организованного ухода и призрения. Некоторые документальные данные позволяют связать этот почин с медициной и античности, и арабской. Добавим и то, что за стенами монастырей сохранялись и рукописи древних медиков: греческих, римских, восточных - без этого не началась бы история монастырской помощи страждущим.

     В средневековье многие психические заболевания рассматривались как «одержимость бесом» или наоборот «божья благодать». Известно множество случаев, когда в Европе психически больных сжигали на кострах – но известно также, что, начиная приблизительно с III в., все припадочные, эпилептики, истерики, страдающие хореей подвергались так называемым экзорцизмам, т.е. заклинательным обрядам, практиковавшимся в монастырях, образовалась даже особая категория священников «специалистов» этого рода.

     То  же, в принципе, происходило и  в первых монастырях христианской Руси – только без инквизиторских крайностей. Духовенство - наиболее грамотная часть населения - в силу социально-экономических условий сосредоточило в своих руках большие земельные владения, и оба эти фактора, вместе взятые - материальная обеспеченность и некоторая образованность, привели к тому, что медицина, в свое время оторвавшаяся от религии, снова вступила в союз с церковью. При монастырях, где постоянно была необходимость в размещении прибывших издалека и внезапно заболевших паломников, стали один за другим возникать приюты или убежища, во главе которых ставился начитанный в древних рукописях монах. Хотя при крайней разреженности населения тогдашней Руси единичный случай душевной болезни в той или иной местности не представлял еще такого социального интереса, как в последующие времена, когда в городах сложилась регламентированная жизнь. В деревнях и поселках с отдельным больным нетрудно было справиться: буйного держать связанным в чулане, со спокойным — совершить паломничество в какую-нибудь обитель и, быть может, оставить его там на лечение. Известны отдельные случаи самосудов, под предлогом того, что «ведьмы и колдуны» производят засуху, падеж скота и болезни (хотя нет никаких доказательств, что это были именно душевнобольные, а не шарлатаны, называвшие себя ведьмами и колдунами в корыстных целях). Но, как это достоверно известно, такие самосуды не встречали сочувствия духовных и светских властей.

     Да  и вообще первые шаги психиатрического дела в допетровской Руси наметились в том же направлении, что и в Западной Европе в Средние века. Психические болезни рассматривались как результат божьего наказания, — отчего душевнобольные назывались божегневными, — а также, как последствия колдовства, дурного глаза, наговоров и др. Есть много оснований думать, что в самые отдаленные времена русской истории уже в XI — XIII в. в. душевнобольные находили примитивные виды помощи в монастырях, где на них смотрели скорей как на невольных жертв каких-то темных сил, чем как на активных сеятелей зла. В одном документе, относящемся к XI веку, проводится сравнение между душевно-больным и пьяным, при чем говорится, что «иерей придет к беснующемуся, сотворит молитву и прогонит беса, а если бы над пьяным сошлись попы со всей земли, то не прогнали бы пьянства». Кроме так называемых «бесноватых», в то время еще отличали лжеюродивых. К этой группе, но всей вероятности, относили некоторые формы душевных заболеваний, носителей которых подозревали в симуляции и злостном уклонении от работы, как, например, некоторые бредовые формы при ясном сознании, формы, болезненная природа которых подвергалась (как это бывает и теперь) сомнениям. Отсюда, между прочим, можно заключить, что огромная масса душевнобольных, не находила даже монастырской помощи.