Феноменология религии

Мистики и пророки  

“Пророк” — слово  греческого происхождения, этимологически связанное со словами “про(пред)-реку”, “про(за)-рок”, “про-(через)-речь”. Из этого следует, что пророк — тот, кто предрекает события — глашатай судьбы, через чью речь открывается  будущее, кому дарована “весть” и  право сообщить ее людям. Святость пророков покоится на другой основе, нежели у  жрецов, священников, монахов или  мучеников. Она вытекает из непосредственной захваченности божественным духом. Пророк избран Господом говорить от Его  имени и есть глас Бога в этом мире: “Ибо никогда пророчество  не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые Божий человеки, будучи движимы Духом Святым” (2 Пет, 1:21). Из широко распространенного  искусства предсказывать будущее, находясь в состоянии восторга, в  Израиле возникает этическое  пророчество, трактующее нравственные, социальные и политические требования Бога к людям, вместе с пророчеством несчастий, которое предсказывало  непокорному народу гибель, древние  евреи в вавилонском изгнании слышат пророчество процветания. Пророчество  переживает свой расцвет в раннехристианской  общине; однако и после укрепления института церкви пророки в христианстве появляются вновь и вновь. Две  монотеистические религии, основанные на священных текстах и законах, — маздаизм и ислам — являются творением выдающихся пророков —  Заратустры и Мухаммеда — последний  из которых считается посланником  Бога. В японском буддизме возникает  пророческое движение, связанное  с именем Нихирена — судьи-проповедника и реформатора. 

Мистики, как и  пророки, часто обнаруживают необычные  способности, переживают экстатические  состояния. Цель мистического пути к  святости — разрыв с внешним миром, преодоление страданий, медитация  и созерцание — есть единение с  трансцендентным. Однако большинство  мистиков, прежде всего, Готама Будда, не уходили от реального мира, а  старались воплотить высшее знание собственной жизни в активную форму духовной и материальной помощи людям. 

Среди носителей  святости в образе человека мученик  выделяется тем, что подвергается преследованиям, пыткам и даже идет на смерть за свою веру. Святой — это воплощение совершенной  божественной и братской любви. Христианский идеал святости тесно соприкасается  с идеалами других религий: иудейским .— хасидов и саддиков, исламским - суфиев, буддийским — бодхи-саттв. Святым считается не только тот, кто  служит богу и помогает людям, но и  человек, нуждающийся в поддержке. Греческий Зевс имеет прозвища Ксений и Гикесий, т. е. бог, являющийся как  чужак и молящий о помощи. Будда  желает воплотиться в своих больных  собратьев, чтобы за ним ухаживали. Согласно пророчествам Иисуса о Страшном суде (см.; Мф. 25:35-40), все голодающие, жаждущие, странники, неимущие, больные, сидящие в темницах - есть сам  Господь. Каждый, кто служит любовью  им, служит Ему самому. Гуманизм становится религиозной ценностью в соответствии со словами homo homini Deus (лат. — человек  человеку бог). 

Носителем святости в интенсивной форме выступает  и женщина. Везде, где есть влияние  матриархата, женщина бывает волшебницей, ясновидящей, пророчицей, хранительницей огня, и жрицей; некоторые ее функции  такого рода сохраняются даже в патриархальных культурах. Тем не менее в индуизме, буддизме, иудаизме, христианстве, исламе женщина рассматривается как  обладающая более низкой ценностью, чем мужчина, и поэтому отстраняется От выполнения религиозных обязанностей. Однако во всех этих религиях есть доказательства женского равноправия, особенно во времена  возникновения данных религий, и  в большей степени — в первоначальном христианстве. Там, где женщина не может быть жрицей, она имеет сильное  религиозное влияние как мистик, прорицательница, монахиня или святая. В более древних культах божественной матери и небесной царицы, которые  находят отражение в почитании  Божьей Матери у христианства, выразилась святость и божественность женщины. 

Мертвые также являются предметом почитания: в семье  — предки, у народов — властители и герои, в развитых религиях —  святые. Культ святых распространяется в буддизме, христианстве, исламе, давая  возможность древним верованиям трансформироваться в новых религиях. Этот культ в народной религиозности  проявляется в поклонении их могилам, а также, в обращении к праведникам  с просьбами о помощи; более  развитая религиозность предполагает подражание им для достижения совершенства и духовную партиципацию с ними. 

Священные представления  и переживания  

Феноменология рассматривает  эти явления, сочетая два подхода: философско-феноменологический обобщающий различные религиозные традиции, и историко-феноменологический, который  помогает понять религию, исходя из ее собственной духовной основы. 

Общение с божеством, конкретное во внешнем предметном мире явлений религии, в то же время  опирается и на определенные представления  о боге, мире и человеке. Божественная действительность проявляет себя трояким  образом. Таинственной сверхчеловеческой  силой, которая, как уже отмечалось, обозначается словами мана” табу, оренда; им соответствуют евр. el —  сила и kabod величие, инд. brahma — волшебная  сила, перс, hware-nah, -- величие. С понятием силы перекрещивается приобретенное  в экстазе, снах и смерти понятие  души в его различных вариациях (душа-дыхание, душа-кровь, душа-тень, душа-имя), которое потом из мира человеческого  опыта переносится в предметы внешнего мира (аниматизм и анимизм), как понятие Бога, многообразные  формы которого взаимосвязаны с  первыми двумя комплексами представлений, но выходят за их границы. 

Возникают политеистические представления о природных, функциональных, местных и индивидуальных божествах. Над их антропоморфными образами возвышается безличностный мировой закон (кит. — дао, инд. — rta и т. п.). Политеизм может приближаться к монотеизму при выделении какого-либо бога как высшего, при пантеистическом переживании слияния с миром, в пророческом знании об одном из богов как единственном и абсолютном. 

Прогресс нравственности приводит ко все большей морализации  нуминозной власти и пониманию божественного  как вечной истины, справедливости и любви. Общение с антропоморфными  богами происходит по типу человеческих социальных и семейных отношений. Божество Представляется мужским (отец, господин, царь), женским (мать, госпожа, царица), нередко двуполым (отец-мать). 

Бог постигается  различными путями: теоретическим —  через размышление, чувственным  — через созерцание, веру, молитву, религиозный экстаз, мистическое  озарение. 

Мистика как способ постижения божественной реальности  

Мистике недостаточно понимания бога, как абсолютно  и совершенно иного, Чья сущность выражается посредством понятий via negotiants (лат.: бог — нет-нет, ни то-ни то, ничто) и via eminentiae (лат.: бог — высшее благо, сверхблаго, сверхкрасота, сверхсущее). Мистические представления характерны для индийской религиозной традиции, в которой они постепенно дифференцируются и выделяются из жертвенной концепции  брахманизма. Основная идея жертвы в  ведический и брахманический период — открытая пророками внутренняя связь между союзом людей и  богов и божественным, космическим, культовым (или человеческим и духовным), другими словами, корреляция между  богами, микро- и макрокосмосом. Жертва является взаимодействием этих трех сфер, которое поддерживает универсальный  и внутренний порядок вещей. Во время  Упанишад такое взаимодействие становится уже не ритуальным, а познавательным. Самый значимый символ этого процесса — космический прачеловек Пуруша (Ригведа X, 90), из его самопожертвования  возникает мир, а он сам превращается во “внутреннего человека”, продолжая  существовать и в поздних направлениях индуизма. 

Существенным в  мистике Упанишад оказывается переосмысление представлений о карме и сансаре. Первоначально карма в брахманической традиции понималась как совокупность ритуальных действий, которая вела человека после смерти либо “путем богов” (путь, не предполагающий нового рождения), либо “путем предков” (путь к новому рождению). Но оба пути оценивались  положительно, и человек попадал  на них в результате того, что  стал ведающим — “так знающим” (Брихадараньяка-упанишада VI. 2. 15-16). Никакого преодоления кармы  или освобождения от сансары не предполагалось. Когда же под кармой стали понимать совокупность всех действий вообще, это  понятие переходит из сакральной сферы в Профанную. Естественно, изменяются те исходные человеческие переживания, которые соответствуют  данным представлениям: “Мистика Упанишад — ответ пророков на жгучую потребность  освобождения. Тот, кто насытился  жизнью, должен вновь и вновь возвращаться. Вера в возвращение после смерти в тела людей и животных была связана в Индии с идеей нравственного воздаяния. В зависимости от того, как кто-либо действует, как живет, так он потом и рождается заново” — хороший человек — в счастливой, плохой — в несчастливой жизни. Судьба есть следствие поступков в более ранних существованиях. Хотя вера в перевоплощения, которая становится в Индии устоявшейся мировоззренческой позицией, дает возможность улучшит человеческую судьбу, она не в состоянии преодолеть суету жизни. “Освободи меня, потому что я ощущаю себя в этом мировом круговороте, как лягушка в безводном источнике” (Майт-рейя-упанишада I. 4) — так звучит призыв жаждущих освобождения к мудрецам. А к божеству они обращаются с молитвой: “Из небытия приведи меня к бытию, из мрака приведи меня к свету, из смерти приведи меня к бессмертию”. 

Но путь к освобождению лежит через собственный внутренний мир. У того, кто отрешается от внешнего чувственного мира, умиротворяет страдания  в своем сердце и наполняет  его стремлением к духовному  бытию, внутри зажигается свет, и он достигает, наконец, в экстазе полного  внутреннего единства. Безмятежный  покой и невыразимое блаженство этого переживания, выходящего за пределы  нормального сознания, сравнивается в Упанишадах с глубоким сном без  сновидений и любовным соитием мужчины  и женщины. Человек познает высшую, удивительную действительность, которая  вызывает у него возглас: -“Это есть!” 

В таком переживании  действительности мистик остается абсолютно  один без “Другого”. Для него не существуют никакие ценности — он по ту сторону добра и зла. Преодолевая  любое различие “Я” и “ты”, субъекта и объекта, сознание устремляется в  бесконечное: “Этот мой Атман  внутри в сердце меньше, чем зернышко риса, или ячменя, или горчичного зерна, или проса, или ядра зернышка проса, и больше, чем земля, чем  воздух вокруг земли, чем небо, больше, чем все миры”. Бесконечная пустота  переходит в бесконечное изобилие. В Атмане человек познает весь мир, видит все как самого себя, поэтому восклицает: “Я — это  вся Вселенная”. 

Ощущение действительности, единства, бесконечности и всеобщности  так сильно и чудесно, что у  мистика нет для обозначения  этого другого слова, кроме жреческого “Брахман”, которое символизирует  космическую силу. Единство с высшей действительностью выражается рядом  идентифицирующих формул; “Это есть то”, “Атман есть Брахман”, “Сердце —  это высший Брахман”, “Я есть Брахман” “Что есть ты, это я”. Заключает  их самая важная из формул, абсолютно  “великое слово” — “Это есть ты сам”. Иными словами, то, что ищет мистик и к чему стремится, оказывается  имманентным ему самому. Подобное экстатическое единение не мимолетное переживание, оно становится все  более длительным, постоянным познанием  — в нем и кроется освобождение. Кто познал единство Атмана с Брахманом, тот вы-шел из круговорота рождений. 

Безличностная мистика  Упанишад является в Индии основой  мистики освобождения. В ней корни  и буддийской мистики нирваны, и  бхакти-мистики, возникшей после  того, как буддизм утратил .свое влияние. Движущей силой в ней является бхакти — наполненная верой любовь к господину, т. е. личному богу-спасителю. Через Плотина индуистская мистика  оказала влияние и на мистическую  традицию христианства. 

Происхождение феноменального мира из божественной первоосновы представляется в различных религиях как волшебно действо, как оформление хаотической  первоматерии, или творение из ничего, как порождение жизни из божественной субстанции, как дифференциация, эманация последней и т.д. Порой сферы  творения и благости совершенно оторваны друг от друга, например, в древнем  буддизме, марционизме и манихействе. Наряду с божеством в развитых религиях появляются бесчисленные добрые и злые духи, ангелы и демоны. Среди  множества демонов выделяется единый образ мирового зла инд. — Мага, перс. — Angro-Mainyu, евр. - Satan. Человек среди  всех творений представляет собой самое  совершенное соединение духа и материи. Его дух понимается как божественный или полностью ему подобный. Причиной греха, страдания и Смерти считается  рок или выход за пределы исконной чистоты и счастливого блаженства; “нечистота” может быть обусловлена  “жаждой”, эросом, отказом подчиниться  божественной воле из-за человеческого  высокомерия и т. п. В развитых религиях зло понимается весьма различно: в манихействе как субстанция, в буддизме и Веданте как иллюзия, в иудейско-христианской и исламской  традиции как отход от воли Творца. 

Божество открывается  человеку, когда оно принимает  земной вид или открывает свою волю через послание. Если в мистических  религиях спасения Бог рассматривается  как часть великого мирового видения, то в пророческих религиях Откровения он реально входит в историю. Самый  сильный прорыв Бога в пространственно-временную  конечность есть, согласно христианской вере, Боговоплощение. Учение об Откровении переплетается с учением о  спасении, об искуплении грехов, а идея блага отдельных народов и  всего человечества связана с  надеждой на приход Царства Божьего. Спасение, согласно христианской интерпретации, возможно после жертвенной и искупительной  смерти Иисуса Христа на кресте. В учении древнейшего буддизма человек достигает  освобождения через Путь, который  ведет к познанию взаимосвязей всех причин и к “видимой нирване”. В  индийской мистике бхакти освобождение есть милость бога (Вишну, Кришны, Шивы). 

На примитивных  ступенях развития жизнь после смерти представляется различным образом: как продолжение существования  в могиле или загробном мире, как  пребывание человека в потустороннем  бытии, как нисхождение тенью  в подземное царство, как новое  рождение на земле в человеческой или животной экзистенции (переселение  душ) и т. д. Идея продолжения земной жизни соединяется с нравственной идеей воздаяния: в потусторонней  жизни или в следующей форме  существования будут приведены  в соответствие поступки и судьба. Над этими представлениями возвышается  вера в бессмертие в религиях спасения. В христианстве формируется учение о Воскресении и воскрешении, потустороннем мире, об аде и рае.