"Барокко" МАНДЕЛЬШТАМА.

Народу нужен свет и воздух голубой,

И нужен хлеб и снег Эльбруса.    (414) 

Такая противоречивость свойственна женской натуре. Так, исследователи восточной культуры Томас Клири и Сартаз Азиз в книге «Богиня Сумерек» пишут о том, что божество соединяет в себе два начала - Богиня может быть матерью всех богов и демонов одновременно, как Рри, которая является воплощением «воспитательно-карающей функции материнства»²⁶. Это применимо и к барокко, которое находится на грани реального и мистического, как истинное произведение, истинная поэзия «есть органическое единство внешнего и внутреннего, в котором и осуществлены живая жизнь и живой смысл явления, уходящие корнями в бесконечность Вселенной»²⁷. По наблюдениям Л.И.Созановой, в России сформировался свой национальный вариант барокко, обладающий: напряженным и причудливым метафоризмом, космизмом и экзотизмом, сочетанием античной и христианской мифологии, взаимопроникновением разных видов творчества²⁸. Таким образом, на данном этапе исследования можно говорить о «женском» барокко и о присутствии его элементов в поэзии О.Мандельштама. Теперь непосредственно обратимся к некоторым символам Индии, проводя параллель к текстам поэта.

      Существуют универсальные символы индийской культуры, которые характерны для того же костюма, обрядов, предметов быта - то есть внешняя сторона, которая имеет место быть в самих обрядах (в первом случае мы говорим о атрибутах  обряда), духовной культуре, эпосе, фольклоре. Обращаясь к семантике «Лысых гор» и к располагающимся на них требищам, пепелищам, увидим, что в них были обнаружены предметы быта, но они приобретали культовый характер²⁹. Нам интересен именно этот синтез внешнего и внутреннего при  обращении  к фольклору, сказаниям - эпосу. В барокко эта проблема находится в более сложном положении - ведутся споры по поводу определения места барокко в мировой культуре. Мы будем придерживаться мнения, что существует «барочная составляющая человеческого духа, то есть барокко существовало всегда - на всех этапах развития мира. С этой позиции поэзия Мандельштама пропитана этой культурой. Барокко - состояние души, одна из систем организации бытия. Оно подобно человеку (женскому началу, как мы предположили). В контексте этого возникает вопрос о женских божествах и культах, которые так или иначе, прямо или косвенно возникают у Мандельштама: 

Земли девической упругие холмы

Лежат спеленатые туго.   (178) 

Лирический герой осознает, что между ним и священной землей или Матерью-Богиней лежит целое пространство, осознает, что он еще не вышел из круга перерождений: 

Я в хоровод теней, топтавший нежный луг,

С певучим именем вмешался,

Но все растаяло, и только слабый звук

В туманной памяти остался.    (178) 

Он с трепетом и страхом относится к священному началу, чувствуя, что «она» - над миром, его демиург, она архитипос³⁰: 

От мира целого

Ты далека,

И все твое -

От неизбежного.

…………………………

И даль

Твоих очей.

…………………………

Я чувствую непобедимый страх

В присутствии таинственных высот.  (63) 

Все эти образы, «дух матери» - главный архитипос, к которому стекаются, сходятся все образы - вицефигуры - один из основных приемов барокко - жили в самом поэте, в некоторых случаях грань между автором и стихами пропадает, и неслучайно В.Б.Шкловский в своих воспоминаниях о Мандельштаме пишет: «Его какая-то женская распущенность и птичье легкомыслие были не лишены системы»³¹. Женское начало прорывается сквозь образную ткань стихов, лирический герой как бы сам кличет, вопрошает к Богине (он вицефигура): 

Ты отдай мне мое, остров синий,

Крит летучий, отдай мне мой труд

И сосцами текучей богини

Воскорми обожженный сосуд. 

     Женщина в архаической мифологии - подательница небесной влаги, в разных культурных традициях, даже отдаленных, встречается ее прообраз. Вообще женское божество многолико³², но по своим функциям всегда одинаково. Мужчина - избранник Великой Богини служит ей, поклоняется, не претендуя на награду, лирический герой Мандельштама так же ее «служитель»: 

Я наравне с другими

Хочу тебе служить,

…………………………………..

И сам себя несу я,

Как жертву палачу.   (177) 

Божество всегда устраивает своему избраннику испытания, через которые он должен пройти - инициацию. У Мандельштама избранник сам зовет Богиню, которая является лирическому герою и божественной царицей и невестой: 

И все, чего хочу я,

Я вижу наяву.

Я больше не ревную,

Но я тебя зову.     (177) 

     Во всех еврейских храмах ее зовут словами: «Приди, невеста!»³³. Именно эта «невеста-мать» приходила, чтобы подарить радость и счастье: 

А счастье катится, как обруч золотой,

Чужую волю исполняя….    (178) 

Чужая воля - воля небес, которую нельзя изменить. Вспомним, например, легенды Древней Индии о полубогах, духах и святых. В цикле этих легенд содержится история о том, как девушка - дочь царя Друпады стала юношей, и нельзя было изменить ее судьбы, но, не смотря на это, все остались счастливыми: «И царевич [царевна] вернулся во дворец, исполненный счастья, и погрузился, как и положено царским сыновьям, в изучение многих наук. И прежде всего - воинской»³⁴. Еще много можно приводить примеров из восточной мифологии, но, сколько бы мы не обращались к индийскому эпосу, мы будем видеть в нем разные перипетии жизни героев, трудноуловимые на первый взгляд. Сложность и запутанность сюжетных линий, объемность действия напоминает развернутость и закрученность линий барокко.

      Какую бы традицию мы не искали в творчестве О.Мандельштама - барочную, ренессансную, восточную (индийскую) - все равно это будет лишь «традиция», то есть какая-то сторона его творчества. Традицию мы понимаем так, как рассматривает ее Рене Генон в «Очерках о традиции и метафизике», то есть нельзя выделить какую-то одну традицию - восточную или западную - «поскольку и на Востоке, и на Западе всегда существовали самые разные традиционные формы»³⁵ (возвращаясь к вопросу о традиции и межкультурном диалоге). По этим причинам становится понятным точка зрения тех исследователей барочной культуры, которые говорят о барочном духе, пронизывающем весь мир³⁶, значит, это одна черта мировой культурной традиции, которая проявилась в творчестве О.Мандельштама, но он ни за кем не следовал, и «отыскать ближайшего предка для него, однако, достаточно трудно…»³⁷. Мандельштам - явление самобытное и, можно даже сказать, вневременное…