Стилевая роль пародии в романе «Нортенгерское аббатство»

«Литературная пародия –  особый вид произведений словесного творчества, характеризующихся стилистической вторичностью,  несамостоятельностью, основанных на воспроизведении стилистических особенностей другого литературного произведения,  индивидуальной манеры какого-либо писателя» (М.Б. Вербицкая). Цель пародии – показать читателю идейные и художественные неудачи и просчеты пародируемого автора.  В основе литературной пародии - диалектическое единство сходства и различия. Она должна быть узнаваема, и в то же время должна высмеивать изображаемое.

При написании  пародии важно сымитировать стиль  произведения, в единстве его формально-содержательных особенностей,  воспроизвести все особенности его лингвопоэтической организации на уровне приемов, ритмики и т.д.  Пародии,  восприятие которых определяется исключительно звучанием,  называются  «обратимыми текстами».

Наиболее общим  свойством «обратимых текстов»  является их  «избыточность»,  когда автор увлекается тем или иным художественным приемом,  абсолютизируя его.  Легко пародируются тексты, изобилующие техническими приемами.

Вторичные тексты,  в том числе и литературная пародия,  играли большую роль в литературной борьбе разных эпох. Сегодня, когда очевиден отход у нас от литературоцентризма, пародия отходит на периферию жанров.

Теория пародии  в русском литературоведении  была разработана Ю.Н.Тыняновым, Д.С.Лихачевым, Б.Томашевским, В.Шкловским, Эйхенбаумом, В.Виноградовым и другими.

Различают три основные разновидности жанра литературной пародии:

1) юмористическая  или шуточная, в целом дружественная  по отношению к оригиналу, несмотря  на долю критицизма;

2) сатирическая, направленная против пародируемого объекта и исполненная критицизма ко всему его идейно-эстетическому комплексу;

3) то, что Тынянов (разработчик теории пародии в русском литературоведении) назвал пародичностью или пародийное использование, направленное на внелитературные цели, лежащие вне пародируемого произведения.

Пародийный  эффект может достигаться разнообразными комбинациями стилевых черт, а может  быть создан с помощью различных  литературных и языковых приемов. Активную роль в этом играет лексический уровень. Пародийный эффект может достигаться разнообразными комбинациями стилевых черт, а может быть создан с помощью различных литературных и языковых приемов.

Как и всякая сатира, пародия разоблачает противника смехом. Ей всегда присущ момент комического. Она доводит до абсурда, комически, обессмысливает враждебный стиль или недостатки своей литературы. Пародия строится обычно на контрасте пародируемого и своего стиля. Можно отметить два вида пародии: пародия, построенная на контрасте двух стилевых систем, и «преувеличивающая» пародия. В первом случае пародист, выбирая типические и наиболее уязвимые черты чужого стиля, вводит их в систему стиля пародирующего. Это внедрение элементов враждебного стиля в чуждую, противоположную стилевую среду и делает их абсурдными, смешными. Часто при этом черты чужого стиля преувеличиваются, но это не обязательно. Комический эффект может быть достигнут одним контрастом. Важно лишь выбрать яркие, типичные черты враждебного стиля, легко вызывающие по ассоциации у читателя весь стилевой облик враждебной литературы. Крупные пародии могут широко выявить при этом стилевую систему своего класса. Например в «Дон-Кихоте» Сервантеса пародийный образ рыцарского романа дан на контрастном фоне очень полно развернутого реалистического буржуазно-плутовского романа. Это придает пародии особую социальную насыщенность и убедительность. И, обратно, пародийный эффект может достигаться лишь одним резким контрастным мазком, введенным в имитацию чужого стиля.

Пародийный  контраст и разоблачение может достигаться разнообразными комбинациями стилевых черт. На лексике, например, основана пародийность, комически смешивавшей два языка, из которых один (латинский) был связан с классово враждебной культурой и литературой. В буржуазном бурлеске, где вульгарно сниженным демократическим жаргоном описывались приключения персонажей «высокой» аристократической или античной литературы, пародийное разоблачение, этой «изысканной» литературы достигалось комическим контрастом темы, персонажей и языка. Тот же эффект достигался обратными средствами в героико-комическом жанре, излагавшем вульгарные действия напыщенно-традиционным языком, «высоким» гекзаметром. Травести, бурлеск, героико-комический жанр можно считать видами пародии в случае, если их комический эффект хотя бы частично направлен против «высокой» аристократической литературы. Пародия может комически разоблачать и посредством простого преувеличения черт чужого стиля, у которых отнимается их мотивировка, которая вырывается из их стилевого контекста. Преувеличивая черты враждебного стиля, такая пародия придает им, конечно, обратную направленность. Однако она часто рискует сбиться на стилизацию, она обычно менее заострена социально, ибо непосредственно не противопоставляет чужому стилю своего.

В классовой  борьбе в литературе пародию использовали разные классы — и отживающие и восходящие. Но в истории литературы наиболее крупные, социально значимые пародии связаны с восходящим классом, в частности с процессом формирования буржуазной литературы и ее реалистического стиля. Не случайно, поэтому, наибольший расцвет пародии приходится на период XV—XVIII веков, когда указанный процесс достигал своего наиболее полного выражения. Буржуазные идеологи одновременно разоблачали общественные отношения феодализма, аристократию как класс и ее литературу. Поэтому обычно буржуазные пародия той эпохи сливаются с резкой сатирой, приобретая особую социальную яркость и резкость. Начиная со средневековья, в самых истоках, буржуазный реализм уже сопровождается массовыми пародиями. В литературе средневековых вагантов, в «веселых проповедях» и фарсах XV в. сплетаются вместе сатира на монахов и пародия на церковную литературу. В Италии расцвет буржуазной новеллы сопровождается расцветом буржуазных пародий на рыцарскую литературу, причем наиболее острые пародии исходят от демократических мелкобуржуазных слоев и направлены против литературы и аристократии и аристократизирующейся верхушечной буржуазии («Морганте» — XV в., ПАРОДИЯ на «Влюбленного Роланда» Берни — начало XVI в., «Бальдус» Фоленго — XVI в.).

Глава 2. Стилевая роль пародии в романе «Нортенгерское аббатство»

2.1. История  создания романа «Нортенгерское  аббатство»

Роман «Нортенгерское аббатство» (Northanger Abbey) - первый роман, который начала писать Джейн Остен. По словам Кассандры Остен (сестры Джейн Остен), роман был написан в 1798-1799 годах. Но случилось так, что этот роман вышел посмертно под одной обложкой с романом «Доводы рассудка» в 1817 году. Рукопись первого варианта была озаглавлена «Сьюзен» и представляла собой роман в письмах, т.е. эпистолярный роман.

По свидетельству  сестры, Кассандры Остен, роман «Сьюзен» был начат в ноябре 1797 тгода, когда  Остен было двадцать два года, а наброски к нему создавались и ранее.

Жизнь Джейн  Остен была полна тщательно скрываемыми  ею событиями. Так случилось, что  к творчеству она вернулась много  лет спустя. Она отыскала, выкупила и стала перерабатывать ранние рукописи своих неизданных романов. Это были «Сьюзен» /позднее «Нортенгерское аббатство»/ много лет лежавшей у издателя, «Первые впечатления» /позднее знаменитый роман «Гордость и предубеждение»/ и «Элинор и Марианна» /позднее «Рассудок и чувствительность»/. Случилось так, что она начала с романа «Элионор и Марианна», он же и вышел первым в 1011 году. Позднее все ее романы выходили под именем «Автор «Рассудка и чувствительности».

Нетрудно заметить, что первоначально юная героиня  «Нортенгерского аббатства» носила имя Сьюзен. Остен переписала роман  из эпистолярной формы в повествование от третьего лица, переименовала героиню и Кэтрин Морланд. Ранние тексты не сохранились, возможно, они были уничтожены самой писательницей. Таким образом, пародийно-полемическому роману Остен суждено было быть в работе двадцать один год: столько времени прошло с момента начала работы над ним до его опубликования. Надо сказать, что в 1818 году, когда роман увидел наконец свет, готический роман «ужасов и тайн» уже выходил из моды и стал уже сенсацией вчерашнего дня. Поэтому роман Остен воспринимается уже как окутанный архаичностью – за двадцать лет литературные вкусы изменились. Роману предшествует  коротенькое авторское «Предуведомление», в котором «читателей просят иметь в виду, что прошло тринадцать лет после завершения этой работы, много больше, с тех пор как она была задумана, и что за истекшие годы географические понятия, человеческие характеры и взгляды, а также литература претерпели существенные изменения». Если учесть те действительно кардинальные перемены в общественных нравах, а главное — в читательских вкусах, которые произошли за два десятилетия, разделявшие первоначальный замысел и выход книги в свет, становится понятным, зачем автору понадобилось делать эту действительно принципиальную и важную оговорку. Круг чтения за это время сильно изменился, и сентиментальные и готические романы, которые   являются в «Нортенгерском аббатстве» основным объектом пародии, успели выйти из моды, оказавшись на периферии читательского интереса. Это не могло не волновать Дж. Остен, опасавшуюся, видимо, что это произведение, не сумевшее увидеть свет в те годы, когда оно было написано, с течением лет безнадежно опоздало и устарело. Но теперь уже можно с уверенностью констатировать, что эти опасения оказались напрасными, ибо «Нортенгерскому аббатству» суждена была долгая и счастливая литературная судьба, поскольку он остается достаточно популярным, активно читаемым и экранизируемым произведением и спустя без малого двести лет после первого появления в печати. И это является убедительным свидетельством того, что сам роман ни в коей мере не сводится только к жанру пародии, как таковой, — он содержит в себе и нечто более значимое и самоценное.

2.2. Роман «Нортенгерское  аббатство»: сюжет, герои, проблематика

Сюжет. Для того чтобы были понятны пародийные выпады Джейн Остен, следует изложить фабулу романа. Семнадцатилетняя Кэтрин Морланд – старшая в многодетной семье дворян скромного достатка, живущих в деревне, старше ее лишь ее брат Джеймс Морланд, который учится в Оксфорде. Она помогает матери обшивать семью, смотрит за младшими детьми и много читает – конечно, дидактические романы XVIII века, и нравописательные романы, так как родители растят ее в разумности и благом примере. Вдруг у нее появилась возможность поехать с бездетной супружеской парой знакомых и соседей Алленов – на курорт в Бат. Бат упустил в то время статус модного курорта, там отдвхали семейные пары и любили селиться ушедшие на покой священники, но неопытной Кэтрин он кажется сказочным.

Вначале ничего не происходит: на первом в ее жизни  балу Кэтрин ждет только духота, толкотня и нехватка чайной посуды, ей не с кем танцевать, так как Аллены не с кем не знакомы. Но вскоре положение меняется. Миссис Аллен встречает свою школьную подругу, которая в Бате со своими взрослыми детьми – Джоном Торпом и Изабеллой Торп. Оказывается, что Торп учится вместе с братом Кэтрин, а Изабелла вскоре открывает подруге страшную тайну: она помолвлена с ее братом Джеймсом! Одновременно возникает другое знакомство: распорядитель церемоний представляет ей в качестве партнера по танцам молодого человека Генри Тилни, который в Бате со своей сестрой Элеонорой, старшим братом – капитаном Тилни и отцом – генералом Тилни. Молодые люди нравятся друг другу, совершают прогулки по окрестностям.

Неопытная Кэтрин становится яблоком раздора между этими двумя различными влияниями. Изабелла Тора, вульгарная и многоопытная особа, знакомит ее с готическими романами, которыми Кэтрин увлеклась. Ее брат неуклюже и пошло ухаживает за Кэтрин. Оба дурно воспитаны и бесцеремонны. Брат и сестра Тилни, напротив, образец истинной привязанности друг к другу и хорошего вкуса, от них Кэтрин узнает много хорошего. Ее беспокоит только то, что приехавший брат написал уже родителям о своем намечающемся браке с Изабеллой, а когда он ненадолго уехал ради устройства этого брака, Изабелла стала проводить все время с капитаном Тилни и, похоже, у них роман. Тут генерал Тилни приглашает Кэтрин. Подругу своих детей, погостить в его имении Нортенгерское аббатство. Родители и Аллены дают разрешение и Кэтрин едет в средневековый замок – замок своей книжной мечты!

Однако замок  оказывается совсем не таким, как  в готических романах, - вместо руин и заброшенных комнат, там чисто  вымытые стрельчатые окна, хорошая  красивая обстановка, множество вышколенной  прислуги. Кэтрин узнает что мать Элинор и Генри умерла внезапно и тогда, когда дочери не было рядом, генерал ей кажется демоническим злодеем и она придумывает, что он держит жену взаперти или убил ее, и пытается найти доказательства. Все это оказывается неправдой – смерть миссис Тилни была естественной, сыновья ее были рядом, а муж, как он ни мрачен и ни суров с другими, любил покойную жену. Новые огорчения приносят новости из Бата – Изабелла Торп порвала с братом Кэтрин в надежде на брак с капитаном Тилни, но тот не воспринимал ее всерьез и просто уехал, не объяснившись с ней. Тогда она пишет Кэтрин с просьбой помирить ее с ее бывшим женихом. Генри Тилни, который получил приход священника, приглашает Кэтрин и Элеонор в гости в свой дом  в своем приходе и Кэтрин там все нравится. Внезапно, без всяких причин, суровый генерал  попросту выставляет ее вон из поместья, куда сам и пригласил: его дочь вне себя от стыда. Без сопровождения, на деньги своей подруги Элеонор, в слезах Кэтрин добирается до дома. Ее родители шокированы поведением генерала. Следом за ней приезжает Генри Тилни, бывший в отъезде, когда Кэтрин выгнали, и происходит объяснение. Оказывается, генерал общался с вульгарным Джоном Торпом на скачках. Вначале Торп наврал ему, что Кэтрин и Джеймс – из богатой семьи, а Кэтрин еще и наследница Алленов, его сестра выйдет за Джеймса, а он намерен жениться на Кэтрин. Потом, когда отношения его сестры и Джеймса были разорваны, он со зла представился так, будто брат и сестра Морланд – обманщики, нищие, и генерал поверил этим россказням. Вот почему он вначале приглашает Кэтрин к себе в поместье, а потом выгоняет. Конечно, Кэтрин и Генри поладили, сумели убедить родных в серьезности их отношений. Генри получил от отца согласие на брак с отнюдь не нищей Кэтрин и они поженились.

До того, как определить, как собственно излагается в романе эта нехитрая история и как именно она сопоставляется с готикой, следует осмыслить суть романа, его проблему и идею. Здесь правомерно обратиться к первой диссертационной работе по данному вопросу – работе М. В. Чечетко «Реалистический роман Джейн Остен: проблемы творческой эволюции».

«Нортенгерское  аббатство» - первый реалистический роман  Остен, в котором воплотились  ее взгляд на мир и особенности  художественной манеры, - пишет исследователь. – Иронии писательницы… ее реализма». [35, 11-12]

Герои. Выросшая на романах Анны Рэдклифф и ее последователей, Кэтрин Морлэнд склонна видеть в отце своего возлюбленного злодея и убийцу. Убедившись в своем заблуждении, Кэтрин винит в этом книги, которыми она увлекалась, и принимается сравнивать, как изображаются люди в этих романах и каковы они на самом деле. Размышления эти как будто принадлежат Кэтрин, писательница лишь пересказывает их,- впрочем, в них слишком сильна интонация самой Джейн Остен, чтобы полностью отдать их семнадцатилетней Кэтрин (особенно сильно чувствуется это в иронических ссылках на Альпы и Пиренеи - Джейн Остен никак нельзя обвинить в том грехе, который весьма мягко зовется «национальной замкнутостью»). Вот эти размышления: «Kaк ни прелестны все романы мисс Рэдклифф и как ни прелестны даже романы всех ее подражателей, вряд ли в них следует искать точного описания человеческой природы, по крайней мере той, какую встретишь в центральных графствах Англии. Возможно, Альпы и Пиренеи - с их соснами и людскими пороками - очерчены там правдоподобно, а южная Франция, Италия и Швейцария, верно, на самом деле изобилуют всяческими ужасами... Кто знает, возможно, в Альпах и Пиренеях действительно нет смешанных характеров. Возможно, тамошние жители либо невинны, как ангелы, либо, словно исчадия ада, наделены всеми мыслимыми пороками. Но в Англии это не так. Англичане, насколько это было известно Кэтрин, все без исключения представляют собой смесь, хоть далеко и не равную в пропорциях, хорошего и дурного».

Изабелла Торп, лживая лицемерная особа, зачитывающаяся готическими романами, станет близкой подругой Кэтрин и окажет влияние на ее литературный вкус. А Кэтрин, выросшая в семье, где царит благодушие, рассудительность и благожелательность, где зачитываются историей «Сэра Чарльза Грандисона» Ричардсона, поддается влиянию и увлечется этими дешевыми романами. И, забив голову прочитанными страхами и ужасами, она перенесет свои свои литературные представления на живых людей, сделав их злодеями и демонами. Дело дойдет даже до того, что она заподозрит Мистера Тилни, отца любимого человека в убийстве жены, неправильно восприняв все факты под влиянием книг. Но Остен здесь оправдывает свою героиню и говорит «Where youth and and diffidence are united, it requires uncommon steadnessof reason to resist…” такое влияние к ее пресоне.