Суд присяжных в России

Заметное влияние  на соотношение репрессивности суда присяжных и коронного суда оказывал сам характер тех дел, которые  рассматривались без участия  присяжных заседателей. Так, в окружных судах без присяжных решались многочисленные (составлявшие около  четверти всех дел) дела о бродяжничестве, само существо которых практически  исключало возможность оправдательного  приговора. В судебные палаты, где  присутствие присяжных было редкостью, от 80 до 90 процентов дел поступало  в апелляционном порядке, что  уменьшало возможность оправдательных приговоров. 

Присяжные заседатели и профессиональные судьи по-разному  относились к различным видам  преступлений, а в отношении к  служебным преступлениям имели  прямо противоположные взгляды. По степени строгости присяжных  три первые места занимали: а) религиозные  преступления, б) кражи, в) убийства и  грабежи. Коронные судьи строже всего  относились к: а) преступлениям против порядка управления, б) служебным  преступлениям, в) религиозным преступлениям  и убийствам. Таким образом, к  наиболее распространенным преступлениям  против собственности и против личности присяжные относились строже судей. 

На общий процент  оправдательных приговоров суда присяжных  сильно влияли три рода дел, по которым  присяжные чаще оправдывали, чем  осуждали: дела о преступлениях должности, против порядка управления (их основную массу составляла дела о сопротивлении  властям и нарушении паспортного  режима) и дела о мелких кражах со взломом. Они составляли более трети  всех подведомственных суду присяжных  дел. 

Таким образом суд  присяжных, являясь выразителем  общественного правосознания, указывал на вопиющие недостатки уголовного законодательства и на способ их устранения. Систематически оправдывая большинство обвинявшихся в нарушении паспортного режима и в мелких кражах со взломом, присяжные заседатели практически парализовали действие ряда статей устаревшего Уложения о наказаниях и вынудили правительство в законодательном порядке изменить их. Законами 1881 года (18 мая и 27 октября) и 18 декабря 1885 года мера наказания за указанные выше преступления, а также для несовершеннолетних была уменьшена настолько, что дела об этих преступлениях перешли в ведение мирового суда[2]. Эти законы уменьшили компетенцию суда присяжных почти вдвое.  

Некоторые современники и советские историки расценивали  законы об изменении порядка составления  списков присяжных и сокращении их компетенции как стремление реакционного правительства свести на нет деятельность прогрессивного судебного института. Представляется, что данные законы не только исправляли недостатки уголовного законодательства в целом, улучшая  состав присяжных и качество их работы, но и спасли суд присяжных, снимая напряженность по отношению к  нему со стороны тех, кто требовал немедленного и полного его уничтожения.  

Большее возмущение власти и общества вызывали случаи оправдания подсудимых, факт преступления которых был налицо и сами подсудимые не отрицали его, как это было, например, в деле В. И. Засулич. Наличие собственного признания обычно считалось неоспоримым  доказательством вины, и между  понятиями «совершил» и «виновен»  ставился знак равенства. Однако присяжные  заседатели «оправдывали при сознании... ученика, неудачно поджигающего дом  своего мастера-хозяина в отместку за понесенные от него истязания, ...похитителя, совершающего похищения под влиянием голода или желания попасть в  тюрьму для того, чтобы иметь после  долгих скитаний теплый угол и кусок  хлеба... и проч. И проч. Преступника  по форме присяжные не решаются признать преступником по существу» (выделено мною. — А. А.)[3]. 

Отсутствие формализма, свойственного профессиональным судьям, и глубокое знание присяжными заседателями условий народной жизни выгодно  отличали суд присяжных от коронного  суда. Присяжным заседателям из крестьян были понятны побудительные мотивы к преступлению большинства подсудимых, также принадлежавших к крестьянскому  сословию. Они составляли 86,8 процента населения действовавших в 1873 году судебных округов и 61,9 процента всех осужденных судом. 

В огромном большинстве  случаев приговоры присяжных  были просты и справедливы. В них  выражалось отношение народа к явлениям российской действительности, они заставили  изменить ряд устаревших и жестоких законов, не соответствовавших представлениям общества о соотношении преступления и наказания.  

Относительная слабость репрессии присяжных явилась  главным поводом для недовольства новым судом и ограничения  его компетенции. Было достаточно примеров и пристрастия присяжных-крестьян по некоторым категориям уголовных дел: беспощадность к конокрадам и святотатцам, снисходительность к злоупотреблениям должностных лиц и к преступлениям против женской чести. Наблюдалось также увеличение числа оправдательных вердиктов во время поста и перед большими христианскими праздниками. Недовольство вызывали и т. н. «громкие» судебные процессы. Вот некоторые из них. 

В марте 1867 года в  Петербурге состоялся процесс по делу чиновника Протопопова, ударившего своего начальника. Присяжные оправдали  Протопопова ввиду его невменяемости  в момент совершения преступления. Это вызвало бурю негодования  в высших сферах, считавших вердикт  опасным прецедентом. 

В 1874 году присяжные  осудили за подлог игуменью Митрофанию — в миру баронессу Розен, дочь наместника Кавказа и любимицу императрицы.  

В 1885 году во владимирском окружном суде присяжные заседатели 101 раз сказали: «нет, не виновен» в  адрес бастовавших рабочих Морозовской  фабрики. В прессе отмечалось, что  это был салют в 101 залп в честь  возникшего в России рабочего вопроса. В результате этого процесса в  законодательном порядке был  установлен надзор за взаимоотношениями  между фабрикантами и рабочими. 
 
 

Высшим проявлением  гражданского мужества присяжных заседателей  было оправдание В. И. Засулич, которая  выстрелом из пистолета ранила петербургского градоначальника генерала Ф. Ф. Трепова (по слухам, внебрачного сына Николая I), приказавшего высечь одного из заключенных. Присяжные заседатели (жюри состояло на 3/4 из дворян и чиновников) своим  вердиктом не столько оправдали  Засулич, сколько обвинили Трепова, отстаивая таким образом свое личное право и право каждого  гражданина не быть высеченным по произволу  какого бы то ни было начальника.  

Вердикт по делу Засулич  произвел эффект разорвавшейся бомбы. По воспоминанию современника, «…торжественное  оправдание Веры Засулич происходило  как будто в каком-то ужасном, кошмарическом сне... Никто не мог  понять, как могло состояться в  зале суда самодержавной империи  такое страшное глумление над  Государевыми высшими слугами, столь  наглое торжество крамолы»[4]. 

На присяжных заседателей  посыпались обвинения в подстрекательстве  к бунту, сочувствии терроризму и  т. д. Председательствовавший в суде А. Ф. Кони писал впоследствии: «Достаточно  вспомнить нарекания на присяжных по поводу дела Веры Засулич, когда один ленивый не бросал в них не только камнями, но, по выражению автора “Былого и дум”, даже целой мостовой»[5]. Понятие «суд присяжных» стало ассоциироваться с делом Засулич, народовольческим террором и убийством Александра II. 

Реакционные публицисты, основываясь на отдельных примерах несправедливых вердиктов и многократно  тиражируя их, называли суд присяжных  «судом улицы» и требовали немедленного его упразднения. 

В самодержавной  России суд присяжных не имел реальных гарантий своего существования и  его в любой момент могла постигнуть участь мирового суда, практически  уничтоженного в 1889 году. Результаты деятельности суда присяжных имели  большое общественное и политическое значение. Этот суд представлял собой  хорошую школу, где миллионы простых  людей получали элементарные юридические  знания и понятия о законности и своих правах. Ее прошли около 10миллионов  граждан дореволюционной России. 

Суд присяжных был  самым демократическим из всех институтов, установленных в России в результате буржуазных реформ. Его политический характер проявлялся более отчетливо  по сравнению с органами местного самоуправления (земствами и городскими думами): он в широком масштабе обладал  правом помилования, являвшимся прежде исключительной прерогативой верховной  власти. Жюри олицетворяло волю большинства  в осуществлении одной из важнейших  частей государственного управления —  судебной власти. Эта форма суда несовместима с деспотическими и  тоталитарными режимами. Она может  существовать только в государствах с определенной степенью демократии.  

История суда присяжных  в старой дореволюционной России свидетельствует о том, что наш  народ и по уровню своего развития и по нравственным своим качествам  был достоин иметь этот один из лучших институтов, выработанных человечеством  в своем вечном стремлении к справедливости. 

[1] Полное собрание  законов Российской империи. Собр. 2-е. ‹ 41475. Ст. 84. 

[2] Полное собрание  законов Российской империи. Собр. 3-е. ‹ 483, 890, 3388. 

[3] Муравьев Н.  В. Из прошлой деятельности. СПб., 1900. Т. 1. С. 215–216. 

[4] Мещерский В.  П. Мои воспоминания. СПб., 1898. Ч. 2. С. 404–405. 

[5] Кони А. Ф.  Собр. соч. М., 1966. Т. 4. С. 377.