Вклад Игоря Моисеева в развитие народно-сценической хореографии

     Дальнейшие  события развивались как в  лихо закрученном детективе.

     Подъезжая к Москве, поезд останавливается, в наш вагон входят два чекиста и зычным голосом спрашивают: "Кто здесь Моисеев?" Увидев чекистскую форму, пассажиры затаились. У Моисеева сердце упало, и, не узнавая своего голоса, он ответил: "Я здесь". - "Где ваши вещи?" Он показывает чемодан. Один из чекистов взял его чемодан и вышел, Игорь пошел за ним, второй чекист - за Игорем. Игорь понял, что арестован, и стал судорожно перебирать в уме, кто мог меня оговорить...

     На  площади перед вокзалом стояла роскошная  открытая машина "линкольн" с изображением борзой собаки на носу - тогда они были модны. Они сели в нее, и вдруг один из чекистов задал Моисееву вопрос: "Вас домой или прямо к нам?" Игорь, удивленный таким предложением, сказал: "Домой".

     Его стали мучить сомнения: арест это или нет?

     Поехали к нему домой. Адрес они не спросили, но повезли абсолютно точно. Когда они поднялись с Игорем в квартиру, он решил, что все-таки арестован. Жена открыла дверь и, увидев чекистов, побелела. Игорь, пытаясь ее успокоить, сказал: "Не бойся, это по делу..." Но какое может быть спокойствие при виде чекистов в своей квартире в тридцать седьмом году.

     В то время не было такого дома, такой  квартиры, где бы кого-то не арестовали. Один из чекистов подошел к телефону и доложил: "Товарищ начальник, товарищ Моисеев доставлен. Какие  будут указания?" На том конце  провода, видимо, ответили: "Дайте ему трубку". Ему дали трубку, и он услышал приветливый голос: "Товарищ Моисеев, мы очень хотим с вами встретиться. Вы не могли бы сейчас к нам приехать?" Моисеев попытался оттянуть время: "Я так плохо себя чувствую, если можно, дайте мне передохнуть". - "Хорошо, завтра в одиннадцать утра за вами приедут".

     Потом он себя ругал, что не поехал сразу. Всю ночь не спал, теряясь в догадках. В одиннадцать утра эти же два человека приехали за ним на той же машине и отвезли на Лубянку. Его остановили у двери с дощечкой: "Начальник транспортного отдела". Моисеев и транспортный отдел?! В голове у Игоря был полный хаос, и очень страшно. Войдя, он оказался в маленькой комнате, из-за стола вскочил секретарь и, вытянув руки по швам, спросил:

     - Товарищ Моисеев? - Он кивнул головой.

     - Вас ждут.

     - Куда пройти?

     Он  указал на шкафчик с зеленой занавеской точно в рост человека, скрывавший большую высокую дверь, за которой  находился просторный кабинет. Огромнейший  письменный стол был весь уставлен телефонами. Навстречу ему из-за стола с лучезарной улыбкой поднялся маленький человек.

     - Товарищ Моисеев, как я рад  вас видеть!

Подошел. Долго  тряс руку.

     - Вы меня помните?

     - Убейте меня, нет.

     -  Ну как же! Когда после выступления  белорусы вас качали, я вас  поздравлял. Тогда я представлял  грузинскую делегацию. Моя фамилия  Мильштейн. 

     - - Товарищ Моисеев, - продолжил Мильштейн  после небольшой паузы. - У нас  сейчас очень сложная ситуация. Товарищ Берия сейчас принимает  дела и разбирается в тех  безобразиях, которые натворил  враг народа Ежов. Он забраковал  план выступления общества "Динамо", разработанный до него, и потребовал  полной перемены. Ответственным  за проведение парада назначили  меня, и я вспомнил о вас.  Это я послал телеграмму, но, чтобы  вас не испугать, подписался фамилией  Храпченко. 

     Игорь замахал руками и сказал, что об этом не может быть и речи. До парада оставалось меньше месяца. Естественно, ему не хотелось брать на себя такую ответственность и делать скороспелое выступление. он прекрасно понимал, чем может окончиться его работа в случае неудачи, пусть и по чисто объективным, не зависящим от него причинам.

     Мильштейн повел с ним разговор в форме вежливой угрозы. Он сказал ему:

     - Дорогой товарищ Моисеев, если  вам понадобится сто помощников, у вас будет сто помощников. Если попросите сто тысяч рублей, вы их получите. Но отказывать  нашей организации... Сами понимаете. 

     -

     Договорились, что окончательный ответ Игорь даст на следующий день. Всю ночь он ворочался, размышляя над ситуацией, в которой оказался, но наконец под утро решил окончательно: пусть его убьют или посадят, но ставить не будет.

     С этой мыслью он приехал на Лубянку. Однако, войдя в кабинет Мильштейна, он увидел, что там полно народу. Разговоры моментально прекратились, и Мильштейн громко объявил: "Товарищи, представляю вам начальника парада общества "Динамо" товарища Моисеева. Прошу представиться". Люди в форме стали подходить ко мне и представляться: "Начальник пограничных войск, могу предоставить в ваше распоряжение триста спортсменов первого разряда и пятьсот спортсменов второго разряда", "Начальник внутренних войск, могу предоставить в ваше распоряжение столько-то спортсменов". С такими же словами к нему подошли еще несколько руководителей подразделений Лубянки: начальники кремлевского гарнизона, люберецких трудкоммун, конвойных войск...

     Моисеев растерялся и понял, что теперь отказаться не удастся. После того как все представились, Мильштейн взял слово: "Товарищи, общество "Динамо" находится в очень затруднительном положении. Товарищ Моисеев любезно согласился нам помочь. Предлагаю безукоризненно выполнять все указания товарища Моисеева. Если я услышу какую-либо жалобу на то, что его указания не выполняются, я вынужден буду поступать с этим человеком по законам нашей чекистской дисциплины".

     После этого внушения все разошлись, и они остались вдвоем. Мильштейн ухмыльнулся, довольный тем, как он обставил Моисеева, и сказал: "Не волнуйтесь, товарищ Моисеев. Нет такой вещи, которую бы мы не сделали для того, чтобы парад удался. Поэтому продумайте наше выступление спокойно".

     К счастью выступление прошло удачно, а на следующее утро ему позвонил Мильштейн: "Товарищ Моисеев, должен вас поздравить. Ваше выступление получило одобрение. Все вас поздравляют и благодарят. Сейчас с вами будут говорить". Спустя мгновение Игорь услышал сухой и неприветливый голос Берии: "Товарищ Моисеев, я вас благодарю за хорошее выступление. Большое вам спасибо".

     Ни  о какой оплате разговора не было. Но, оказывается, они знали, сколько Игорь получал раньше. От белорусов он получил двадцать тысяч. В Институте имени Сталина - двадцать пять. За "Динамо" ему дали двадцать пять тысяч и двухмесячную путевку на отдых.

     Теперь  он мог снова сконцентрировать все свои усилия на работе с ансамблем. К счастью, они быстро получили признание и на протяжении всей своей истории не знали провалов. В 1938 году нас пригласили выступать в Кремль, и с тех пор ни одного из этих приемов мы не пропустили. Состав участников кремлевских концертов из года в год не менялся: Иван Козловский, Валерия Барсова, Сергей Образцов со своими куклами, Краснознаменный ансамбль и Ансамбль народного танца. Выступления всегда проходили удачно. Они стали одним из любимых коллективов правительства, и в первую очередь - Сталина.

     После концертов обычно устраивались банкеты. На них мимоходом часто решались проблемы, казавшиеся делом многих лет. Как-то в Кремле проходил очередной банкет. Сидя за столом, Моисеев почувствовал, что кто-то положил ему на плечо руку. Все замерли.

     - Ну как дела?

     За  его спиной стоял Сталин. По молодости или по незнанию Моисеев не испытал в тот момент страха, но трепет, конечно, почувствовал.

     - Плохо, Иосиф Виссарионович, дела.

     - А почему плохо?

     - Нет помещения. Например, "Подмосковную  лирику" я ставил на лестничной  площадке. (Сталин очень любил  этот номер.)

     Сталин  нахмурился, сделал жест рукой - и как  из под земли перед ним вырос  Щербаков, первый секретарь МК партии. Сталин, указывая на меня, сказал ему:

     - У них нет помещения. Надо  найти. Завтра доложишь.

     Повернулся  и ушел.

     На  следующий день Щербаков вызвал Моисеева к себе. Подвел к карте Москвы, и предложил "Выбирайте".

     К тому времени им уже давно обещали несколько залов в перестраивавшемся здании бывшего театра Мейерхольда. Внутри все здание было сломано, снаружи - сплошные леса. Одному Богу известно, когда бы закончилось это строительство. Зато станция метро "Маяковская" в этом же здании готовилась к сдаче в ближайшие месяцы.

     Зная  это, Моисеев сказал Щербакову: "Наверное, будет не очень красиво, если станция откроется в недостроенном здании и пассажирам придется пробираться под строительными лесами, чтобы попасть в метро. Так, может быть, метростроевцы доделают и все здание?" Секретарю идея понравилась. Он тут же позвонил начальнику метростроя Абакумову... Месяца через три все было готово.

     В 1940 году по предложению И.В. Сталина  в Москве готовилась Бурятская декада. Руководитель Московского музыкального театра имени К.С. Станиславского и  В.И. Немировича-Данченко Иосиф Туманов  предложил И.А. Моисееву быть ее балетмейстером. Задача оказалась не из легких: ведь в то время даже само слово "танец" было неведомо бурятскому народу и  заменялось другими понятиями.

     Пристальное знакомство с бурятским фольклором привело Игоря Александровича к  мысли возродить на сцене монастырский буддийский праздник "Цам". Это  танец масок, обычно исполнявшийся  в ритуальной пантомиме, которая  разыгрывалась на ежегодных праздниках в ламских дацанах (монастырях). И.А. Моисееву удалось разыскать подлинные  буддийские маски и костюмы и  на основе религиозного сюжета создать  театрализованную легенду. За эту постановку ему было присвоено первое почетное звание - Народного артиста Бурятской  ССР.

     Началась  война. Нужно было спасать коллектив. Ведь он состоял из молодежи, а уже  началась мобилизация. От ансамбля в  считанные дни могло ничего не остаться. Моисеев попросилисся обслуживать фронт, но ему отказали. Война началась сокрушительная, советская армия отступала. Решив, что в таких условиях войскам не до концертов, его отправили на Урал.

     В Свердловской области они выступали в основном на эвакуированных с Запада заводах, выраставших вокруг Свердловска как грибы после дождя. Неожиданно для себя они встали на ноги и смогли даже отчислять деньги на оборону. На концертах ими было собрано около полутора миллионов рублей. На них построили танк - "ГАНТ СССР" (Государственный ансамбль народного танца СССР). Этот танк был на фронте, воевал. Модель его до сих пор хранится в ансамбле как символ нашей деятельности во время войны.

     До  возвращения в Москву в 1943 году ансамбль народного танца под руководством И.А. Моисеева постоянно находился  в гастрольных поездах по Сибири, Забайкалью, Дальнему Востоку, Монголии. И все это время Игорю Александровичу, несмотря на многие трудности и лишения, удавалось поддерживать в коллективе творческую атмосферу. Им было создано  несколько номеров в самодеятельном ансамбле Тихоокеанского флота, а также "Большую флотскую сюиту" и "Русскую сюиту", которые до сих пор держатся в репертуаре ансамбля.

     Репетировать  зачастую приходилось на вагонных платформах. На первых концертах самому Игорю  Александровичу приходилось заменять отсутствовавших артистов и сходу  включаться в номер. Делать это было нелегко. Ведь поставить танец и  самому танцевать его - совершенно разные вещи.

     В 1943 году И.А. Моисееву разрешили создать  первую в стране профессиональную школу  народного танца - хореографическую школу-студию при ГААНТ. С тех  пор ее выпускники пополняют не только труппу самого ансамбля, но и все  ведущие коллективы России.

     Пик популярности и всемирное признание  творчества Ансамбля народного танца  СССР пришелся на послевоенные годы. Танцовщики Игоря Моисеева были первыми советскими артистами, представлявшими нашу страну за рубежом: в Финляндии (1945), Китае (1954), Франции (1955), на Ближнем Востоке (Ливан, Египет, Сирия, 1956), в США (1958), странах  Южной Америки (1963), Индии (1974).

     Из  его жизни легче составить путеводитель, чем биографию. Они побывали с ансамблем в более шестидесяти странах мира. Во многих - более десяти раз. Восемь месяцев в году мы проводили на гастролях, и большей частью - за рубежом. Разумеется, описать все гастроли невозможно. Да это и не нужно. Самым интересным бывает первый приезд в страну. А что можно рассказать о самих гастролях? Триумф во Франции сменялся триуфом в Америке, триумф в Америке сменялся триумфом в Японии, и так далее. Это приятно виновникам событий, но для других однообразно и скучно.