Американо-советские отношения в период первого президентства Дуайта Эйзенхауэра 1953- 1957 гг

Автор работы: Пользователь скрыл имя, 08 Января 2011 в 03:47, курсовая работа

Краткое описание

Целью данной курсовой работы является попытка дать анализ советско-американских отношений данного периода.

В соответствии с целью работы были поставлены следующие задачи:

1. Проанализировать приход Эйзенхауэра в Белый дом, его цели, задачи и идеи. Окончание Корейской войны.

2. Определить позицию Эйзенхаура во время серии пактов, и окружения СССР по периметру.

3. Советско-американские отношения во время событий 1956 г.: Суэцкий кризис и Венгрия.

4. План «Дроп-шот».

Содержание работы

Введение

1.1 Приход Эйзенхауэра в Белый дом, его цели, задачи и идеи. Окончание Корейской войны.

1.2 Серия пактов, окружение СССР по периметру.

1.3 События 1956 г.: Суэцкий кризис и Венгрия.

1.4 План «Дроп-шот».

Заключение

Содержимое работы - 1 файл

Курсовик..doc

— 267.24 Кб (Скачать файл)

     26 апреля  1954 г., в Женеве начало свою работу  совещание   министров   иностранных   дел   СССР, США, Англии, Франции и КНР. Министры обсуждали дна вопроса — корейский и индокитайский. США вынуждены были принять участие в этом совещании, чтобы не оказаться в  полной дипломатической изоляции. Даллес строил свои расчеты и на том, что на совещании делегация сумеет добиться решения обсуждаемых вопросов в своих интересах. Этим надеждам не суждено было оправдаться Участники совещания не поддержали американский курс на  «интернационализацию»  войны  во Вьетнаме.  Только Австралия и Южная Корея откликнулись на американское предложение направить войска во Вьетнам, чтобы была оказана помощь Франции.

     Оказавшись в Женеве  в очень сложной ситуации, Даллес предпочел покинуть совещание, оставив вместо себя одного  из своих заместителей      Б. Смита. Это было равносильно поражению американской внешней политики. 20 июля участники совещания подписали соглашение о прекращении войны в Индокитае. Соглашение предусматривало установление временной демаркационной  линии   между  ДРВ   и   Южным   Вьетнамом   по 17-й параллели. Таким образом, администрация Эйзенхауэра не сумела выполнить своих планов «интернационализации» войны во Вьетнаме. После провала этих планов Эйзенхауэр не рискнул в одиночку ввязаться в индокитайскую авантюру.

     Вместе с тем  необходимо подчеркнуть, что в годы президентства Эйзенхауэра ЦРУ вело исключительно активные подрывные действия в Южном Вьетнаме. «Сотни тысяч убитых, сотни тысяч брошены в тюрьмы — всего за одно пятилетие, когда США, действуя через ЦРУ, причинили наибольшие потери вьетнамскому народу по сравнению с любым периодом его борьбы за национальное спасение».

     На совещании в Женеве  не удалось добиться урегулирования корейского вопроса.  США  и другие участники интервенции  в   Корее  отказались  принять  предложение о выводе всех иностранных войск из этой страны и ее объединении путем проведения свободных выборов в общекорейское Национальное собрание. Совещание в Женеве — важный рубеж американской политики в Азии и на Дальнем Востоке. В определенной мере оно подвело итог двум крупнейшим военно-политическим акциям США в Азии в первой половине 50-х годов — войне в Корее и американской политике во Вьетнаме. Итог был разочаровывающий. Во Вьетнаме французский союзник США по НАТО потерпел полное военное и политическое фиаско.  В политическом аспекте обе войны свидетельствовали об отсутствии единства среди  империалистических держав.  В  Корее США смогли   получить   хотя   бы   номинальную   поддержку  со стороны ряда   капиталистических государств.

     Испытание ядерного  оружия в СССР в 1949 году и окончание американской монополии на его обладание поставило перед республиканцами вопрос о возможности ядерной войны между СССР и США. Ни Д. Эйзенхауэр, ни Дж. Даллес не считали ядерную войну возможной. Эйзенхауэр говорил о ней как войне, где не будет победителей. Отсюда поиски стратегии, которая позволит ослабить страны Восточного блока, без риска атомной войны. Дж. Даллес еще в 1948 году в период предвыборной компании республиканца Томаса Дьюи сказал последнему: «Новый подход к внешней политике необходим. Стратеги должны учитывать сильные стороны Москвы и эксплуатировать её слабости. Наполеон говорил, что «победа в войне состоит из одной четверти материального и трех четвертей нематериального». Я думаю в «холодной войне» это соотношение ещё больше». Доктрина «сдерживания коммунизма», по мнению Даллеса, представляла собой как раз материальную часть военных усилий и помогала Кремлю обвинять американцев в развязывании войны, усиливало национально-освободительное движение в колониальных странах. Кроме того, статичность ослабляла позиции США в мире, а задача Соединенных Штатов состояла, по Даллесу, как раз в том, чтобы, опираясь на свой динамизм, распространять  идеалы справедливости и главенства права в мире. Отсюда идея об «освобождении», как динамичной политике, которая проводилась бы в жизнь путем пропаганды, оперирующей к  ценностям свободы. 

 

     1.2. Серия пактов, окружение СССР по периметру.

     Если коротко говорить  о причинах попытки окружения СССР по периметру, то необходимо отметить, что главная причина – это подготовка полномасштабного вторжения в Советский Союз и дальнейшее его сокрушение военным путём.

     8 сентября  1954 г. в Маниле был подписан  договор между США и Филиппинами (отсюда его название — Манильский пакт). К нему также присоединились пять развитых стран (Австралия, Британия, Новая Зеландия, США, Франция) и три развивающиеся (Пакистан, Таиланд, Филиппины). Манильский пакт должен был бы противодействовать тенденции к сращиванию регионального национализма с коммунизмом в том виде, как это проявилось в Китае, Северной Корее и Северном Вьетнаме. Говоря иначе, задача состояла в вычленении собственно националистической составляющей общественного брожения в ЮВА и закреплении ее на некоммунистических (в идеале — на антикоммунистических) позициях при помощи оказания военной и экономической поддержки соответствующим силам. Но для выполнения такой функции пакт не был приспособлен.

     Во- первых,  преобладание среди членов пакта неазиатских стран не позволяло ему стать силой, консолидирующей национализм. Кроме того, концепция пакта конкурировала с обсуждавшимися тогда идеями афро-азиатской солидарности и неприсоединения. Обе они были более привлекательны для освободившихся стран как свободные от ассоциаций с неоколониализмом, автоматически возникавших при упоминании об объединении под руководством европейских держав и США. В 50-х годах репутация Соединенных Штатов в третьем мире была не намного лучше, чем у такой старой колониальной страны, как Британия, и хуже, чем у СССР, хотя и Советский Союз вызывал у молодых государств неприязнь.

     Во-вторых,  США дали понять, что они не готовы выделять средства, которые могли бы служить дерадикализации местного национализма, насыщению его ожиданий и их канализации в умеренно-соглашательское русло. Но в таком случае значение пакта ограничивалось только военным взаимодействием.

     В 50-х  годах СССР и США конкурировали за национализм, хотя он-то и подрывал биполярность. Советский Союз доктринально провозгласил сотрудничество с третьим миром своим приоритетом. Соединенные Штаты тоже считали задачу приобретения союзников в развивающихся странах одной из важнейших. «Азиатский национализм как доминирующая сила, нацеленная на сохранение национальной независимости, способен стать источником силы, а не слабости Свободного мира на Дальнем Востоке», — констатировалось в официальных установках. Проблема состояла в том, чтобы найти правильную тактику взаимодействия с ним.

     У каждой  из держав в этом смысле были сильные и слабые стороны. Изнутри Восточной Азии региональные процессы виделись иначе, чем из США. Хотя высшие слои Индонезии, Филиппин, Малайи и других государств были антикоммунистически настроенными, они вычленяли в событиях в Китае, Корее и Вьетнаме прежде всего национально-освободительное, «специфически азиатское» содержание. СССР поддерживал антиимпериалистические устремления молодых государств и имел лучшие шансы приобрести на них влияние, чем США, которые слишком явно блокировались со старыми колониальными державами. Сотрудничество с СССР могло быть многообещающим особенно на первых этапах национально-государственного строительства, когда приоритетными были задачи обеспечения национальной безопасности и международного признания. В этом смысле возможности Москвы были велики — от права вето в СБ ООН до поставок вооружений.

     США  имели не меньшие, чем СССР, возможности оказывать политическую и военную поддержку молодым государствам и обладали несоизмеримо большим экономическим потенциалом. Однако, как представляется, ошибочно недооценив важность компромисса с КНР, Соединенные Штаты противопоставили себя лидеру радикального крыла национально-освободительного движения, и в той мере, как влияние КНР в движениях неприсоединения и афро-азиатской солидарности укреплялось, росла психологическая изоляция США в третьем мире.

     Стремление  видеть региональную ситуацию сквозь призму «неоимпериалистических поползновений» характерно для советской политики не в меньшей степени, чем для американской — склонность повсюду отыскивать «руку» Пекина и/или Москвы. Но в силу общей настроенности советской дипломатии времен Н. С. Хрущева на новации, идеологические догмы не блокировали исходящих из Москвы не всегда выверенных, но часто здравых и прагматичных идей, реализация которых в ряде случаев способствовала снижению региональной конфликтности. Как отмечали Майкл Хант и Стивен Ливайн, «в эпоху Эйзенхауэра понимание Соединенными Штатами советской политики в послевоенной Азии значительно отставало от эволюции самой этой политики. Вашингтон зациклился на видении Кремля как какой-то штаб-квартиры привилегированной корпорации революционеров, мечтающих расширить свои операции. На самом же деле роль СССР была совсем иной и гораздо более скромной». Советский Союз, скорее, стремился укрепить коммунистические режимы, чем подталкивать их к внешней экспансии.

     Создаётся впечатление, что  подход СССР к международным отношениям был даже менее идеологизированным, чем подход США. Во всяком случае, Д. Эйзенхауэр до конца своего пребывания у власти так и не позволил себе хотя бы принять за гипотезу возможность преобладания во внешней политике коммунистических держав (КНР и СССР) национальных интересов над общеидеологическими или вероятность настоящего раскола между коммунистическими странами. Национализм воспринимался в США как безусловный антипод коммунизму, в то время как в азиатской традиции (как это подтвердилось позднее и опытом советской Средней Азии) коммунизм мог быть и был только одной из инструментальных форм реализации национальных устремлений.

     Наряду с организацией  нового военного союза американская дипломатия в Азии пошла на двусторонние соглашения с теми странами, которые ей не удалось включить в СЕАТО из-за возражений со стороны остальных членов этого блока. США подписали пакты о «взаимном обеспечении безопасности» в марте 1954 с Японией, которая обязалась содействовать «созданию и поддержанию собственных оборонительных сил», т. е. встать на путь ремилитаризации, в ноябре — с Ли Сын Маном, в декабре — с Чан Кайши.

     В результате действий американской дипломатии обстановка в Азии становилась все более напряженной. Очередной международный кризис — на этот раз в районе Тайваня — возник осенью 1954 г. в результате официально объявленного Вашингтоном курса на «освобождение» Китайской Народной Республики (путем «возвращения» Чан Кайши на материк). Правительство Эйзенхауэра всячески поддерживало попытки гоминьдановцев использовать не только Тайвань, но и прибрежные о-ва Цзиньмыньдао (Куэмой) и Мацзу в качестве трамплина для такого «возвращеня».

     Дестабилизирующие импульсы из Вьетнама затрагивали приграничные с ним страны – Лаос и Камбоджу, ранее составлявшие административно-политическое целое с Вьетнамом в составе Французского Индокитая. В этих странах коммунистическое движение не имело таких прочных традиций и политического влияния, как во Вьетнаме. Национализм и национальное движение в них были представлены в основном в традиционной камбоджийской и лаотянской элитах, тяготевших к умеренности. Выступая против французского правления, большая часть местных высших слоев настороженно относилась и к Вьетнаму – но не столько из-за предубеждений против коммунизма, сколько в силу традиционной боязни попыток Вьетнама подчинить слабые Лаос и Камбоджу. Обе страны склонялись к нейтрализму и равноудалённости как от западных стран, так и от коммунистических.

     В  Камбодже ситуация была более определённой. Общество признавало первенство Нородома Сианука, первоначально провозглашенного королем. Но 2 марта 1955 г. он отрекся от престола в пользу своего отца, Нородома Сурамарита, став на время главой правительства. В 1956 г. он передал формальное руководство кабинетом лидеру созданной им самим партии, сохранив за собой роль фактического руководителя исполнительной власти благодаря неограниченному влиянию в правящей партии. Камбоджа, в соответствии с Женевскими соглашениями, придерживалось линии на отказ от участия в военных блоках, импорта вооружений, услуг иностранных военных и т.п. Нородом Сианук вновь стал королем после смерти отца в апреле 1960 г..

     Более  сложной была ситуация в Лаосе. Национальная элита оказалась расколота так, что отдельные представители королевского дома возглавляли противоположные политические фракции, из которых одна ориентировалась на левые идеи, а вторая занимала консервативные позиции. В 1949 г. левые оформились в Национальное движение Лаоса (Патет Лао), которое после ограниченных вооруженных стычек с правительством установило контроль над двумя скверными провинциями страны.

     Женевские соглашения 1954 г. предусматривали возможность объединения сил Патет Лао с правительственными и восстановление в северных провинциях власти центрального правительства. Как и Камбоджа, Лаос во внешней политике должен был следовать курсом нейтрализма. Однако в 1955 г. вооруженные столкновения возобновились, после того как королевское правительство отказалось допустить к участию в выборах население северных провинций. Только в конце 1957 г. лаосским сторонам удалось договориться о создании коалиционного правительства с участием левых фракций. Кабинет возглавил принц Суванна Фума. Новые выборы в 1958 г., однако, принесли победу левой коалиции настолько существенную победу (9 из 21 места), что составленный пропорционально их результатам новый коалиционный кабинет оказался неприемлемым для правых и умеренных фракций. В стране обострился гражданский конфликт. С лета 1958 г. США в нарушение Женевских соглашений стали на полуофициальной основе посылать антиправительственным правым группам военную помощь и «гражданский» персонал.

Информация о работе Американо-советские отношения в период первого президентства Дуайта Эйзенхауэра 1953- 1957 гг