Биография Л. Н. Толстого

Биография Л. Н. Толстого

том первый

(Date: 3 октября - 24 декабря  2002, Изд: Павел  Бирюков. Биография  Л. Н. Толстого, книга первая (Серия  "Гений в искусстве"), М., "Алгоритм", 2000; )

Rem1: Это самая  полная биография. Она не содержит  цитат из Ленина, зато содержит  то, что считал важным сам Л.  Н., потому что она написана  изнутри - человеком, который обладал  тем же мировоззрением, что и  Толстой; к тому же рукопись  тщательно просмотрена самим  Л. Н. В кратком пересказе  представлены все существенные  произведения и открытые письма  Толстого, а также есть небольшая  информация о людях и общественных  движениях, интересовавших Л.  Н. Особое значение представляет  период после 1879 г. (т. II, ч. IV - т. IV).

Rem2: К сожалению,  биография писалась, когда еще  не было ПСС, не были известны  многие документы и воспоминания.

Rem3: В тексте  содержится масса непереведенных  французских и немецких слов  и выражений. 

Rem4: Прошу проверить  орфографию фрагментов на иностранных  языках 

Биография Л. Н. Толстого

Том первый

Предисловие к первому изданию

С робостью и  благоговением, с сознанием своей  слабости приступил я к священному для меня делу, изображению жизни  моего учителя, великого старца Льва Николаевича Толстого.

Несколько лет  тому назад я был настолько  далек от этого дела, что, живя большую  часть времени в самом близком  соседстве со Львом Николаевичем, проводя в его доме часы и даже целые дни, никогда не делал никаких  заметок, никаких записей того, что  мне приходилось слышать как  от самого Льва Николаевича, так и  от окружавших его лиц. Теперь, уже  живя в ссылке (*) за свои религиозные  убеждения вне России и потому вдали от Льва Николаевича Толстого, я взялся за это важное дело.

(* См. Р. S. к этому  предисловию. *)

Поводом к этому  было предпринятое парижским издателем  Стоком издание полного собрания сочинений Льва Николаевича на французском  языке, для которого я получил  предложение доставить проредактированный мною русский оригинал и написать к нему биографию.

Я знал хорошо, что  писать биографию живого человека нельзя без согласия его самого и его  семьи, и прежде, чем принять это  предложение, я обратился к графине  Софье Андреевне Толстой с  просьбой сообщить мне, не будет ли она против того, чтобы я занялся  составлением биографии Льва Николаевича, на что получил ободривший меня, добрый ответ ее; я выписываю здесь  из ее письма то, что относится к  делу.

"...Конечно,  хорошо бы вам заняться биографией; и сам бы Лев Николаевич  мог бы еще ответить вам  на многое, что вы запросите  мне; только надо спешить. Чуть-чуть  не угасла всем нам дорогая  жизнь. Но теперь, слава Богу, Лев  Николаевич хорошо поправляется  и опять работает".

Письмо это  помечено 19 июля 1901 года и написано тотчас после перенесенной Львом  Николаевичем тяжкой болезни.

Не желая беспокоить самого Льва Николаевича и будучи вперед уверен в том, что он не окажет никакого препятствия моей работе, я после вышеприведенного письма дал согласие на сделанное мне  предложение и принялся за работу.

Начав знакомиться  с материалом и вдумываться в  сущность и программу предстоящей  работы, я, с одной стороны, не раз  ужасался громадности ее, а с другой стороны - все более и более  увлекался ею, поглощался ее интересом  и уже так сроднился с нею, что считаю ее теперь делом своей  жизни, независимо от каких бы то ни было издательских соображений.

Предварительная работа моя состояла в собирании  материала для биографии. Такие  материалы, или источники для  составления биографии Л. Н. Толстого я разделяю на четыре разряда по их важности или достоинству.

К первому разряду  я причисляю, во-первых, личные автобиографические заметки самого Льва Николаевича, его  письма к разным лицам и выписки  из его дневников. Автобиографический материал представляет особенную важность при жизни автора его, так как  всякое противоречие, встречающееся  в нем, по сравнению со свидетельствами  из других источников, может быть разъяснено самим автором и факт восстановлен во всей его полноте.

Ко второму  разряду я причисляю различные  воспоминания и биографические очерки лиц, близко знавших Льва Николаевича: его родственников, знакомых, бывших в непосредственном сношении с ним. К этому второму разряду я  отношу также различные официальные  данные и архивные материалы, как  например: послужные списки, метрические  свидетельства, различные документы  учебного начальства, копии с различных  судебных и административных дел  и т. д.

К третьему разряду  я причисляю сочинения о Льве Николаевиче, составленные по другим источникам, а также те сочинения самого Льва Николаевича, к которым надо относиться весьма осторожно в смысле биографическом, так как реальные факты переплетаются  в них с работой художественной фантазии.

Наконец, к четвертому разряду я причисляю различные  мелкие статьи, а также и целые  книги или плохо, бестолково составленные, или такие, авторы которых не заслуживают  доверия, но которые все-таки могут  иметь некоторую относительную  ценность, заполняя иногда пробелы  других источников. Перечислять их я не считаю нужным.

Иностранная литература крайне бедна биографическими сведениями о Льве Николаевиче, особенно по отношению  к первому периоду его жизни. Поэтому я не выделяю список иностранных  источников в особый отдел, а включаю  их в общий алфавит.

В конце этого  введения приложен список по разрядам всех использованных мною источников на русском и иностранных языках первых трех разрядов.

Сделав первые шаги при разборке полученного мною материала, я почувствовал потребность  войти по этому делу в непосредственное сношение с самим Львом Николаевичем, так как много неясных сторон, открывшихся мне, мог разъяснить только он сам. Я долго колебался, стоит ли из-за этого тревожить  его, но наконец решил написать ему, сказав, что решаюсь беспокоить его  расспросами, зная, что он не отказывает художникам лепить и писать с него и фотографам-любителям делать с  него снимки, хотя это и не может  доставить ему удовольствия, а  потому и я прошу его попозировать для меня, для моего словесного изображения его личности, которое  я начал писать, и я получил  на это его доброе согласие, которое  он выразил в следующих словах в письме ко мне от 2 декабря 1901 г.:

"...Очень рад  позировать вам и буду категорически  отвечать на ваши вопросы".

Другую важную поддержку оказал мне друг мой  В. Г. Чертков, охотно согласившийся  открыть мне для работы свой богатый  архив частной корреспонденции  Льва Николаевича и выписок из его дневников.

Неблагоприятные условия моей работы состояли в том, что я, отрезанный от России каким-то нелепым административным распоряжением, лишен был возможности личного  непосредственного общения с  тем, жизнь кого я описываю, и лишен  возможности работать в русских  публичных библиотеках и архивах; это обстоятельство значительно  затрудняло мою работу по выборкам из старых журналов, и только благодаря  любезности некоторых частных владельцев русских библиотек за границей и  благодаря богатству русского отдела в Британском музее, это препятствие  было обойдено мною отчасти, но далеко не вполне. Я сделал все, что мог, по совести и разуму, чтобы превозмочь эти препятствия, даже подавал прошение министру внутренних дел о дозволении приехать мне на два месяца в Россию - и получил категорический отказ. Поэтому, конечно, я не могу считать  свою задачу исчерпанной до конца.

Что касается до выпускаемого мною теперь первого тома, я должен сказать, что читатели найдут в нем нечто безусловно новое - это воспоминания Льва Николаевича  о своем детстве и о своих  родных, а также большое количество его частных писем.

Чтобы показать читателю, как трудно было Льву Николаевичу  взяться за писание своих воспоминаний, и чтобы показать, как следует  относиться к ним, я приведу несколько  выдержек из моей переписки с ним  по этому предмету.

Я несколько  раз писал Льву Николаевичу и  близко стоящим к нему людям с  просьбой записать хотя словесные рассказы Льва Николаевича о своем детстве, что можно было бы сделать в  простой вечерней беседе. Наконец  я получил от Льва Николаевича  следующее сообщение:

"...Сначала  я думал, что не буду в  состоянии помочь вам в моей  биографии, несмотря на все  мое желание сделать это. Боялся  неискренности, свойственной всякой  автобиографии, но теперь я  как будто нашел форму, в  которой могу исполнить ваше  желание, указав на главный  характер следовавших один за  другим периодов моей жизни  в детстве, юности и возмужалости. Как только оправлюсь настолько,  что буду в состоянии писать, непременно посвящу на это  несколько часов и постараюсь  сделать это".

В одном из следующих  писем он пишет мне следующее:

"...Боюсь, что  я напрасно обнадежил вас обещанием  писать свои воспоминания. Я пробовал  думать об этом и увидал, какая  страшная трудность избежать  Харибды - самовосхваления (посредством  умалчивания всего дурного) и  Сциллы - цинической откровенности  о всей мерзости своей жизни.  Написать всю свою гадость,  глупость, порочность, подлость - совсем  правдиво, правдивее даже, чем Руссо, - это будет соблазнительная книга  или статья. Люди скажут: вот человек,  которого многие высоко ставят, а он вон какой был негодяй,  так уж нам-то, простым людям,  и Бог велел. 

Серьезно, когда  я стал хорошенько вспоминать всю  свою жизнь и увидал всю глупость (именно глупость) и мерзость ее, я  подумал: что же другие люди, если я, хваленый многими, такая глупая гадина? А между тем ведь это еще  объясняется тем, что я хитрее других. Это все я вам говорю не для красоты слога, а совсем искренно. Я все это пережил".

Видя колебания  Льва Николаевича и чувствуя всю  важность этого дела, я продолжал  настаивать и, чтобы дать, так сказать, канву, по которой он мог бы начать вышивать, я послал ему набросанную  мною программу его биографии.

В этой программе  я принял условную систему деления  жизни человеческой на семилетние периоды. Это деление я слышал от самого Льва Николаевича, который когда-то в разговоре при мне высказал мысль, что ему кажется, что, соответственно семилетним периодам физической жизни  человека, признаваемым некоторыми физиологами, можно установить и семилетние периоды  в развитии духовной жизни человека, так что выйдет, что каждому  семилетнему периоду соответствует  особый духовный облик.

Резюмируя, таким  образом, в кратких словах перечень фактов из жизни Льва Николаевича  и расположив его по этим периодам, мы получаем следующую схему:

Года Возраст  Содержание периодов

1) 1828-35 гг. До 7 л.  Младенчество.

2) 1835-42 гг. 7 - 14 Отрочество.

3) 1842-49 гг. 14 - 21 Юность, ученье, университет, начало хозяйства  в деревне. 

4) 1849-56 гг. 21 - 28 Начало  писательства, военная служба: Кавказ, Севастополь, Петербург. 

5) 1856-63 гг. 28 - 35 Отставка, путешествия, смерть брата, педагогическая  деятельность, посредничество, женитьба.

6) 1863-70 гг. 35 - 42 Семейная  жизнь. "Война и мир". Хозяйство. 

7) 1870-77 гг. 42 - 49 Самарский  голод. "Анна Каренина". Апогей  литературной славы, семейного  счастья и богатства. 

8) 1877-84 гг. 49 - 56 Кризис. "Исповедь". "Евангелие". "В  чем моя вера?"

9) 1884-91 гг. 56 - 63 Москва. "Так что же нам делать?" Народная литература. "Посредник". Распространение идеи в обществе  и народе. Критики. 

10) 1891-96 гг. 63 - 70 Голод. "Царство Божие внутри вас". Духоборы. Гонение на последователей  этих идей.

11) 1898-905 гг. 70 - 77 "Воскресение". Отлучение. Болезнь.  Последний период. Обращение к  военным, народу, духовенству и  политическим деятелям. Война. Революционное  и реформаторское движение в  России.

При самом беглом обзоре этой схемы читатель невольно заметет духовную особенность каждого  периода. И схема эта, или канва  не осталась без результата. Я получил  вскоре от Льва Николаевича письмо, в котором он пишет следующее:

"...Про свою  биографию скажу, что очень  хочется помочь вам и написать  хоть самое главное. Решил я,  что могу написать, потому что  понял, что интересно бы было  и полезно, может быть, людям  показать всю мерзость моей  жизни до моего пробуждения  и, без ложной скромности говоря, всю доброту (хотя бы в намерениях, не всегда по слабости выполненных)  после пробуждения. В этом смысле  мне и хотелось бы написать  вам. Ваша программа семилетняя  мне полезна и, действительно,  наводит на мысли. Постараюсь  заняться этим при первом окончании  начатой работы".

Наконец, еще  через несколько месяцев я  получил драгоценные листки с  воспоминаниями, набросанными начерно  самим Львом Николаевичем. Я поспешил воспользоваться ими, заменив этими  яркими красками бледные места уже  начатой мною биографии и, при  первом удобном случае, переслал Льву Николаевичу начало моей работы с  просьбой высказать свое суждение о  ней.