Джихад "Священная война"

Разные школы мусульманского законоведения спорили о том, следует ли понимать под «войной  за веру» всякую войну с «неверными (так полагал Абу Ханифа, эпоним, т.е. основатель, ханафитской школы фикха) или только войну оборонительную, когда сами «неверные» нападают на мусульман (так полагали остальные суннитские школы, и так, по-видимому, думал сам Мухаммад).

 Джихад рассматривается  как обязанность государства,  а не личности, хотя радикально  настроенными мусульманскими лидерами  предпринимались и продолжают  предприниматься попытки объявить  его обязанностью каждого мусульманина. Другое дело, когда джихад понимается  как необходимость духовно-нравственного  совершенствования. В этом случае  каждый мусульманин обязан бороться  с собственными недостатками. Поскольку  в исламе отсутствует четкое  разделение религии и политики, то политические цели всегда  воспринимаются как религиозные,  а любая война мусульман против  немусульман – как война религиозная.

 Если Г.-Э. фон Грюнебаум считает, что целью джихада не было насильственное обращение неверных в ислам, то другой известный западный ориенталист – А. Массэ, напротив, убежден, что распространение ислама с оружием в руках являлось религиозным долгом. «Война считалась справедливой, если она была предпринята с целью обратить людей в истинную веру», – отмечает он. Для начала военных действий, пишет ориенталист, нужно предложить «неверным» обратиться в истинную веру. Если они дадут согласие, они сейчас же будут приняты в общину (умму) и получат те же права, что и мусульмане, но за вероотступничество они караются смертью. В случае их отказа от обращения возможны два пути: либо спор решается вооруженной борьбой между ними и мусульманами (завоевание путем применения силы – анва); либо они уплачивают налог за то покровительство, которое, им окажут мусульмане (завоевание путем капитуляции – сульх).

 Различные толкования  концепции джихада двумя выдающимися  западными ориенталистами свидетельствуют  о сложности и неоднозначности  самого характера и природы  джихада. И среди мусульман  тоже нет единодушия. Одни мусульманские  богословы и светские ученые  рассматривают понятие «джихад»  в первую очередь как борьбу  с собственными недостатками, другие  – как борьбу за веру –  распространение ислама с оружием  в руках.

 Доктрина джихада была  разработана в трудах по мусульманскому  правоведению (фикху), связанных со всеми четырьмя суннитскими мазхабами, и наполнена новым содержанием, в частности типологизацией «джихада» и характеристикой территорий, на которых он действует или может действовать.

Мусульманские правоведы  различают шесть типов джихада  в зависимости от того, против кого его следует вести. Во-первых, «джихад» можно вести против «врагов Аллаха», т.е. против тех, кто угрожает существованию  мусульманской общины; кто преследует мусульман, а также против язычников; во-вторых, против тех, кто покушается на неприкосновенность границ, т.е. против внешней агрессии; в-третьих, против «притеснителя» (ал-баги – притеснитель, властитель-тиран); в-пятых, против разбойников, преступников; в-шестых, против монотеистов-немусульман, отказывающихся платить подать.

 Выбор между мечом  (смертью) и обращением в ислам  предлагался только аравийским  язычникам, которые угрожали самому  существованию мусульманской общины  – уммы. К представителям монотеистических религий (иудеям, христианам и др.) отношение было иным – более терпимым и доброжелательным. Они не были идолопоклонниками и потому могли быть союзниками мусульман. Монотеистические религии считались .

Согласуясь с исламской  доктриной, разработана концепция  сосуществования мусульман и  немусульман (иудеев, христиан и зороастрийцев) в исламском государстве. Она действует до сих пор, не позволяя межрелигиозным противоречиям на доктринальном уровне перерасти в серьезные межрелигиозные конфликты и войны. Этот факт отмечают многие западные ориенталисты. Так, Р.Армур пишет: «Практика разрешения христианам и иудеям («народам Писания»), как и другим, сохранить свою веру, хотя и с ограничениями, была одной из поразительнейших (курсив. – Л.Б.) черт мусульманства». И далее: «Мусульман, живущих среди христиан, можно терпеть, поскольку они еще могут обратиться, но война против внешних мусульман вполне обоснована. Как мы видим, в этих христианских теоретических выкладках опять отражен тот же взгляд на мир, что и у мусульман с делением земли на дар аль-ислам и дар аль-харб. При рассмотрении этих двух точек зрения вырисовывается прелюбопытная картина – мусульманские и немусульманские страны – для мусульман, а христианские и нехристианские страны – для христиан».

 Основополагающие принципы правовой системы ислама, касающиеся вооруженных конфликтов, как межгосударственных, так и внутренних, сводятся к следующим: 1) воспрещение крайних мер, эксцессов, вероломства и несправедливости в какой бы то ни было форме; 2) воспрещение причинения противнику дополнительного зла, будь то убийство, жестокое обращение или наказание; 3) возбранение ничем не оправданных разрушений, особенно уничтожение посевов; 4) запрет на использование отравленного оружия и на учинение массового и ничем не ограниченного разрушения; 5) необходимость проводить различие между участвующими в войне людьми (в мусульманских войсках им полагалось иметь отличительные знаки) и гражданскими лицами, непосредственно не вовлеченными в военные действия; 6) воспрещение чинить насилие над выбывшими из строя (раненые, военнопленные и т.д.); 7) необходимость гуманного обращения с плененными, которые подлежат обмену или одностороннему освобождению по окончании войны, если в руках противника не останется ни один мусульманин; 8) долг защищать мирное гражданское население, уважение к его религии и священникам, незаконность убийства заложников и насилия над женщинами; 9) утверждение личного характера ответственности – воспрещение наказывать людей за преступления, которых они сами не совершали; 10) незаконность обоюдного причинения зла и репрессий, которые противоречили бы основным гуманным принципам; 11) сотрудничество с противником в осуществлении гуманных мероприятий; 12) осуждение всех действий, противоречащих заключенным мусульманами договорам.

 Джихад был направлен  против всех неверных, за исключением  тех, кто находился под покровительством  ислама, – зимми, и тех, кто заключил с мусульманами перемирие. «Прокламируя в отношении ведения военных действий универсальные правила, – пишет современный исламский теолог М.А. Буазар, – ислам, таким образом, может гордиться тем, что никогда не знал систематически проводимого геноцида или концентрационных лагерей, и теперь еще характеризуется умеренностью и мудростью, коими способен принести пользу человечеству».

 Многие мусульманские  богословы и ученые акцентируют  внимание на оборонительных аспектах  концепции джихада. Одним из  них является уже упомянутый  Маулан Мухаммад Али. В его комментариях ислам предстает как религия миролюбия и терпения, как вера, основанная на стремлении к убеждению, но не к принуждению. Он пытается разрушить укоренившийся стереотип, что Коран проповедует нетерпимость, а Мухаммад якобы учил своей вере с мечом в одной руке и с Кораном – в другой. Это не соответствует истине, отмечает ученый, «достаточно вспомнить хотя бы столь существенный принцип ислама, как вера во всех пророков мира, чтобы понять, насколько ложным является это утверждение». И добавляет: «...никак нельзя приписать нетерпимость книге (Корану. – Л.Б.), которая целиком и полностью исключает принцип принуждения из сферы религии». В подтверждение своих слов он приводит аят: «Нет принуждения в религии...» (2:256).

 Противники и сторонники  джихада ссылаются на одни  и те же стихи Корана, но  интерпретируют их по-разному:  одни – как призыв к насилию,  другие – как вынужденную меру  – защиту. Например: «А когда пройдут  священные месяцы, убивайте идолопоклонников, где бы вы их ни нашли,  берите их в плен, осаждайте  их, устраивайте на них засады. Но если раскаются они, будут  творить молитву и платить  налог на бедных, то оставьте  дорогу их свободной. Воистину, Аллах – Прощающий, Милосердный» (9:5)

Из этого стиха следует, что мусульманам по истечении  четырех месяцев, до истечения которых  запрещается вести военные действия, приказывается уничтожать многобожников повсеместно. Пощада может быть только в случае покаяния, верования и подтверждения веры фактическими действиями: совершение обязательной молитвы и выплата налога (закята) в пользу неимущих.

 На первый взгляд  этот аят призывает к непомерным жестокостям. Но вот как комментирует его один из наиболее радикальных мусульманских богословов – идеолог «исламского экстремизма» Сайд Кутба: «Явно видно из контекста, что призыв к убийству не является общим в отношении всех многобожников и неверных, а касается именно многобожников, которые воевали с мусульманами, затем заключили соглашение о перемирии и через какое-то время нарушили его. Данный аят никак не ограничивает и не аннулирует такие общие положения, как отсутствие принуждения (2:256), призыв к пути Господа с мудростью и хорошим увещеванием (16:125), призыв к ведению спора наилучшими по рациональности, гуманности и справедливости методами и т.д. (29:46 и 16:125)… В суре же “Ат-Тауба” (покаяние) говорится: “…пока они прямы по отношению к вам, будете и вы прямы к ним, ведь аллах любит богобоязненных” (9:7)».

Идеолог исламского фундаментализма  Абуль Аль-Аля Аль-Маудуди пишет: «Хотя защита Ислама и не является основным принципом, важность ее и необходимость неоднократно подчеркиваются в Коране и в Хадисе. Это своего рода тест на преданность Исламу». То есть из этого вытекает, что джихад не является одним из «столпов» ислама, хотя и играет существенную роль в исламской концепции защиты веры: «Джихад представляет собой часть всеобщей защиты Ислама и означает борьбу до последней капли крови. Человек, который осуществляет свои физические и духовные усилия или свое богатство по пути Аллаха, является вовлеченным в джихад. Но на языке Шариата это слово (джихад. – Л.Б.) употребляется для войны, которая ведется во имя Аллаха, против тех, кто является врагом Ислама». И далее: «Наивысшее пожертвование жизнью распространяется на всех мусульман». Вместе с тем если часть мусульман участвует в джихаде, то другая часть освобождается от участия в нем, но если никто не хочет участвовать в джихаде, «то каждый член общины виноват». И наконец, автор прямо заявляет: «Джихад является такой же обязанностью мусульманина, как и ежедневная молитва и пост. Тот, кто уклоняется от этого, является грешником».

 В.С. Соловьев, написавший  книгу «Магомет, Его жизнь и  религиозное учение», приводит  следующие аяты Корана: «Сражайтесь с врагами вашими и на войне за веру, но не нападайте первыми: Бог ненавидит нападающих. Убивайте врагов ваших везде, где найдете их; изгоняйте их оттуда, откуда они вас изгоняли. Отступничество хуже убийства. Не сражайтесь с ними у святого храма, разве только они вызовут вас. Если нападут на вас, – купайтесь в крови их. Такова награда неверных. Если покинут заблуждение свое – Господь снисходителен и милостив. Сражайтесь с врагами, доколе нечего будет бояться соблазна, – доколе не утвердиться Ислам. Да прекратится всякая вражда против покинувших идолов. Ваша ненависть да воспламеняется только против превратных. Если нападут на вас в священном месте, – и в священном месте воздайте им тем же» (сура II, 186–190). Философ дает к ним примечательные комментарии: «При всей ожесточенности тона в этом воззвании слова “сражайтесь с врагами, доколе нечего будет бояться соблазна, – доколе не утвердиться Ислам” – ясно показывают, что священная война была для Мухаммеда религиозно-политической мерой, временно необходимой, а никак не постоянным религиозным принципом».

 Философ-христианин считает,  что Коран не призывает к  насильственному обращению инаковерующих  в ислам. В доказательство он  приводит аят: «Не делайте насилия людям из-за их веры…» .

 Иного мнения о Мухаммаде и о характере джихада придерживается А.И. Агрономов, автор книги «Джихад: священная война мухаммедан». «“Священная война”, – пишет он, – является центром, в котором объединились все страсти Мухаммеда: честолюбие, эгоизм, властолюбие, мстительность и проч…». И далее: «В Коране “священная война” обозначается словами: джихад, т.е. война за веру, сражение на пути Божием; джихад филлаги, т.е. сражение ради Бога. Под этими выражениями разумеется вообще война мухаммедан за ислам, как единую истинную религию, которая должна существовать на земле».

 В отличие от В.С.  Соловьева, который считал «священную  войну» не постоянным религиозным  принципом, а временной политической  мерой, А.И. Агрономов, напротив, полагает, что «Коран законодательный источник войны…».

 В своей работе «История  мусульманства» А.Е. Крымский  публикует очерк голландского  ориенталиста ХIХ в. Р. Дози под названием «Исламское вероучение и богопочитание». Комментируя позицию зарубежного ориенталиста по поводу джихада, он пишет: «Мнение, которого долго держалась об этом (о джихаде. – Л.Б.) Европа, не совсем точно: Коран не заключает в себе ни одного приказания, которое, если внимательно следить за течением мыслей, предписывало бы войну против всех неверных… священная война вменяется в обязанность только в том единственном случае, когда враги ислама оказываются нападающими; если кто-нибудь понимает предписания Корана иначе, то виновато в этом произвольное толкование богословов…»

 Русский исламовед подчеркивает, что и сам Мухаммад имел в виду только оборонительную войну, а не наступательную, что он не предписывал обращать «людей Писания» в ислам насильно и что это совершенно ясно для всякого, кто будет читать Коран без предубеждения. Далее: «Даже противомусульманские миссионеры не навязывают Мухаммеду наступательности. См., например, “Ислам” И. Гаури (Hauri) в рус. пер. (Ташкент, 1893). С. 94…»48. Здесь же автор дает весьма любопытное примечание по поводу рассуждения о джихаде уже упомянутого нами выше А. Агрномова: «…в своем (А. Агрономов. – Л.Б.), правда, ненаучном (курсив наш. – Л.Б.) «Мухаммеданском учении о войне с неверными» (Казань, 1874. Вып. XIV противомусульманского сб. С. 123) принужден сознаться, что прямого повеления начинать войну с неверными у Мохаммеда найти нельзя, но можно истолкавать предписания Корана и двусмысленно».

 А.Е. Крымский высказывает  сожаление по поводу того, что  богословско правовая школа Абу Ханифы «действительно истолковывала слова Корана в смысле войны наступательной и признала насильственное обращение христиан и евреев в ислам за дело богоугодное», в то время как Коран говорит об оборонительном джихаде.

 В отличие от В.С.  Соловьева и А.Е. Крымского  М. Вебер, разделяя стереотип  западной ориенталистики о природе  и характере джихада и в  целом о Мухаммаде, подходит к проблеме джихада издалека, подчеркивая при этом несамостоятельность Мухаммада в своем учении о борьбе за веру, его зависимость от иудаизма. По мнению М. Вебера, концепция борьба за веру предполагает существование единого бога и нравственную порочность не верующих в него, его врагов, чьи безнаказанные поступки вызывают его справедливый гнев. Поэтому эта концепция отсутствует в античности на Западе и во всех религиях Азии, кроме зороастризма. Но и в нем еще нет непосредственной связи между борьбой с неверием и обетованиями религии. Она появляется только в исламе. Как пишет далее М. Вебер, «преддверием к этому и, вероятно, также образцом были обещания иудейского бога своему народу так, как их понял и перетолковал Мухаммад, после того как он из благочестивого главы религиозной общины в Мекке превратился в подеста (высшее должностное лицо. – Л.Б.) Ятриб – Медины и окончательно был отвергнут иудеями в качестве пророка. Войны израильтян во главе со спасителями, которым помогал Яхве, вошли в традицию как “священные” войны».