Внешняя политика Китая в эпоху реформ

Улучшение отношений  с США в значительной степени  способствовало прогрессу связей Китая  с другими развитыми капиталистическими странами, и прежде всего Японией, на которую часть китайского руководства  возлагала особые надежды в осуществлении  модернизации. В 1978-1980 гг. между двумя  странами были подписаны соглашения о торговле, содействии культурному  обмену, научном и техническом  сотрудничестве, а также достигнут  ряд других соглашений и договоренностей. В августе 1978 г. между КНР и  Японией был заключен договор  о мире и дружбе. С конца 70-х  годов на регулярной основе стали  проводиться встречи руководителей  двух стран, стабильно развивалась  торговля, объем которой увеличился за период 1977-1981 гг. более чем в  три раза - до четверти всего внешнеторгового  оборота КНР.

3. 80-е  ГОДЫ: КУРС НА ФОРМИРОВАНИЕ  ДИВЕРСИФИЦИРОВАННОЙ  ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ 

Дав сильный  импульс развитию отношений КНР  со странами Запада, политика “единого фронта” тем не менее не оправдала  многих надежд китайского руководства. В начале 80-х годов стало очевидно, что Вашингтон не намерен способствовать воссоединению Тайваня с материковой  частью Китая в обмен на поддержание  китайской стороной отношений “стратегического партнерства” с США. Более того, с приходом администрации Рейгана  США активизировали связи с Тайванем - в том числе в военной области - в ущерб отношениям с КНР. Сильно преувеличенными оказались и  расчеты провести модернизацию страны за счет помощи западных государств. Последние  пошли на предоставление Китаю кредитов и займов, с большим энтузиазмом  восприняли идею о поставке в КНР  больших партий различных товаров, в том числе и промышленного  оборудования (тем более, что в  то время развитые капиталистические  страны переживали структурную перестройку, в ходе которой высвобождалось большое  количество морально устаревшего оборудования и технологий). Однако ограничения на передачу передовой технологии оставались весьма строгими. В мае 1982 г. Дэн Сяопин в беседе с руководителем Либерии выразил свое разочарование в западных государствах: “В настоящее время мы проводим политику экономической открытости, стремимся использовать иностранные капиталы и передовую технологию... что помогло бы нам в развитии экономики... Однако получить капитал и передовую технологию из развитых государств - нелегкое дело. У некоторых людей там по-прежнему на плечах головы старых колониалистов, они желают нам смерти и не хотят, чтобы мы развивались”[1] Цит. по: Жэнь Бин. Открытость в сторону внешнего мира - основополагающая политика государства (Дуйвай кайфан ши исян цзибэнь гоцэ).- “Шицзячжуан ши цзяоюй сюэюань сюэбао”, Шицзячжуан, 1986, № 3, с. 3-4..

В начале 80-х  годов стала очевидной вся  бесперспективность политики “единого фронта” и отношений “стратегического партнерства” с США как для  обеспечения национальной безопасности, так и для реализации интересов  внешнеполитической стратегии КНР  в целом. С приходом администрации  Рейгана США резко активизировали деятельность по укреплению своих военных  и политико-стратегических позиций  в мире. Обнаружилась тенденция к  падению роли КНР в системе  внешнеполитических приоритетов США. В Китае не могли также не отметить, что СССР столкнулся с целым рядом  серьезных трудностей политического  и экономического порядка внутри страны и на международной арене. В этих условиях блокирование с США  в целях сдерживания СССР уже  не выглядело продуктивным.

Несбалансированность  отношений КНР с двумя “сверхдержава-ми”  способствовала лишь эскалации напряженности  в китайско-советских отношениях, а это противоречило решению  главной внешнеполитической задачи КНР -обеспечению мирного окружения  для проведения курса модернизации. Кроме того, заранее предопределенная привязка внешнеполитического курса  КНР к внешней политике одной  из “сверхдержав”, как это диктовалось  реалиями политики “единого фронта”, существенно затрудняла для КНР  возможность внешнеполитического  маневрирования, создавала в глазах представителей других государств впечатление  зависимости Китая от США, что, разумеется, не способствовало повышению международного статуса КНР.

Таким образом, в начале 80-х годов стало очевидно, что конфронтационная и “реактивная” (на действия “сверхдержав”) политика “единого фронта” изжила себя, вступив  в противоречие с новым пониманием коренных внешнеполитических интересов  КНР. Прошедший в сентябре 1982 г. ХII съезд КПК зафиксировал фундаментальный  сдвиг в развитии внешней политики Китая. Особое значение в этом смысле имели два вывода съезда: о принципиальной возможности полного предотвращения новой мировой войны и необходимости  строить отношения с СССР и  США на сбалансированной основе путем проведения независимой внешнеполитической линии. Ориентация на возможность обеспечения мира и переход к сбалансированной политике в отношениях с “двумя сверхдержавами” стали важными факторами в строительстве новой внешнеполитической доктрины и концептуальных основ национальной безопасности.

Характерным шагом  в этом направлении было вовлечение в процесс формирования внешнеполитических решений широкого круга китайских  специалистов в области международных  отношений. Вплоть до начала 80-х годов  принятие решений по вопросам внешней  политики КНР было компетенцией узкого круга высших партийно-государственных  чиновников. На рубеже 70-х - 80-х годов  в Китае создаются или возобновляют работу научно-исследовательских учреждения, занимающиеся проблемами международных  отношений, в том числе Институт современных международных отношений, непосредственно связанный с  Госсоветом КНР; пекинский Институт международных проблем и шанхайский Институт международных проблем, имеющие  прямые связи с МИД КНР; пекинский  Институт международных стратегических исследований, связанный с министерством  обороны и Генеральным штабом НОАК. В 1982-1983 гг. в целях мобилизации  китайских специалистов для исследования международных отношений и включения  виднейших ученых в процесс разработки и принятия решений при Госсовете  КНР был создан Центр исследований международных проблем во главе  с Хуань Сяном. Наконец, с начала 80-х годов в Китае увеличивается  количество научных изданий, посвященных  вопросам внешней политики КНР и  международных отношений (с 1981 г. возобновляется издание журнала “Гоцзи вэньти яньцзю”, начинается издание журнала “Сяньдай гоцзи гуаньси”, выходившего до 1985 г. нерегулярно, а с 1986 г. - ежеквартально).

Установка на развитие реалистического внешнеполитического  курса, а также подготовка для  этого научно-исследовательской  инфраструктуры способствовали значительному  оживлению в области теоретических  разработок внешней политики КНР. В  период 1984-1986 гг. происходит становление  новых концептуальных основ китайского подхода к основным проблемам  мирового развития, углубляется и  детализируется ряд внешнеполитических принципов и установок, разработанных  в предыдущие годы.

В анализе международной  ситуации стало преобладать видение  мира с позиции многополюсности. Эта концепция, получив широкое  распространение среди китайских  политологов с середины 80-х годов, в качестве официальной точки  зрения Пекина на ситуацию в мире была впервые представлена в мае 1988 г. в речи министра иностранных дел  КНР Цянь Цичэня[2] Beijing Review, 1988, vol. 31, N 23, June 6-12, p. 14.. По мнению большинства сторонников этой концепции, тенденция к многополюсности является положительным явлением. Отражая стремление различных государств мира к проведению независимого политического курса на мировой арене, она ведет к демократизации международных отношений и означает конец безраздельного доминирования “одной-двух сверхдержав”[3] Там же. Правда, не все в КНР были тогда согласны с этой точкой зрения: некоторые по-прежнему придерживались “теории трех миров”, другие полагали, что возникновение новых центров силы не обязательно приведет к упрочению мира и стабильности, поскольку, по их мнению, биполярный мир гораздо более стабилен по сравнению с многополюсным, ссылаясь в качестве примера на ситуацию, сложившуюся в мире накануне второй мировой войны.- См.: Сяньдай гоцзи гуаньси, Пекин, 1986, № 2, с. 7, 8; Шицзе чжиши, Пекин, 1987, № 14, с. 14-15; Beijing Review, 1986, vol. 29, N 23, June 9, p. 15.. Суть концепции многополюсности сводится к признанию объективной закономерности развития нескольких “центров силы” и, следовательно, необходимости поддержания между ними мирного сосуществования и взаимовыгодного сотрудничества. В соответствии с этим акцент во внешнеполитическом курсе КНР переносится с использования противоречий в системе международных отношений, как это предусматривалось “теорией трех миров” и политикой “единого фронта”, на необходимость обеспечения баланса интересов всех заинтересованных сторон. В воплощении принципа многополюсности КНР видела путь к такому мироустройству, в котором Пекин мог бы играть более активную роль, несмотря на отсутствие адекватного силового потенциала. Помимо этого, выдвижение концепции многополюсности в качестве одного из основополагающих принципов китайской внешней политики отражало стремление КНР к утверждению себя в качестве реального центра силы в международной политике.

Другим постулатом, лежащим в основе нынешнего китайского курса на превращение КНР в  один из политических и экономических  центров мира, стала идея “комплексной государственной мощи”. Ее суть в  том, что в современных условиях сила государства и его влияние  на международной арене определяется не только величиной военного потенциала, но и уровнем экономического и  научно-технического развития, а также  взвешенным внешнеполитическим курсом, при этом доминирующим фактором является экономический потенциал страны. “В конечном счете,- заявил на международной  конференции по взаимосвязи между  разоружением и развитием глава  китайской делегации заместитель  министра иностранных дел КНР (с  апреля 1988 г. по 1997 г. - глава внешнеполитического  ведомства Китая) Цянь Цичэнь, - обеспечение  национальной независимости и государственной  безопасности зависит от экономического развития, национальной мощи и активного  вовлечения в борьбу за защиту регионального  и международного мира, но ни в коем случае - от простого наращивания вооружений”[4] Beijing Review, 1987, vol. 30, N 3, August 31, p. 17..

Таким образом, возобладание в Китае тенденций  к усилению внимания к проблемам  экономического развития привело к  отказу от довления в китайской внешней  политике идеологических догм, переходу к более осмысленной, целесообразной внешнеполитической стратегии, отвечающей потребностям курса хозяйственных  реформ. Усилия, направленные на создание мирного окружения вокруг китайских  границ, стремление к развитию продуктивного  диалога с различными государствами  мира, понимание важности усиления роли Китая в многостороннем сотрудничестве стран мира - все это важные составные  части современной китайской  внешней политики. Переход к новой  внешнеполитической стратегии, основанной на признании и учете сложившихся  реалий международной ситуации в  мире и регионе, снижении (по сравнению  с годами правления Мао Цзэдуна) роли военного фактора в китайской  внешней политике, отказ КНР от попыток изменить сложившийся баланс сил на международной арене военно-силовыми средствами способствовали дальнейшей диверсификации и усилению конструктивных элементов в китайской внешней  политике.

4. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА  КИТАЯ В 90-е  ГОДЫ

Резкое изменение  расстановки сил на международной  арене на рубеже 80-х-90-х годов вызвало  некоторые коррективы во внешней  политике Китая.

Если к концу 80-х годов устранение практически  всех основных противоречий в советско-американских и советско-китайских отношениях, а также бесконфликтность китайско-американских отношений давали основание говорить об исчезновении геополитической структуры  “большого треугольника”, то события  на площади Тяньаньмэнь, повлекшие  за собой обострение отношений КНР  с США и другими странами западного  мира, а также кардинальные изменения  в СССР, закончившиеся его распадом и крахом коммунизма, вновь заставили  китайских руководителей подумать о возрождении политики “треугольных отношений” как одного из возможных  средств противодействия чрезмерному  влиянию США на международной  арене. Превращение мира из биполярного  в однополюсный, в котором определяющую роль начинает играть Вашингтон, в сочетании  с отказом России от соперничества  с США практически по всем направлениям мировой политики выдвинуло КНР  с ее быстро растущим потенциалом  и приверженностью идеологически  неприемлемой для многих в США  модели национального развития на место  одного из главных оппонентов американскому  внешнеполитическому курсу.

В целях усиления своих позиций перед лицом  американского давления Китай был  вынужден реанимировать политику, диктующуюся  правилами игры в “большом треугольнике”  Вашингтон-Пекин-Москва. Существование  и функционирование структуры “треугольника” определяются прежде всего степенью конфронтационности сторон и их силовым  потенциалом. Логика “треугольных отношений” подразумевает, что две более слабые и/или более пассивные стороны объединяются для “обороны” против более сильной и/или агрессивной стороны. Если в 70-х годах в качестве “наступающей” стороны выступала Москва, то с начала 80-х годов - и,особенно, с конца прошлого десятилетия - эта роль все больше переходила к США. В новых условиях китайская сторона обратила особое внимание на укрепление отношений с более “слабым” из двух партнеров, то есть с СССР. Укрепление сотрудничества с Москвой могло бы способствовать усилению международных позиций Пекина, а также росту экономического и военного потенциалов КНР.

Таким образом, возникла основа для сближения двух сторон на базе неантагонистического противостояния доминированию США  в регионе и в мире в целом.

Свою специфику  на характер развития отношений между  Москвой и Пекином на рубеже 80-х-90-х  годов наложили особенности внутриполитической ситуации в двух странах.

К концу восьмидесятых  годов как в КНР, так и в  СССР приобрели значительное влияние  силы, выступавшие против многих важных направлений официального курса  в области внешней и внутренней политики двух стран. В КНР это  проявилось в ходе и после подавления студенческих выступлений на площади  Тяньаньмэнь (июнь1989 года). После тяньаньмэньских  событий среди китайского руководства  усилились позиции консервативных сил, а также роль “наведшей порядок” армии. Это создало основу для  постановки задачи ускорения модернизации вооруженных сил КНР. Результатом  июньских событий в Пекине стала  и определенная политическая изоляция КНР на международной арене. Предпринятые против КНР санкции западных стран  в сочетании с активизацией сторонников  антикапиталистического пути развития Китая, выступавших против “чрезмерно активного” сотрудничества со странами Запада, объективно вели к усилению ксенофобии в китайской внешней  политике в отношении государств Запада.

В СССР в этот период времени также наблюдалось  усиление позиций реакционных представителей военно-промышленных кругов и партийно-административной номенклатуры, выражавших неприятие  “проамериканского” курса М.С. Горбачева  как “подрывавшего национальную безопасность”, а также его “антисоциалистической” внутренней политики, в том числе  программы снижения военных расходов и конверсии военного производства. В качестве альтернативы они предлагали более тесное сотрудничество с “социалистическим  Китаем” и максимально полное использование опыта этой страны во внутренней политике. При этом представители  советского демократического движения стремились к установлению тесных связей с идеологически близкими политическими и государственными структурами Запада и Востока, пренебрегая контактами с представителями “тоталитарных коммунистических режимов”.