Черняхоаская культура

Говорили  ли «черняховцы» по-русски? 

Атрибуция любой  археологической культуры, то есть отождествление ее с культурой того или иного этноса – вещь довольно сложная, и часто археологи, склоняясь  вначале к выявлению признаков  одного этноса, позже усматривают  превалирование в ней признаков другого этноса. Ведь существует влияние одних культур на другие, так что проблема атрибуции всегда выглядит довольно сложной.

Понятие черняховской культуры. Черняховской называется культура Приднепровья (степного и лесостепного), Молдовы, Польши и части Румынии III-V вв. н.э. Укрепленных поселений мало. Наземные жилища и полуземлянки имеют открытые очаги или печи и глубокие, до 3 м ямы-хранилища. Жители занимались земледелием и скотоводством. Археологи находят наконечники плуга, железные серпы, косы. Кузнечное, бронзолитейное, гончарное ремесло развито высоко. Из керамики находят амфоры, миски, кружки, из предметов импорта — греческие амфоры и стеклянные кубки из греческих и римских городов Северного Причерноморья. Покойников черняховцы хоронили в бескурганных могильниках с трупосожжением и трупоположением. Культура погибла после вторжения гуннов. Ряд историков связывает Черняховскую культуру с государством Германариха, хотя окончательной точки зрения по этому поводу нет. Считают, что культуру оставили скифы, славяне, даки, сарматы, готы и другие племена, хотя твердой уверенности в каждой атрибуции нет (МАТ).

Д.А. Авдусин  связывает эту культуру со славянами, отмечая, что ее поля погребений расположены  южнее зарубинецких Карпат до Верхнего Донца, захватывая нижний Днепр, и проникая даже в Крым. Отмечается, что большинство поселений погибло от пожара, связанного с каким-то нашествием. На поселениях и в могильниках постоянно встречаются украшения из бронзы и серебра, часто привозные. Нередко находят римские монеты, иногда даже в кладах, что говорит о развитии денежного обращения. Видимо, сложились внутренние и внешние торговые связи. Керамика разительно отличается от зарубинецкой как по форме, так и тем, что она сделана на гончарном круге, а это свидетельствует об обособлении гончарного ремесла. Наряду с ним были развиты кузнечное и ювелирное производство. 

Рис. 1. Инвентарь  Черняховской культуры

Д.А. Авдусин  приводит пример инвентаря этой культуры, рис. 1 (АВД, с. 231), где 1-3 — глиняные сосуды, 4 — стеклянный сосуд, 5 — фибула, 6 — украшения, 7 — топор, 8 — наральник, 9 — скобель и 10 — руны на черепках. Как видим, Д.А. Авдусин не только считает эту культуру письменной, но даже помещает образцы надписей в характеристику этой культуры. В более раннем учебном пособии А.И. Мартынова отмечается недостаточная изученность черняховской культуры, а также связь, по мнению некоторых археологов, со славянским племенем антов или, по мнению других археологов, с племенами готов, фракийцев и сармато-аланов. Показан инвентарь, совпадающий с представленным на рис. 1, за вычетом позиций 4, 9 и 10 (МАР, с. 228-229).

Мнение  М.А. Тихановой. Надписи Черняховской культуры привлекали внимание эпиграфистов. Так, М.А. Тиханова посвятила им специальную статью, где описала пряслице из Лецкан, кувшин из погребения Раду-Негру, а также два обломка керамики из Лепесовки, рис. 2 (ТИХ, с. 13). 

Рис. 2. Надписи  на предметах из Раду-Негру и Лепесовки 

За исключением  пряслица из Лецкан, на котором действительно  написана готская надпись «Ткань Идо здесь — Рангно», и которое я не привожу на рисунке, в поле зрения этой исследовательницы попали три надписи. В отношении них она пишет: «Другие находки древних рун в Румынии менее выразительны и не дешифрованы. Так, в могильнике Раду-Негру (район Кэлэраши, Мунтеня), тоже биритуальном, датированном серединой-второй половиной IV века н.э., среди других находок, был обнаружен в 1961 году сделанный на гончарном круге сероглиняный кувшин» (ТИХ, с. 15). Почему же надпись на кувшине не дешифрована? Исследовательница не отвечает на этот вопрос. «Следы рунической письменности были обнаружены и при наших раскопках поселений Черняховской культуры у села Лепесовка на Южной Волыни. О наличии на фрагментах керамики знаков мы упоминали, не входя в рассмотрение, в нашем отчете еще в 1963 году… В настоящей краткой статье мы ограничимся приведением только двух фрагментов керамики из Лепесовки, в которых, как нам представляется, можно усматривать древние руны. Это, во-первых, обломок сделанной на гончарном круге желтой лощеной миски, обнаруженной при расчистке и снятии развала обмазки округлой легкой наземной постройки типа шалаша; во-вторых, обломок черного лощеного сосуда, найденного в хлеву наземного жилого комплекса № 1… Полагаем, что приведенные факты значительно укрепляют положение о существенной роли германцев в сложении и во всех последующих судьбах черняховской культуры»(ТИХ, с. 15-16). И опять надписи оказались непрочитанными. В чем же дело? Казалось бы, когда начертано всего 3 знака, никаких проблем при чтении быть не должно! Однако это положение справедливо только при одном условии: что мы читаем действительно германскую надпись. А как раз это-то условие и не выполнено. Как мы покажем ниже, перед нами типично славянские надписи. Вместе с тем, М.А. Тиханова предлагала те самые характерные лигатуры надписей из Лепесовки, которые позже Д.А. Авдусин принял за основные черты черняховской культуры.

Исследования  Б.А. Рыбакова. Еще чуть раньше исследований М.А. Тихановой, в 1962 году, за дешифровку черняховской письменности взялся Б.А. Рыбаков. Противопоставляя его подход тем авторам, которые подготовили почву для исследования славянской слоговой письменности, но негативно оценивая их усилия, исследователь письма В.А. Истрин так писал об этом годом позже: «Едва ли не единственным исследованием, посвященным расшифровке памятников древнеславянской письменности и проведенным крупным советским ученым, была за последние годы работа академика Б.А. Рыбакова по «черняховским» календарным знакам (РЫБ). «Черняховская культура» названа так по поселку Черняховка, неподалеку от Житомира, где были найдены в 1899 году первые археологические памятники этой культуры. Эта, в основном сельскохозяйственная, культура охватывала во II-IV веках н.э. обширный район лесостепной Украины (Волынь, район Киева и среднего течения Днепра), то есть территорию, которую занимали, согласно более поздним летописным источникам, восточнославянские племена полян. Расцвет «черняховской культуры» начинается со II века н.э., когда после завоевания Дакии императором Траяном (107 г. н.э.) границы Римской империи почти вплотную приблизились к этому району и население его вступило с Римом в тесные торговые и культурно-политические отношения; закат «черняховской культуры» совпадает с крушением в V веке н.э. могущества Рима.

В основу исследования Б.А. Рыбакова был положен анализ изобразительно-символической орнаментации, обнаруженной на черняховских керамических вазах и кувшинах. Наибольший интерес  среди них представляет ваза, найденная  в 1957 году при раскопках у деревни Лепесовка на Волыни, в языческом святилище III-IV веков н.э., рис. 3-1, и кувшин IV века н.э., найденный в 1899 году при раскопках у деревни Ромашки близ Киева, рис. 3-2.

Ваза  из Лепесовки предназначалась, очевидно, для ритуально-магических целей. Это подтверждается тем, что она была найдена внутри языческого святилища, и в особенности — символической орнаментацией ее. Широкий и плоский борт вазы разделен на 12 секторов, рис. 4-1, которые, по-видимому, соответствуют 12 месяцам года. Каждый из секторов заполнен особыми символическими изображениями.

Рис. 3. Ваза и  кувшин с календарными знаками по Б.А. Рыбакову 

Содержание  этих изображений  и их последовательность совпадают с временной (помесячной) последовательностью  языческих праздников древних славян и с календарными сроками разных сельскохозяйственных работ в данном районе. Так, секторы, соответствующие январю, марту и июню, помечены знаком косого креста, обозначавшим у древних славян солнце и пламя. Как раз на эти именно месяцы приходились славянские языческие праздники солнца: праздник начала прибавления дня (зимние святки — 6 января), праздники весеннего равноденствия (конец марта) и летнего солнцестояния (праздник Ивана Купала — 24 июня). Последний праздник считался праздником не только солнца, но и воды; этому соответствует сочетание в июньском секторе знака солнца (косой крест) со знаком воды (волнистая линия). Секторы, соответствующие апрелю, августу, сентябрю, октябрю и декабрю, обозначены символическими изображениями, указывающими на месячные сроки проведения в этом районе важнейших сельскохозяйственных работ, а также на наиболее благоприятные сроки охоты. Так, апрель помечен изображением сохи (срок весенней пахоты яровых); август — изображениями колосьев (срок обмолота хлебов); сентябрь — изображением деревьев и сети (срок осенней охоты сетями, развешиваемыми между деревьями, на улетающих в этом месяце к югу птиц); октябрь — схематическим изображением волокон (срок обработки льна и конопли); декабрь — изображением сплошной сети (указывающим, вероятно, срок зимней охоты при помощи силков. Изображения, помещенные в остальных четырех секторах, по-видимому, указывают на важнейшие явления природы, характерные для остальных четырех (в основном нерабочих) месяцев. Так, изображения, соответствующие февралю, могут быть поняты как деревья в снегу (февраль — месяц снегопадов); изображения, соответствующие маю, — как знаки, указывающие на появление подпочвенных ростков ярового; знаки июля — как знаки всеобщего расцвета растений; знаки ноября (волнистые линии) — как знаки, указывающие на период осенних дождей на Украине« (ИСТ, с. с. 120-122). Как видим, в отличие от М.А. Тихановой, предлагавшей буквенное чтение черняховских надписей на основе германских рун, Б.А. Рыбаков предпринимает попытки пиктографического осмысления черняховской письменности.

Рис. 4. Символические  календарные знаки по Б.А. Рыбакову

«Такое толкование, — продолжает В.А. Истрин, — подтверждается анализом символических изображений и цифровых знаков на глиняном кувшине из деревни Ромашки, рис. 4-2. Кувшин этот окаймлен двумя рядами орнамента. Верхний ряд состоит из символических изображений и небольших однотипных квадратиков, нижний ряд — из квадратиков и (в конце ряда) из горизонтальных волнистых линий. Изображения, помещенные в верхнем ряду, Б.А. Рыбаков расшифровывает как знаки, указывающие на языческие сельскохозяйственные праздники древних славян, квадраты же нижнего ряда — как дни разделяющие эти праздники…» (ИСТ, с. 123). На основании проведенного рассмотрения В.А. Истрин приходит к заключению: «Таким образом, выводы о существовании письма у славян (в частности, у восточных) в дохристианский период, а также об одновременном применении славянами нескольких разновидностей письма подтверждается документальными свидетельствами, как летописными, так и археологическими… При этом, в связи с работами Б.А. Рыбакова, начало применения славянами пиктографического письма типа «черт и резов» отодвигается, по-видимому, ко II-IV векам н.э. В этот период, как доказывают материалы «черняховской культуры», племенной строй у славян достиг уже настолько высокого развития, что потребность в создании и использовании письма типа «черт и резов» стала достаточно настоятельной« (ИСТ, с. 124). Как видим, В.А. Истрин утверждает сразу, по меньшей мере, три положения: что письмо типа «черт и резов» было обнаружено в черняховской культуре; что оно имело пиктографический характер; и что оно явилось первым типом собственно славянской письменности, которая возникла именно тогда. К сожалению, принимая два первых утверждения, я не могу согласиться с последним.

Что касается работ  Б.А. Рыбакова, то в них данная проблематика находит более подробное отражение. Прежде всего, он рассматривает календарный  сосуд из Венгрии. «Сосуд, о котором идет речь, найден в Венгрии, — пишет отечественный археолог. — Это миска с четырьмя ножками, напоминающая в целом коровье вымя, что вполне естественно для пастушеского народа. Верхний край толстостенного сосуда срезан горизонтально, и образовавшийся плоский круг расчленен на целый ряд замкнутых отрезков, часть которых заполнена несложными изображениями (косой крест, зигзаг, «частокол» и др.), а часть оставлена пустыми в качестве разделителей. Организуют всю эту систему солнечно-огневые знаки в виде косых крестов, расположенные в четырех местах круга; если уподобить этот круг циферблату часов, то крестообразные знаки придутся на место 12 часов, 1 часа, 3 часов (два знака)6 часов и 9 часов. По своему расположению на венчике сосуда косые кресты вполне соответствовали бы местам четырех солнечных фаз, если бы весь круг изображал 12 месяцев года, рис. 5. Этот неолитический сосуд очень близок к расшифрованному мною календарю IV века из Лепесовки на Волыни. Там на широко отогнутом плоском краю ритуального сосуда нанесены 12 секций с обозначением 12 месяцев. Отмечены три солнечные фазы; зимняя фаза перенесена на январь, а летняя… помечена двойным крестом. Направление счета месяцев идет посолонь. Этот роскошно орнаментированный сосуд, предназначенный, как я предположил, для общественных новогодних заклинаний на все 12 месяцев предстоящего года, может послужить хорошей отправной точкой для анализа древнего венгерского сосуда, круговые начертания которого близки к лепесовскому календарю« (РЫ2, с. 400-431). Таким образом, дата составления календарей смещается с черняховского времени на энеолит.

Вместе с тем, однако, несовпадения видны, что называется, невооруженным глазом. Так, январь на сосуде из Лепесовки обозначен косым  крестом с дополнительными знаками; на венгерском сосуде — только крестом. Февраль на украинской вазе обозначен зубчиками и полосками, тогда как в энеолите начертили зигзаг. Косому кресту марта у праславян будущей Венгрии еще предшествует двусторонняя вилка с четырьмя зубцами, которой нет на сосуде из Лепесовки. Примерно так же мало похожи рисунки на апрель и май, хотя для июня есть сходство в наложении двух крестов. Пожалуй, только это и схоже. И, напротив, рисунки для июля разнятся кардинально. Так что всерьез можно говорить о совпадении только некоторых помет, тогда как остальное может варьировать в довольно широких пределах. На письменность это не похоже; скорее речь может идти лишь о некоторых символах, применяемых в картографии.

В своей следующей  монографии Б.А. Рыбаков посвящает  Календарным «чертам и резам» целую главу — четвертую. Рассмотрев более подробно сосуд из Лепесовки, этот исследователь приводит новую иллюстрацию, сосуд IV века из села Войскового, рис. 6.

Рис. 5. Прорись  на сосуде из Альмашфюзите 

Рис. 6. Календарный  сосуд из села Войскового 
 

Об этом кубке  Б.А. Рыбаков пишет следующее: «В 1967 году А.В. Бодянский (БОД, с. 172-174), сделал замечательное и еще не вполне оцененное открытие — он нашел в кургане с сожжением у села Войскового (близ Ненасытецкого порога Днепра) сосуд черняховского времени с двумя рядами символических знаков, рис. 6-1. Сосуд имеет вид большого одноручного приземистого кубка (кувшина, ковша?) емкостью около 3 л. Нижний содержит 16 отдельных клейм, которые не могут быть символами 12 месяцев. Здесь мы видим чередование косых крестов (знак солнца) с заштрихованными прямоугольниками, обычно обозначающими землю, пашню. В двух случаях рисунок (диагональ и заштрихованный треугольник) не поддается опознанию. В одном случае косые кресты сдвоены и расположены рядом; на лепесовской чаше такие парные кресты соответствовали месяцу июню. Единичным является и прямоугольник, разделенный на 10 квадратиков с точкой внутри каждого квадратика. Такие квадраты с точкой посередине обычно обозначают засеянное поле, ниву. Верхний ряд содержит 12 четко обозначенных знаков, выполненных по сырой глине линиями, точками и крохотными колечками (тычки торцом соломы?). Знаки разнообразны: ромбы, знаки в виде вписанных друг в друга букв Л, знаки в виде славянской буквы юса малого, в виде косого креста и креста с двумя вертикальными линиями. Автор раскопок принимал их за буквы, и весь набор знаков считал надписью» (РЫ2, с. 171-172). К сожалению, ссылок на работу А.В. Бодянского с буквенной дешифровкой надписи, а также содержания самой дешифровки Б.А. Рыбаков не приводит.