Деятельность Добролюбова

                               План:

1. Н.А. Добролюбов. Основные вехи жизни.
2. Статья Добролюбова -  Что такое обломовщина?
3. Статья Добролюбова -  Луч света в тёмном царстве

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

                                                          Добролюбов. Жизнь.  Личность.

Добролюбов  Николай Александрович (1836-1861). Русский  публицист, литературный критик, поэт, революционный демократ. Николай  Александрович Добролюбов родился 5 февраля (по старому стилю - 24 января) 1836 года в семье весьма состоятельного священника, в Нижнем Новгороде. Безграничную привязанность Николай Добролюбов питал только к матери - доброй, приветливой, умной и благородной: "От нее, - писал Добролюбов в своем дневнике вскоре после смерти матери, - получил  я свои лучшие качества; с ней  сроднился я с первых дней моего  детства; к ней летело мое сердце, где бы я ни был; для нее было все, что бы я ни делал". К отцу относился отчужденно, но с уважением  и почтительностью. Уже в три  года Николай Добролюбов прекрасно  декламировал многие басни И.А. Крылова. Когда Николаю исполнилось 8 лет, его образованием занялся семинарист философского класса М.А. Костров, позднее  женившийся на сестре Добролюбова. Костров  отказался от стандартного зазубривания и старался развивать мыслительные способности ученика. Когда 11-летнего  Николая Добролюбова отдали в  старший класс духовного училища, он всех поразил осмысленностью ответов  и начитанностью. Через год он перешел в семинарию, где также  оказался сразу среди первых учеников, несмотря на то, что большинство  из них были старше Николая на 4-5 лет. Сочинения семинариста Добролюбова  занимали 30, 40, а иногда и 100 листов. Особенно объемны были его сочинения на философские темы и по русской  церковной истории. Уже в 14 лет  Николай Добролюбов наачл общаться с редакциями по поводу переведенных им стихотворений Горация, а в 15 лет стал вести свой дневник.

 В  1853 приехал в Петербург, где  в 1857 окончил Главный педагогический  институт. В институте был главой  оппозиционного студенческого кружка, в 1855 выпускал нелегальную рукописную  газету «Слухи». В 1856 Николай  Добролюбов познакомился с Н.Г.  Чернышевским и с Н.А. Некрасовым  и вскоре стал сотрудничать  в журнале «Современник» в  качестве редактора критико-библиографического  отдела. В 1859-1861, являясь составителем, редактором и основным автором  сатирического отдела «Современника» "Свисток", печатал фельетоны  и стихотворные пародии. В 1857-1859 одновременно с работой в "Современнике" печатался в «Журнале для воспитания».  В мае 1860 Николай Добролюбов  по настоянию друзей выехал  за границу для лечения начинавшегося  туберкулеза. Жил в Германии, Швейцарии,  Франции, Италии, но вылечить туберкулез  не удалось. В июле 1861 Николай  Александрович Добролюбов вернулся  в Петербург, где 29 ноября (по  старому стилю - 17 ноября) 1861 умер. Похоронен на Литераторских мостках Волкова кладбища в Петербурге (рядом с могилой Белинского).

 Среди  произведений Николая Александровича  Добролюбова - стихи, фельетоны,  стихотворные пародии, публицистика  на литературные, философские и  исторические темы: «На 50-летний юбилей Н.И. Греча» (1854; стихотворение), «Ода на смерть Николая I» (1855; стихотворение), «О степени участия народности в развитии русской литературы» (1858; статья), «Первые годы царствования Петра Великого» (1858; статья), «Русская цивилизация, сочиненная г. Жеребцовым» (1858; статья), «Литературные мелочи прошлого года» (1859; статья), «Что такое обломовщина?» (1859; статья о романе И.А. Гончарова «Обломов»), «Темное царство» (1859; статья о пьесах А.Н. Островского), «Луч света в темном царстве» (1859; статья о пьесах А.Н. Островского), «Когда же придет настоящий день?» (1860; статья о романе И.С. Тургенева «Накануне»), «Черты для характеристики русского простонародья» (1860, статья), «Непостижимая странность» (1860; статья), «Отец Александр Гавацци и его проповеди» (1860; статья), «Жизнь и смерть графа Камилло Бензо Кавура» (1860; статья), "Пускай умру, печали мало" (1861; стихотворение), «Роберт Овэн и его попытки общественных реформ», рецензия на книгу И.Бабста «От Москвы до Лейпцига». 

                                 2. Статья Добролюбова  -  Что такое  обломовщина?

   Вслед за выходом в свет романа «Обломов» появилась статья Н. А.  Добролюбова  «Что такое  обломовщина ?» д.Статья Н. А.  Добролюбова «Что такое обломовщина ?» (1859) – один из самых ярких образцов «реальной критики», главный «прием» которой состоял в том, чтобы «толковать о явлениях самой жизни на основании литературных произведений».

Масштаб, в котором рассматривается проблема, обозначенная в названии статьи, намечен  уже в эпиграфе: «Русь», «русская душа», «веки» русской жизни. Обращение  к высокому гоголевскому слову о  будущем России1 давало читателю возможность понять, что в сознании автора статьи содержание романа соотносится с главными вопросами национальной жизни в ее историческом развитии.

В простенькой  истории о том, как «лежит и  спит добряк-ленивец Обломов и  как ни дружба, ни любовь не могут  пробудить и поднять его», «отразилась, – в этом, но мнению критика, проявился  мощный творческий потенциал романиста, – русская жизнь», «сказалось новое  слово нашего общественного развития». Слово это – « обломовщина », оно «служит ключом к разгадке многих явлений русской жизни». Тут рассуждения критика и выходят к проблематике, намеченной эпиграфом.

Читая статью  Добролюбова, надо помнить  об особом ракурсе, в котором анализируется  роман: критика интересует прежде всего « обломовщина ». Не резко, но настойчиво и неуклонно в анализе романа происходит смещение акцентов с эстетических моментов на социальные и социально-исторические. Такой ракурс позволил критику подойти к проблемам, связанным с историей зарождения и развития в русской литературе и жизни особого «типа» «лишнего человека».

Ирония, заключенная в определении «лишний  человек», была направлена прежде всего на общество, в котором передовая по своему духовному развитию личность оказывалась не у дел. Но в конце 50-х годов критической переоценке подвергся и сам такой герой, не нашедший возможности применить свои знания и душевные силы, реализовать свои идеалы. В таком герое критика склонна была уже видеть не только продукт реакционной эпохи, но и особый психологический тип – созерцателя, человека, не способного по своей внутренней структуре стать деятелем, перешагнуть барьер, отделяющий «идеальную» жизнь от конкретной действительности. Радикальная критика подчеркивала социально-историческую несостоятельность такого героя.

заключаются главные черты обломовского характера? В совершенной инертности, происходящей от его апатии ко всему, что делается на свете. Причина же апатии заключается  отчасти в его внешнем положении, отчасти же в образе его умственного  и нравственного развития. По внешнему своему положению - он барин; "у него есть Захар и еще триста Захаров", по выражению автора. Преимущество своего положения Илья Ильич объясняет  Захару таким образом:  

Разве я мечусь, разве работаю? мало ем, что ли? худощав или жалок на вид? Разве недостает мне чего-нибудь? Кажется, подать, сделать есть кому! Я ни разу не натянул себе чулок  на ноги, как живу, слава богу! Стану  ли я беспокоиться? из чего мне? И  кому я это говорю? Не ты ли с детства  ходил за мной? Ты все это знаешь, видел, что я воспитан нежно, что  я ни холода, ни голода никогда не терпел, нужды не знал, хлеба себе не зарабатывал и вообще черным делом не занимался. И Обломов говорит совершенную правду. История его воспитания вся служит подтверждением его слов. С малых лет он привыкает быть байбаком благодаря тому, что у него и подать и сделать - есть кому; тут уж даже и против воли нередко он бездельничает и сибаритствует. он себя над работой убивать не станет, что бы ему ни толковали о необходимости и святости труда: он с малых лет видит в своем доме, что все домашние работы исполняются лакеями и служанками, а папенька и маменька только распоряжаются да бранятся за дурное исполнение. И вот у него уже готово первое понятие - что сидеть сложа руки почетнее, нежели суетиться с работою... В этом направлении идет и все дальнейшее развитие. Когда он вырастает, он делается Обломовым, с большей или меньшей долей его апатичности и бесхарактерности, под более или менее искусной маской, но всегда с одним неизменным качеством - отвращением от серьезной и самобытной деятельности. в мечтах своих он и любил предаваться воинственным и героическим стремлениям. "Он любил иногда вообразить себя каким-нибудь непобедимым полководцем, пред которым не только Наполеон, но и Еруслан Лазаревич ничего не значит; выдумает войну и причину ее: у него хлынут, например, народы из Африки в Европу, или устроит он новые крестовые походы и воюет, решает участь народов, разоряет города, щадит, казнит, оказывает подвиги добра и великодушия". А то он вообразит, что он великий мыслитель или художник, что за ним гоняется толпа и все поклоняются ему... Ясно, что Обломов не тупая, апатическая натура, без стремлений и чувств, а человек, тоже чего-то ищущий в своей жизни, о чем-то думающий. Но гнусная привычка получать удовлетворение своих желаний не от собственных усилий, а от других - развила в нем апатическую неподвижность и повергла его в жалкое состояние нравственного рабства. Рабство это так переплетается с барством Обломова, так они взаимно проникают друг друга и одно другим обусловливаются, что, кажется, нет ни малейшей возможности провести между ними какую-нибудь границу. Это нравственное рабство Обломова составляет едва ли не самую любопытную сторону его личности и всей его истории...

Он сам  хвалится тем, что не чувствует надобности кланяться, просить, унижаться, что  он не подобен "другим", которые  работают без устали, бегают, суетятся, - а не поработают, так и не поедят... Он внушает к себе благоговейную любовь доброй вдовы Пшеницыной именно тем, что он барин, что он сияет и блещет, что он и ходит и говорит так вольно и независимо, что он "не пишет беспрестанно бумаг, не трясется от страха, что опоздает в должность, не глядит на всякого так, как будто просит оседлать его и поехать, а глядит на всех и на все так смело и свободно, как будто требует покорности себе". И, однако же, вся жизнь этого барина убита тем, что он постоянно остается рабом чужой воли и никогда не возвышается до того, чтобы проявить какую-нибудь самобытность. Он раб каждой женщины, каждого встречного, раб каждого мошенника, который захочет взять над ним волю. Он раб своего крепостного Захара, и трудно решить, который из них более подчиняется власти другого. По крайней мере - чего Захар не захочет, того Илья Ильич не может заставить его сделать, а чего захочет Захар, то сделает и против воли барина, и барин покорится... Оно так и следует: Захар все-таки умеет сделать хоть что-нибудь, а Обломов ровно ничего не может и не умеет. И ведь Обломов не только своих сельских порядков не знает, не только положения своих дел не понимает: это бы еще куда ни шло!.. Но вот в чем главная беда: он и вообще жизни не умел осмыслить для себя. В Обломовке никто не задавал себе вопроса: зачем жизнь, что она такое, какой ее смысл и назначение? Обломовцы очень просто понимали ее, "как идеал покоя и бездействия, нарушаемого по временам разными неприятными случайностями, как-то: болезнями, убытками, ссорами и, между прочим, трудом. Они сносили труд, как наказание, наложенное еще на праотцев наших, но любить не могли, и где был случай, всегда от него избавлялись, находя это возможным и должным". Точно так относился к жизни и Илья Ильич. Идеал счастья, нарисованный им Штольцу, заключался не в чем другом, как в сытной жизни, - с оранжереями, парниками, поездками с самоваром в рощу и т.п., - в халате, в крепком сне да для промежуточного отдыха - в идиллических прогулках с кроткою, но дебелою женою и в созерцании того, как крестьяне работают. Обломов, разумеется, не мог осмыслить своей жизни и потому тяготился и скучал от всего, что ему приходилось делать. Служил он - и не мог понять, зачем это бумаги пишутся; не понявши же, ничего лучше не нашел, как выйти в отставку и ничего не писать. Учился он - и не знал, к чему может послужить ему наука; не узнавши этого, он решился сложить книги в угол и равнодушно смотреть, как их покрывает пыль. Выезжал он в общество - и не умел себе объяснить, зачем люди в гости ходят; не объяснивши, он бросил все свои знакомства и стал по целым дням лежать у себя на диване. Сходился он с женщинами, но подумал: однако, чего же от них ожидать и добиваться? Подумавши же, не решил вопроса и стал избегать женщин... Все ему наскучило и опостылело, и он лежал на боку, с полным, сознательным презрением к "муравьиной работе людей", убивающихся и суетящихся бог весть из-за чего... Его лень и апатия есть создание воспитания и окружающих обстоятельств. Главное здесь не Обломов, а  обломовщина . Он бы, может быть, стал даже и работать, если бы нашел дело по себе; но для этого, конечно, ему надо было развиться несколько под другими условиями, нежели под какими он развился. В настоящем же своем положении он не мог нигде найти себе дела по душе, потому что вообще не понимал смысла жизни и не мог дойти до разумного воззрения на свои отношения к другим.

Таким образом, можно говорить о том, что  Добролюбов  подчеркивает крепостническое  происхождение  обломовщины  и  характернейшие черты ее — нравственное рабство, переплетающееся с барством, отсутствие дела как жизненной необходимости, безделье, дармоедство, неуменье осмыслить жизнь, общественную бесполезность, прекраснодушную фразу, не переходящую в живое дело, и т.

Илью  Ильича  Добролюбов  ставит в ряд  героев русской литературы, которые  «не видят цели в жизни и  не находят себе приличной деятельности». Онегин, Печорин, Бельтов, Рудин, Обломов – резко освещенные под определенным углом: барские бездеятельность, мечтательность, фразерство, – эти герои обнаружили сходство контрастно обозначившихся профилей. Весь этот ряд «лишних» героев  Добролюбов  назвал «обломовской семьей». Обломовский тип, по  Добролюбову , это «коренной, народный наш тип»; «с течением времени, по мере сознательного развития общества, этот тип изменял свои формы, становился в другие отношения к жизни, получал новое значение». Разницу между Обломовым и его литературными предшественниками типа «лишних людей» 40-х гг. критик видел лишь в различии социального возраста и темперамента. Основного различия взглядов на действительность у Обломова и «лишних людей» 40-х гг., у крепостника и либералов,  Добролюбов  не отметил, и в этом его несомненная ошибка. Но  Добролюбов  ни  в какой мере не склонен был ограничивать пределы этого явления помещичьей средой. Обломов для него не только помещик-крепостник, но и помещик-либерал, и чиновник, и офицер, и либеральный журналист, фразерство которых он с большой резкостью разоблачает. О. в понимании Добролюбова есть проявление политической, социальной и бытовой отсталости, всего того, что задерживает развитие буржуазно-демократической революции и что объективно поддерживает интересы господствующего класса.

Статью  «Что такое  обломовщина ?» писал человек, уверенный в исторической несостоятельности либерального дворянства. Членов «обломовской семьи»  Добролюбов  судит с позиции своего современника, человека «свежего, молодого, деятельного»; это, по мнению критика, и есть та молодая Россия, которая отказывает в доверии «лишним людям». Поскольку в течение долгих лет оставался актуальным вывод Добролюбова : «Уже настало или настает неотлагательное время работы общественной», – то актуальным оставался и тот образ обломовца, который был создан критиком.

Гончаров  полностью принял статью  Добролюбова , назвав ее в одном из писем «отличной». А в письме к П. В. Анненкову (20 мая 1859 г.) он писал: «Взгляните, пожалуйста, статью  Добролюбова  об “Обломове”: мне кажется, об  обломовщине , т.е. о том, что она такое, уже сказать после этого ничего нельзя».