Черняхоаская культура

Попытки буквенного чтения А.В. Бодянского. Мне удалось разыскать эту публикацию; она была помещена в одном из украинских сборников. Там А.В. Бодянский рассмотрел надписи на двух сосудах. На первом, уже известном нам, рис. 7-1, он прочитал ОЛОПА ОЛХАЙОЛ, хотя знаки более похожи на текст ОЛОХА ОЛХАОЙЛ, рис. 7-2. Кроме того, остался непрочитанным кусок этого орнамента, находившийся слева от ушка, рис. 7-3. По поводу второго он писал: «Сбереглись следы трех ушек, одно из которых имеет снаружи три ребристых валика, густо покрытых косыми насечками. Так же сильно выделенные три валика расчерчены снаружи на широких бортах вазы. Верхняя часть опоясана широким, чуть углубленным поясом, на котором размещена надпись, разделенная ушками посудины на три части. Надпись сделана до обжига сосуда. Высота букв — 4 см. Главные контуры их нанесены углубленными лощеными выемками с дополнительными тонкими линиями. Буквы снабжены колечками и окантованы очень мелким зубчатым штампом. Часть букв этого наидревнейшего алфавита, найденного, по мысли автора, в III-IV веках, имеет современный вид, другие загадочны. Большинство литер сбереглось фрагментарно, но их можно легко раскрыть, кроме двух, которых осмыслить невозможно. Надпись (рисунок) читается как IЛЯНА p (?) AIIНЯМ. Если же читать ее без разделения на три части, как на посуде Олафа Олайол, то имя владельца посуды будет IЛЯ НАРАН НЯМ (II и III буквы имени определены условно и могут быть другими)» (БО2, с. 212).

Если внимательно  приглядеться к надписям на сосуде, рис. 7-4, 7-5 и 7-6, то действительно можно с большим трудом распознать нечто похожее на надпись ИЛЯ НА РАН НЯМ, что я и постарался показать на рис. 7-7 и 7-8. В этой, с позволения сказать, дешифровке удивляют две вещи: каким образом славяне знали о существовании славянских букв типа юса малого (который почему-то изображали вверх ногами с дополнительными диагоналями и вертикалями) за пятьсот лет до создания кириллицы и, главное, какое отношение к славянам имеют выражения ОЛОФ ОЛХАЙОЛ и ИЛЯ НА РАМ НАМ. В первом выражении с трудом улавливается шведское имя Улаф и монгольская фамилия Олха-Ойл; во втором — нечто индийское НА РАМ НАМ с искаженным библейским именем Илья.

Подобное сочетание  имени и фамилии уж слишком  экзотично. Так что предположение  о том, что таким образом были обозначены имена владельцев сосудов, не выдерживает критики. Поэтому Б.А. Рыбаков совершенно справедливо отметает подобное «чтение» и высказывает другое предположение: «Можно было бы счесть знаки верхнего ряда за начальные буквы древних названий месяцев, но попытка отыскания во всех славянских языках таких сочетаний, чтобы четыре месяца начинались на одну букву, три других летних месяца на иную букву, два месяца на третью букву, а три месяца имели самостоятельные начальные буквы — такая попытка не увенчалась успехом» (РЫ2, с. 172). Следовательно, алфавитное чтение данного узора А.В. Бодянским было неприемлемо и для Б.А. Рыбакова. Заметим, что дело тут не в невозможности чтения узора в принципе, а в неудаче именно данной конкретной дешифровки, где полученные результаты мало правдоподобны.

Рис. 7. Чтение А.В. Бодянским надписи на сосуде 

Вообще говоря, сосуды с подобным орнаментом для  черняховского времени не редкость, и Б.А. Рыбаков публикует изображение  еще одного, рис. 8-1, с прорисью узора, рис. 8-2, где я попытался проставить названия месяцев, опираясь на чтение вазы из Лепесовки.

Рис. 8. Календарный  сосуд из Каменки на Днепре 

Сосуды  с орнаментом. Возможно, что Б.А. Рыбаков прав в отношении календарного значения узоров на рассмотренных сосудах. Вместе с тем, существует еще ряд сосудов, содержащих орнамент; здесь, однако, трудно говорить о календаре или об имени владельца. Так, например, в Среднем Поросье М. Ю. Брайчевским был найден большой кувшин, изготовленный на гончарном круге; на кувшине был нанесен орнамент, рис. 9-1 (БРА, с. 235). 

Рис. 9. Кувшин из Среднего Поросья 

Как видим, орнаментальная полоса с «календарными» узорами  здесь расположена наверху и  представляет собой повторение одного мотива, отдаленно напоминающего  колос. Узор, напоминающий буквы (по Бодянскому), напротив, помещен ниже, рис. 9-2, и может быть прочитан как ИЛИ, или ИЛЯ, рис. 9-3. Опять-таки, странное начертание для имени Ильи, если такое хотели изобразить.

Можно говорить и еще о двух сосудах, где уже  вовсе нет «календарных» узоров, но зато присутствуют отлично обнаружимые знаки. Первый из них найден в селе Курники; на нем виден очень большой узор, который, возможно, по Бодянскому следовало бы читать ИЛЯН, рис. 10-1 (БАР, с. 153, рис. 27-8). Кстати, на заднем фоне виден другой сосуд, из села Компанийцы; судя по тому, что у него три ручки, он напоминает тот, на котором А.В. Бодянский прочитал надпись ИЛЯ НА РАМ НАМ, рис. 10-2 (БАР, с. 153, рис. 27-10). Правда, показан лишь поясок «календарного» узора, соответствующий то ли февралю, то ли сентябрю-октябрю.

Рис. 10. Сосуды, воспроизведенные В. Д. Бараном 

На другом сосуде в виде кружки, рис.11-1 (РИК, с. 130, рис. 16) из села Больцаты в Молдове, изображены различные узоры, рис. 11-2, которые  очень напоминают уже рассмотренные, но, однако, прочитать их по Бодянскому практически невозможно.

Рис. 11. Сосуд из села Больцаты

II

Вместе с тем, эти узоры нельзя принять и  за календарные знаки. Не читаются они  и руническим способом. Поэтому направление  дешифровок, заданное Б.А. Рыбаковым  и поддержанное, хотя и весьма своеобразно, А.В. Бодянским, вряд ли можно считать перспективным, по крайней мере, на сегодня. Однако возможно, что со временем будут найдены новые сосуды с календарной символикой, и тогда это направление может быть продолжено. 

Рис. 12. Греческие и иные надписи по Британову 

Употребление  письма соседних народов. Наконец, можно отметить и существование традиционного понимания письма — как письма на одном из известных алфавитов мира. С обзором такого типа выступил П.А. Британов. «Давно известно, — писал он, — что на некоторых типично черняховских сосудах встречаются процарапанные знаки, которые некоторые исследователи склонны рассматривать как свидетельство существования письменности у населения данной культуры. Правда, детально этот вопрос никогда не разрабатывался. Но все же по данной проблеме существует даже одна специальная работа, автор которой, М.А. Тиханова, пришла к выводу о существовании у черняховцев письменности в виде германских рун, что, соответственно, по ее мнению, является показателем этнической принадлежности носителей этой культуры. Однако, по нашим наблюдениям, на черняховских памятниках встречаются и другие знаковые системы, которые тоже нельзя игнорировать» (БРИ, с. 3). Судя по высказываниям данного исследователя, он не был знаком с работами Б.А. Рыбакова и А.В. Бодянского. Однако, его горячее желание показать использование жителями черняховской культуры различных типов письма весьма похвально. На рис. 12 изображены надписи на черняховских сосудах и пряслицах, заимствованные П.А. Британовым из работ различных археологов. Прежде всего, имеются греческие надписи на сосудах из Каменки-Анчекрака (Очаковский район Николаевской области), в виде буквы А, рис. 12-1(МАГ, с. 46, рис. 19-2) и в виде красивой лигатуры из могильника Сычевка, 12-2 (МА2, с. 46, рис. 19-9). Начертана также греческая буква Л на краю краснолаковой чашки из поселения Викторовка II, рис. 12-3 (СЫМ, с. 322, рис. 18-7), и ряд греческих знаков на некоторых сосудах из Лепесовки Белогорского района Хмельницкой области, рис. 12-4, 12-5, 12-6 и 12-7 (ТИХ, с. 189, рис. 8-2, 8-3 и 8-4). Существование греческих надписей этот исследователь объясняет очень просто: непосредственной близостью античных центров Северо-западного Причерноморья.

Затем П.А. Британов упоминает латинскую надпись на керамике местного производства в селище Собарь, рис. 12-10 (РИ2, с. 29, рис. 9). Правда, тут на обломке известняковой чаши местного производства имеются всего три буквы. К руническим надписям он причисляет пряслице из Лецкан под Яссами, упоминаемый М.А. Тихановой, рис. 12-12; В. Краузе прочитал на нем надпись как idonsafthe rao, «Ткань Идо здесь-Рангно» (KRA, с. 156). Найдено и керамическое пряслице в селе Калиновка Кадымского района Одесской области с некими знаками, которые предположительно относятся к арамейскому письму, рис. 14-16 (ТУР, с. 209, табл. Х, рис. 2). В этих предположениях мы согласны с данным исследователем, как и с выводом: «...у населения черняховской культуры прослеживаются следы греческой, латинской и рунической письменности. Все прочие отдельные знаки или даже группы знаков вряд ли можно признать в качестве таковой» (БРИ, с.7). 

Рис. 13. Черняховские надписи по М.Л. Серякову

Но мы не можем  согласиться с его трактовкой надписей на местных изделиях как  якобы греческих или рунических, а также с тем, что «появление их можно предположительно отнести за счет инородного культурного влияния» БРИ, с. 7). К этим местным изделиям можно отнести надписи на светильнике из селища Собарь в Приднестровье, рис. 12-9 (РИ3, с. 240, рис. 19), и на вазе из погребения у села Косаново в Гайсинском районе Винницкой области, рис. 12-8 (КРА, с. 84, рис. 5-2). Вряд ли можно согласиться с тем, что эти знаки подражают античным образцам или представляют собой тамги типа скифских или аланских, либо являют собой «некие магические знаки типа оберегов» (БРИ, с. 4). Не отношу я к руническим знакам и то, что было найдено М.А. Тихановой. Поэтому я полагаю, что вопрос о знаках на местных изделиях ни этой исследовательницей, ни П.А. Британовым решен не был.

Мнение М.Л. Серякова. Проблемой черняховской письменности занимался и М.Л. Серяков. Он писал: «Хорошо известно, что почти сразу после открытия памятников черняховской культуры в XIX веке вот уже целое столетие продолжается спор об ее этнической принадлежности. По этому вопросу в ученом мире было высказано три предположения. Одни ученые (Б.А. Рыбаков, М.Ю. Брайчевский и др.) считают черняховскую культуру в основном славянской, вторые (П.Н. Третьяков и др.) рассматривают ее как полиэтничную и, наконец, третьи (почти все немецкие археологи, часть польских и румынских, а у нас в стране — М.А. Тиханова и Ю.В. Кухнаренко) связывают ее в основном с готами. Как видно из продолжающейся целый век дискуссии собственно археологические материалы не позволяют однозначно решить вопрос этнической принадлежности данной культуры. И тут на помощь приходят памятники письменности. М.А. Тиханова, считающая черняховскую культуру германской, притом не только готской, аргументирует свое мнение находками из поселения у села Лепесовка, так и обнаруженным в Лецканах (Румыния) пряслицем с рунической надписью... Нельзя не согласиться с выводом исследовательницы... Бесспорно, что германцы, и в первую очередь, готы являлись одним из основных компонентов данной культуры» (СЕР, с. 91-92). Об этнической принадлежности черняховской культуры готам, на наш взгляд, столь категорически высказываться нельзя, ибо кроме пряслица из Лецкан, всего единственной надписи готов, других доказательств готской принадлежности черняховской культуры нет.

Тем не менее, М.Л. Серяков продолжает: «Однако именно памятники аисьменности не позволяют считать черняховскую культуру чисто германской на все 100%. Так, в той же Лепесовке было найдено пряслице со знаками, рис. 13-3. Рун на них М.А. Тиханова не видит и полагает, что это символические знаки. Однако на обломке черняховского сосуда из Рипнева, рис. 13-4, мы вновь видим какие-то знаки, которые не могут быть соотнесены с рунами. Наличие различных систем письменнности не просто в рамках одной культуры, но даже на материалах одного поселения у села Лепесовки делает наиболее вероятным предположение о полиэтничном характере черняховской культуры» (СЕР, с. 93). Как видим, М.Л. Серяков пытается опротестовать готский характер черняховской культуры, опираясь на результаты работы самой М.А. Тихановой и не вникая в суть надписей. Это уже неплохо. Вместе с тем, на наш взгляд, все приведенные на рис. 13 надписи носят чисто славянский характер, а единственное готское пряслице из Лецкан могло попасть именно в данный пункт путем торговли, или даже как трофей. Так что в лице М.Л. Серякова мы видим сопротивление готской трактовке черняховской культуры.

Слоговое  чтение славянских рун. Первым из эпиграфистов попытался прочитать черняховские надписи как славянские руны эпиграфист-любитель Г.С. Гриневич. Вначале, в 1991 году, он опубликовал журнальный вариант своих чтений (ГРИ). В этом варианте было много неоправданных эмоций, поэтому для анализа лучше взять второй, более сдержанный монографический вариант (ГР2). В нем исследователь предлагает славянское слоговое чтение четырех надписей на памятниках черняховской культуры, что до него никто не пытался делать. Подобного рода попытки следует всячески приветствовать, поскольку вслед за черняховской культурой на том же месте возникает мощная славянская культура, так что логика исторического развития приводит к предположению о славянском характере и черняховских древностей. Однако, чтобы не опорочить данную идею, доказательство славянского характера черняховских находок следует проводить достаточно аккуратно. К сожалению, именно это Г.С. Гриневич и не смог осуществить.

Прежде всего  он рассматривает пряслице из Лецкан, давая справку о его находке  и о чтении В. Краузе. Однако чтение со стороны германского рунолога нашего эпиграфиста не удовлетворило. «Чтение надписи, предложенное В. Краузе,— писал он, — более чем неопределенное. Но иначе и не могло быть, поскольку надпись выполнена не германскими рунами, а занаками письменности типа черт и резов» (ГР2, с. 65). Заметим, что признаком хорошего тона эпиграфиста является не выдвижение необоснованного собственного мнения, а создание системы доказательств в пользу иного чтения. Кроме того, понятие «неопределенности чтения» является очень странным аргументом. Г.С. Гриневич не показал, в чем же ошибся В. Краузе: он мог не так разложить лигатуры, пренебречь словоразделителями, прочитать руны нестандартным образом или не в той последовательности. Однако никаких претензий по поводу собственно чтения Г.С. Гриневич предъявить не смог; его не устроил общий смысл надписи. К сожалению, тут уже речь идет о содержании текста, которое здано его автором; эпиграфист не имеет к нему никакого отношения.

В свою очередь, я имею претензии к Г.С. Гриневичу. Он не сообщает, что перевернул надпись  на 180 градусов, что легко видеть, сопоставив его прорись, рис. 14-3 (ГР2, с. 270, рис. 3), с версией М.А. Тихановой, скопированной П.А. Британовым, рис. 12—12.

Рис. 14. Чтение черняховских надписей Г.С. Гриневичем 
 

На пряслице первыми идут два знака, напоминающие латинские R и F (руны Р и А слова РАНО, то есть РАНГНО). Г.С. Гриневич, заметив, что первый из них начертан с отделением от мачты, сдлал из него 2 знака; то же самое он проделал и со вторым знаков, получив из 2 знаков оригинала 4 своих. При чтении по-славянски он правильно прочитал знак СУ, но неверно прочитал второй знак, который имеет значение СА, но не СЕ (для СЕ употребляется слоговой знак С). Затем верно прочитал ДИ, но два следующих знака, которые следовало бы прочитать ИКА, прочитал как МУ; такого знака в славянской слоговой письменности нет. В результате слово РАНО трансформировалось у него не в СУСАДИ ИКАИ, как следовало прочитать, а в СУСЕДИ МУИ, что он понял как СОСЕДИ МОИ.