Аристотель – вершина древней философии

В самом деле, возникающее возникает под действием чего-нибудь, образуется из чего-нибудь и становится чем-нибудь. Например, медный шар – из меди. Но делать медный шар – не значит делать саму форму «круглого»; она всегда «налицо». Поэтому «очевидно, что и форма также, как бы нам ни называть в чувственной вещи ее образ, не возникает, и в отношении к ней процесс возникновения не имеет места, равно как не возникает и суть бытия. Она появляется в другом (в субстрате, в материи) действием или искусства, или природы, или способности». Не возникает и материя – она вечна, переходя из одного состояния в другое под воздействием формы и движущего (действующего) начала, т. е. формы. Однако в таком случае возникает вопрос: а как существует «материя вообще», безотносительно к формам, и как существует «форма вообще», безотносительно к материи, в которой она воплощена? Если исходить из изложенного, то вопрос как будто бы, не имеет смысла: нет материи без формы и формы без материи. Но сам Аристотель этот вопрос ставит и отвечает на него таким образом. Есть и «первая материя», «то, что само по себе не обозначается ни как определенное по существу, ни как определенное по количеству, ни как обладающее каким-либо из других свойств, которыми бывает определено сущее». Есть и «форма форм» – божество.

За этой проблемой следует  новая. Если ни материя, ни форма не возникают, то как же возникает, вещь? Первый ответ состоял в том, что они возникают посредством оформления материи, соединения формы и материн. Но ведь если они – за исключением «первой материи» и «формы форм» – не существуют по отдельности, то как могут они соединиться? И не существуют ли тогда вещи вечно, не возникая и не уничтожаясь? Избежать этого вывода Аристотель смог за счет введения в философию двух новых важных понятий, а именное «возможность» (dynamis) и «действительность» (energeia). Понятия эти тесно увязаны у него с понятиями формы и материи. Материя – это возможность, поскольку она не есть то, чем может стать впоследствии. Форма – действительность, или действительное как таковое. Отсюда своеобразная диалектика материи и формы, возможности и действительности. За исключением «первой материи», всякая материя в той или иной степени оформлена, а следовательно, и сама может выступать в разных функциях. Так, кирпич, являясь материей для дома, есть форма для глины. Поэтому кирпичи - это дом в возможности, а глина – кирпич в возможности. Кирпич же – действительность (форма) глины, а дом - действительность кирпича. Ребенок - действительность ребенка, но возможность взрослого человека, и т.д. А возникновение есть, следовательно, осуществление, актуализация возможности.

Формулировка Аристотелем  учения о возможности и действительности имела важное значение в истории философии. Во-первых, это учение позволило разрешить парадокс возникновения: если что-либо возникает, то оно возникает как осуществление возможности, а не «из ничего». И в то же время не из простого сочетания (соединения) частиц материи, атомов. Во-вторых, оно позволяет более реалистически представить источник движения. Источник этот лежит не вне мира, как у Платона, а в самом мире, представляя его особый аспект. Наконец, здесь реализуется учение Аристотеля о причинах, данное уже не в статике, а в динамике. Аристотель дает как будто бы более полное и всестороннее учение о причинах, и тем не менее оно содержит целый ряд слабостей. Остановимся на них подробнее.

Видимо, одна из главных слабостей  учения Аристотеля о причинах –  его тавтологичность. В самом деле, определение формы как действительности ведет к тому, что на вопрос о причине того или иного явления ясно подразумевается ответ, что она должна быть отлична от самого исследуемого явления. Но если возникновение (изменение) есть переход возможности в действительность, то ничего нового и здесь не возникает – как не возникает сама форма. Отсюда бесплодность философствования «по Аристотелю», выявившаяся в средневековой философии, доведшей логику аристотелевского учения о причинах до логического конца.

Впрочем, своей натурфилософии Аристотель более адекватно понимает причинные связи. Что же касается первой философии, то ее завершением (впрочем, также и началом) можно считать  понятие божества. Уже в первой книге «Метафизики» Аристотель устанавливает, что к числу причин и начал (принципов), по общему согласию, следует  отнести божество. Если в отношении  материи и формы он выступает  как «форма форм», то применительно  к изменению – как «перводвигатель» или «неподвижный двигатель». Неподвижный - потому, что всякое движение конечно и логически требует конца. В то же время бог – «мышление мышления», и блаженство божества состоит в блаженном самосозерцании. Отсюда отождествление Аристотелем первой философии с теологией.

«Материя» Аристотеля не просто «лишeнность» формы и возможность ее обретения. Из материи проистекает естественная необходимость (необходимость природы), а также случайность – они ограничивают целесообразную деятельность людей и самой природы. Иначе говоря, материя оказывается источником несовершенств в мире, как и противоположностей небесного и земного, мужского и женского, добра и зла. Отсюда нравственная оценка природных процессов, также искажающая картину мира. Впрочем, отсюда вытекает тот факт, что материя у Аристотеля – это все же в чем-то активное начало, принцип индивидуализации вещей. А здесь перед нами то же противоречие, что и в понимании единичного и общего, материи и формы, возможности и действительности. Отсюда его колебания между идеализмом и материализмом по целому ряду вопросов, но при общем преобладании идеализма.

Аристотель решительно критиковал теорию идей Платона, показав в ней  неправомерность отделения общего от единичного и отдельного. Однако, встав сам на позиции идеализма. связанные прежде всего с идеями формы как «сути бытия» вещей, бога как «неподвижного двигателя», «формы форм», независимой от материи, и «блага», он вынужден в чем-то мириться с Платоном. Его учение «...это – идеализм, но он объективнее и отдаленнее, общее, чем идеализм Платона, а потому в натурфилософии чаще приравнивается к материализму», писал В.И. Ленин.

4. ФИЗИКА: МИР, ЖИЗНЬ И ЧЕЛОВЕК

Если первая философия  представляет собой учение о неизменных и неподвижных сущностях, пусть  даже в их отношении к движению, то натурфилософия имеет своим предметом  движущиеся и изменяющиеся тела, поскольку  «каждое из них имеет в самом  себе начало движения и покоя, будь то в отношении места, увеличения и уменьшения, или качественного  изменения». Физика не отделена напрочь от первой философии: I и II книгах рассматриваются известные нам по «Метафизике» четыре причины сущего, а в последней, VIII книге вновь поднимается вопрос о боге как первом неподвижном двигателе, который является, по Аристотелю, последним объяснением природных движений. Вот почему мы не можем отождествить «физику» Аристотеля с физикой в современном смысле и вынуждены применять к ней также термин «натурфилософия». Собственно физические вопросы в современном смысле в большей степени рассматриваются в его частных научных трактатах: «О возникновении и уничтожении», «Метеорология», «Проблемы» и др.

Лишь с III книги «Физики» начинается серьезный разговор о движении.

Всякое явление подразумевает, по Аристотелю, возможность изменения, цель, к которой, направлено изменение. и энтелехию как осуществление данной цели, лежащую в вещи. Энтелехия – это «программа» изменения. Если для тел, создаваемых искусством, цель и «программа» лежат вне изменяемой вещи и вносятся в нее мастером, то в природных вещах они имеются в ней в той мере, в какой вещь имеет в себе «начало движения», т. е. способны к самодвижению. Аристотель различает четыре вида движения (изменения): (1) возникновение и уничтожение; (2) качественное изменение, т.е. изменение свойства; (3) количественное изменение, т.е. увеличение и уменьшение (собственно, рост и убыль), и (4) перемещение, перемена места. Собственно к движению он относит изменения вида (2)–(4), поскольку изменение вида (1) есть скорее просто изменение, состоящее в переходе одной вещи в другую. Между тем, утверждает философ, возникновение и уничтожение совершаются относительно сущности; для нее же «нет движения, так как ничто существующее ей не противостоит. В качестве движения, возникновение и уничтожение означали бы возникновение из ничего и уничтожение в ничто, но это невозможно. Движение же в собственном смысле осуществляется лишь в отношении категорий качества, количества и места. Поэтому анализ движения требует более детального определения категорий, в отношении которых совершается изменение.

Анализ изменения вида (1) приводит Аристотеля к парадоксу  возникновения, о котором мы говорили. Аристотель разрешает его за счет введения понятий возможности и  действительности: нечто возникает  только за счет осуществления возможности, присущей начальной сущности.

А значит, возникновение  всегда есть уничтожение чего-то другого, а уничтожение – возникновение  другого. Но в таком случае получается, что все сущее и имеющее  быть преобразовано в виде возможностей, содержащихся в исходном начале –  первоматерии и «форме форм» – боге. Категории качества и количества и соответствующие виды движения представляются Аристотелю интуитивно очевидными. Сложнее с категорией места. Отказавшись от свойственного атомизму признания пустоты, он связал место с телами вообще. Место – это граница объемлющего тела. Поэтому оно – свойство не предмета, а охватывающего тела, а следовательно, предметом может быть оставлено. Тем самым закладывается основа для атрибутивного поднимания пространства: место не есть пустота или ограниченная часть пустоты, не субстанция, а атрибут, свойство тел. Иными словами, «место существует вместе с предметом, так как границы существуют вместе с тем, что они ограничивают».

Аналогичным образом разрешается  проблема времени, которое связывается, однако, не с телами, а с движениями. Время не есть движение, но оно не существует без движения. Оно –  «число движения по отношению к предыдущему  и последующему». Место мира конечно, будучи ограничено небесным сводом, а  потому возможны абсолютные движения и покой, а также имеются абсолютные верх и низ. Время же бесконечно, ибо если все частные процессы конечны и их длительность оценивается  временем, то единый и вечный мир  должен иметь бесконечную длительность. Она измеряется наиболее совершенным, круговым движением небесного свода, и поэтому сама – циклична. Время  – число движения.

Таким образом, Аристотель понимает пространство (место) и время главным  образом в атрибутивном смысле (как  свойство некоторой субстанции, материи  и движения соответственно), но одновременно говорит о них и в смысле реляционном, т.е. понимает их как существующие в смысле отношений вещей и  процессов. Однако, поскольку пространство есть «место» единого и конечного мира, оно оказывается в определенном смысле и субстанцией, т.е. самостоятельно существующим «вместилищем» всех тел, принадлежащих миру. Это заметный шаг вперед в понимании сложной природы, пространства и времени. Во всяком случае, здесь создается возможность для различения отличных друг от друга пониманий пространства и времени.

Значительное место в  физике Аристотеля занимает проблема образования сложных материальных тел различной природы. В основе учения о возникновении тел лежит  у него понятие первой материи. Определяемая как «лишенность» формы и чистая возможность, она сама по себе ничто. Однако ей все же присущи некоторые свойства, обусловливающие возможность образования из нее элементов – стихий: это противоположности теплого и холодного, сухого и влажного. Попарное сочетание этих основных свойств дает стихии: теплое и сухое–огонь, теплое и влажное – воздух, холодное и влажное–воду, а холодное и сухое–землю.

Каждый из элементов имеет  свое «естественное место: «огонь и  воздух движутся к границе [мира], а  земля и вода– к середине. Крайние и наиболее чистые [тела] – это огонь и земля, средние же и более смешанные – вода и воздух». Через понятие «естественного места» Аристотель «объясняет» такие процессы, как подъем вверх огня (пламени) и теплого воздуха и опускание вниз воды и земли.

Космос. Тем самым Аристотель выводит структуру космоса. Космос, по Аристотелю, так же как и Земля, имеет форму шара. Он состоит из многих концентрических небесных сфер, в которых движутся отдельные  звезды. Ближе всего к Земле  находится сфера Луны, дальше идет солнце и другие планеты, а наиболее удалена от Земли сфера неподвижных  звезд. Все, что находится в пространстве от лунной сферы до Земли, наполнено  материей, которую Аристотель определяет как "сублунарную". Она состоит из уже вышеупомянутых четырех элементов. Все, что находится в пространстве от лунной сферы до Солнца, планет и звезд вплоть до границ Космоса, наполнено эфиром, пятым элементом, материей надлунных сфер. Образованные из нее небесные тела являются неизменными и находятся в постоянном кругообразном движении. Земля же изменяется, но остается неподвижной.

На космические взгляды  Аристотеля заметное влияние оказали  предшествовавшие ему воззрения  и представления. В этой области  он не был оригинальным мыслителем. Идеалистический контекст этого  учения вместе с телеологической  интерпретацией и учением о первом двигателе становится почвой для  позднейшей теологической концепции  мира.

Душа. Рассматривая живые  существа, Аристотель и к ним подходит с точки зрения соотношения материи  и формы. Если форма вообще оказывается  движущим началом, то душа, естественно, оказывается формой, а тело –  «материей» органического существа. Более точно Аристотель определил  душу как «первую энтелехию органического  тела», т.е. жизненное начало тела, движущее его и строящее его как свое орудие. Поэтому в живых телах  наиболее явственно обнаруживается целесообразная деятельность природы. Соответственно своим функциям, душа делится на три рода. Функции питания  и размножения, наличные у любого живого существа, образуют питательную, или растительную, душу. Ощущение и  передвижение, свойственные животным, образуют душу ощущающую, или животную. Наконец, мышление осуществляется как деятельность разумной души – она принадлежит только человеку. Закон здесь таков: высшие функции, а соответственно души, не могут существовать без низших, тогда как последние без первых – могут.

Человек, занимающий высшее место в природе, отличается от других животных наличием разума (разумной души). И структура его души, и строение тела соответствуют этому более  высокому положению. Оно сказывается  в прямохождении, наличии органов труда и речи, в наибольшем отношении объема мозга к телу, в обилии «жизненной теплоты» и т. д. Познание выступает деятельностью ощущающей и разумной души человека. Ощущение или восприятие – это изменение, которое производится воспринимаемым телом в душе через посредство тела воспринимающего. Общее чувство позволяет выявить единство и множество, величину, форму и время, покой и движение предметов. Оно может быть истинно или ложно.