Французские утописты 18 века: Морелли, Мелье, Мабли

     Считая  свою теорию единственно научной, отражающей истинный дух законов природы, Морелли  полагал необходимым принять  особые меры для того, чтобы человечество в будущем не отклонилось от этих законов. Истина одна, заблуждений много, рассуждал Морелли. При этом истина – мерило чрезвычайно тонкое и  точное. При малейшем отступлении  от нее стремительно нарастает лавина ошибок и человечество скоро оказывается  в безвыходном лабиринте заблуждений  и порожденных ими несчастий. Поэтому «Кодекс природы» содержит особые «законы о научных занятиях, долженствующие помешать блужданиям человеческого ума и всяким трансцендентным мечтаниям».

     В обществе будут запрещены умозрения в области «морали и метафизики» (к ним относятся общие понятия о божестве, человеке, разуме). Будут разрешены исследование тайн природы (прикладные, полезные науки) и усовершенствование полезных для общества искусств. Однако число лиц, посвятивших себя наукам и искусствам, будет ограничено, причем они не освобождаются от обязательного для всех (от 20 до 25 лет) труда в земледелии.

     Строгая цензура и государственный надзор за науками и искусствами, тотальная  регламентация жизни, деятельности, помыслов, вкусов, одежды, семейного  положения каждого члена общества оправдывались тем, что интересы общества стоят выше интересов личности:

     «Целое стоит больше, чем часть, даже наилучшая; все человечество стоит больше, чем наилучший из людей, и нация заслуживает предпочтения пред самой почтенной семьей и самым уважаемым гражданином».

     Морелли – сторонник централизованного  в масштабах страны производства и распределения, строго регламентированного  законом и управляемого государственной  властью.

     Основная  задача государства – охранять законы, не допуская повторения ошибок, уже  породивших когда-то возникновение  частной собственности и связанные  с ней бедствия. Государство организуется как орудие осуществления законов  природы, т.е. лишь как власть исполнительная и наблюдательная. Поскольку законы природы едины для всего человечества, «будет только одна конституция, только один правительственный механизм под разными названиями». Этот механизм может быть устроен по-разному. Возможна демократия отцов семейств. Соблюдение и исполнение законов природы в большем порядке и с большей скоростью, пишет Морелли, обеспечивается в «аристократии» (правительство мудрецов, назначенное народом). Еще большая точность и правильность в движениях политического механизма достигаются в «монархии», которая, не забывает добавить Морелли, никогда не выродится в тиранию, если в нее не проникнет собственность.

     В проекте законов будущего общества Морелли описывает оригинальную форму организации власти, основанной на суверенитете законов природы. Нация  делится на провинции, провинции включают города, которые делятся на трибы, трибы – на семьи. Из отцов семейств образуется сенат города, из представителей городских сенатов – Верховный сенат Нации. Сенаты подчинены власти законов.

     Особенность государственного устройства в том, что все должности замещаются «по очереди» – освободившуюся должность занимает (на год или пожизненно) тот из состоящих на предшествующей должности, чья очередь подошла (отец семейства становится главой трибы, глава трибы – начальником города и т.д.). Своеобразный проект демократии без выборов связан, очевидно, с отрицательным отношением Морелли к политической деятельности, с опасением, что выборы могут в какой-то мере поколебать равенство членов общества.

     Главы триб, начальники городов и провинций, глава Нации осуществляют надзор за соблюдением законов, за работами, снабжением и распределением. Вторая система должностных лиц образуется из мастеров и старшин корпораций (производственных объединений); они  входят в советы городов, посылающих депутатов в Верховный совет  Нации, подчиненный Верховному сенату. Сенаты запрашивают мнение советов по вопросам производства, труда, воспитания, распределения и другим и учитывают его при принятии решений. Сочетание этих двух систем (общенациональной и производственной) органов и должностных лиц должно обеспечить компетентность руководства процессами производства, потребления, воспитания.

     Подобно ряду других социалистов, Морелли предполагал сохранение в будущем обществе уголовных законов. Наиболее тяжкими преступлениями признаются убийство, а равно попытка «посредством интриги либо иным путем уничтожить священные законы с целью ввести проклятую собственность». Виновный заключается «на всю жизнь, как буйный помешанный и враг человечества, в построенную на кладбище пещеру».

     Менее тяжкие преступления (неповиновение  должностным лицам или родителям, оскорбление словом или действием) должны караться тюремным заключением  от одного дня до нескольких лет. В  числе наказаний – лишение  права занимать определенные должности  на время или навсегда. Труд как  средство исправления не применяется; напротив, легкие упущения или неаккуратность могут наказываться лишением всякого  занятия на несколько часов или  дней, «дабы праздностью же наказать праздность».

     Путь  к восстановлению попранных законов  природы Морелли видел в просвещении. Бедственное положение людей, порожденное  ошибочно введенной частной собственностью, побуждает их стремиться вернуть «золотой век», восстановить законы, соответствующие природе человека. Морелли обращается к царствующим монархам с призывом способствовать прогрессу разума, исправить ошибки политики и морали: «Чтобы успеть в этом, начните с предоставления истинным мудрецам полной свободы нападать на заблуждения и предрассудки, поддерживающие дух собственности. Раз это чудовище будет низвергнуто, постарайтесь, чтобы воспитание укрепило эту счастливую реформу».

     Предвидя, что дух собственности и частного интереса воспротивится учреждению общности имуществ, Морелли высказывает  мысль о необходимости принуждения  и подавления возможных возмущений против восстановления законов природы. «Наша гипотеза не исключает строгой власти, укрощающей эти первые неудовольствия и принуждающей на первых порах к обязанностям, которые упражнение сделает затем легкими, а очевидная их полезность заставит полюбить».

2.2 ЖАН МЕЛЬЕ

     Во  Франции XVIII в. возникли и развивались  теории общинного безгосударственного  социализма и коммунизма. Одна из них  изложена в произведении сельского  священника Жана Мелье (1664–1729 гг.), вошедшем в историю под названием «Завещание».

     В «Завещании» содержится своеобразное понимание естественного права. Одной из центральных идей Мелье является идея прав трудящегося народа: «Противно разуму и справедливости обременять народные массы невыносимым бременем и к тому же отдавать их в жертву несправедливости и угнетению со стороны тех, кто причиняет им всяческое зло... Нет справедливости в том, чтобы одни несли все тяжести труда и неудобства жизни, а другие, не зная заботы и труда, наслаждались одни всеми благами и удобствами жизни».

     В «Завещании» резко осуждаются высшие сословия феодального общества, монархия и церковь. «Вся куча религий и политических законов представляет лишь тайные системы несправедливости; с помощью религии, – обращался Мелье к крестьянам, – ...князья и сильные земли грабят вас, попирают, притесняют, разоряют и тиранят вас под предлогом управления вами и поддержания общественного блага».

     В концепции Мелье нет идеи общественного  договора, положившего начало обществу и государству. Коль скоро для  общего труда необходимо объединение  усилий народа и управление им, невозможно предположить реальное существование  обособленных, отдельных индивидов, а тем самым «естественного состояния», предшествовавшего общественному. Что касается современного государства, то начало ему положено не «всеобщим соглашением», а обманом, насилием, принуждением, при помощи которых на спины трудящегося народа взвалили целую махину тиранов, попов, дворян, чиновников.

     В «Завещании» красочно изображена военно-бюрократическая машина абсолютной монархии, громадная иерархия «подлых слуг тирании», помогающих феодалам и богачам грабить и угнетать народ.

     Резкой  критике подвергся и правовой строй абсолютистской Франции.

     Ряд страниц «Завещания» посвящен критике частной собственности. Мелье относит частную собственность к одному из заблуждений, оправдываемых христианской религией (к ним относятся также: вопиющее неравенство состояния людей, существование тунеядцев, неравенство между различными семьями, нерасторжимость брака, тираническое правление царей). Частная собственность порождает жадность; отсюда – обогащение наиболее сильных, хитрых и ловких, злых и недостойных, с одной стороны, обнищание народных масс – с другой.

     Осуждение феодализма и частнособственнического  строя в учении Мелье связано  с программой народной революции. Мелье  четко определял слои, против которых  должна быть направлена революция. Обращаясь к трудящимся, он писал: «Это не кто другой, как гордая, надменная родовая знать, которая живет среди вас, попирая и угнетая вас; это не кто другой, как все эти чванные чиновники ваших князей и королей, все эти гордые наместники и губернаторы городов или провинций, все эти заносчивые сборщики податей и налогов, все эти кичливые откупщики и канцелярские чиновники и, наконец, все эти важные прелаты и церковники, епископы, аббаты, монахи, захватчики доходных мест и все другие богатые господа, дамы и девицы, которые ничего другого не делают, кроме как развлекаются и предаются всякого рода приятному времяпрепровождению, в то время как ты, бедный народ, занят день и ночь работой, несешь на себе все тяготы работы в знойный полдень, все бремя государства».

     Будущее общество Мелье представлял в  самых общих чертах. Жители каждой деревни, города, местечка должны составить общину. Они будут «сообща пользоваться одной и той же или сходной пищей, иметь одинаково хорошую одежду, одинаково хорошие жилища, одинаково хороший ночлег и одинаково хорошую обувь; с другой стороны, должны все одинаково заниматься делом, т.е. трудом или каким-нибудь другим честным и полезным занятием».

     Об  организации управления в будущем обществе Мелье писал кратко: «Все это должно происходить не под руководством лиц, желающих властно-тиранически повелевать другими, а исключительно под руководством самых мудрых и благонамеренных лиц, стремящихся к развитию и поддержанию народного благосостояния».

     Организацию управления будущим обществом, описанную  Мелье, трудно назвать государственной. При строе общности отпадут причины  войн, смут и мятежей, не станет судебных процессов по поводу собственности, а также воровства и других корыстных преступлений. «Все города и другие общины, граничащие друг с другом, должны стараться заключить между собой союз и хранить нерушимый мир и единение между собой, дабы помогать друг другу в нужде, ибо без такой взаимопомощи не может быть общественного благосостояния».

     Сочинение Мелье распространялось в рукописях; извлечения из него, опубликованные Вольтером (1762 г.), содержали почти исключительно  лишь философские и антирелигиозные идеи. Поэтому «Завещание» Мелье оказало некоторое влияние лишь на развитие атеистической, антиклерикальной идеологии предреволюционной Франции. Полный текст «Завещания», содержащий весь комплекс революционных и коммунистических идей, был издан в 1864 г.

2.3 ГАБРИЭЛЬ МАБЛИ

     Среди французских социалистов-утопистов XVIII в. должен быть выделен Габриэль Бонно де Мабли (1709-1785 гг.), произведения которого сыграли значительную роль в развитии революционных уголовно-политических теорий XVIII в. Особенно заметно было влияние идей Мабли на Марата и некоторых других якобинских вождей. Мабли происходил из дворянской семьи, жившей в Гренобле. Его родственниками были философы Кондильяк и Даламбер. Мабли учился в иезуитском колледже в Лионе, а затем в духовной семинарии в Париже. Отказавшись от духовной карьеры, он вернулся в Гренобль, где посвятил себя научной деятельности. Начиная с 1740 г. Мабли печатает свои произведения по истории. Переехав в Париж, он сближается с Монтескье и Даржансоном. В 1742-1746 гг. Мабли занимает заметное место в министерстве иностранных дел. В 1746 г. он прекращает службу и полностью отдается научной деятельности. В своих произведениях Мабли широко освещает вопросы истории, политики, социологии, юриспруденции. В поле его зрения были и вопросы уголовного права и процесса. Мировоззрение Мабли складывалось под несомненным и значительным влиянием идей Руссо. Однако в своей социально-утопической теории он идет значительно дальше Руссо. Для характеристики уголовно-правовых взглядов Мабли остановимся на двух его произведениях: «О законодательстве, или принципы законов» (1776 г.) и «О правах и обязанностях гражданина» (впервые издано посмертно, и 1789 г.). Будучи сторонником, естественно-правовой теории, Мабли указывает, что природа сделала все необходимое для счастья людей, и от них самих зависит воспользоваться счастьем. Однако люди не сумели воспользоваться услугами природы и создали такой общественный строй, который сделал большую часть человечества несчастной. В этих несчастьях человеческого рода большую роль играет неправильное, несправедливое, неразумное законодательство. Законодатели заблуждались и издавали законы, которые, как правило, были ошибочными. «Каждый хотел создать себе счастье по своей прихоти и искал его то в роскоши и наслаждениях, то в алчности и изнеженности, то в угнетении других и в подобных же безумствах, а природа, установившая иной порядок вещей, насмехалась над нашими нелепыми затеями. Она наказала нас за наши заблуждения; почти все народы сделались жертвами неразумных законов, которые они сами себе создали. Повсюду общество было подобно скопищу угнетателей и угнетаемых. Тысячи жестоких революций уже тысячи раз меняли лицо земли и уничтожали величайшие империи и тем не менее столько раз повторявшийся опыт не заставил нас заподозрить, что мы ищем счастье там, где его нет». Человеческие бедствия зависят в значительной мере от нежелания сообразоваться с природой, от неумения и нежелания обуздывать человеческие страсти. Нужно, следовательно, разработать такое законодательство, которое, сообразуясь с природой, сумело бы обуздать пагубные страсти и таким путем обеспечить торжество такого общественного строя, который вернул бы людям их утраченное счастье.