Биография Л. Н. Толстого

На это я  получил письмо, в котором Лев  Николаевич, между прочим, писал  следующее:

"...Общее мое  впечатление то, что вы очень  хорошо пользуетесь моими записками,  но я избегаю вникать в подробности,  так как такое вникание может  завлечь меня в работу исправления,  которой я не хочу. Так что  предоставляю все вам, присовокупляя  только то, что в своей биографии,  цитируя места из моих записок,  прибавьте: из доставленных мне  и отданных в мое распоряжение  черновых неисправленных записок".

Я рассказал  всю эту историю, чтобы оградить Льва Николаевича от всякой литературной ответственности, и, исполняя его просьбу, привожу эту подчеркнутую фразу  как в введении, так и при  каждой цитате. Вот при таких-то ободряющих обстоятельствах я продолжал  свою работу. Выпускаемый мною 1 том  содержит в себе описание происхождения  Льва Николаевича, первые периоды его  жизни: детской, юношеской и возмужалой холостой жизни, и заключается его  женитьбой.

Остановка на этом времени удобна в смысле содержания, так как сам Лев Николаевич считал этот момент началом новой  для него жизни. Остановка на этом месте имеет и практическое значение в издательском смысле, так как  содержание написанного по размеру  составляет обыкновенный том французского издания.

Во втором периоде  я надеюсь рассказать о периоде  наибольшей литературной славы, семейного  счастья и богатства Льва Николаевича, о пережитом им после этого  кризисе и рождении его к новой  духовной жизни, т. е. годы 1863-1884, соответствующие  в жизни Льва Николаевича его  летам 35-56.

И, наконец, в  третьем томе - ту часть жизни, которой  живет теперь Лев Николаевич и  которая, надеюсь, на радость нам, не скоро еще кончится.

По справедливому  замечанию одного биографа, жизнь  Льва Николаевича подобна пирамиде, стоящей вершиной вниз и основанием кверху, продолжающей все расти и  расширяться. Пропорционально этому  располагается и биографический материал; ничтожное количество при  его рождении, доходя до настоящего времени, оно возрастает до необъятности.

Имя Льва Николаевича  Толстого избавляет меня от трудной  и ответственной обязанности  делать его общую характеристику, представлять его публике. Близость к натуре - вот моя единственная художественно-историческая задача.

П. И. Бирюков 

Villa Russe. Onex pres Geneve. Suisse.

15 октября 1904 г. 

Р. S. Я уже  закончил составление первого тома, когда, вследствие временного ослабления русских репрессий, я получил  разрешение вернуться в Россию. Я  воспользовался этим разрешением, съездил  туда и пополнил значительно биографический материал первого тома как посредством  личного общения с Львом Николаевичем, так и чтением его дневников  и переписки, за что приношу мою  глубокую благодарность графине  Софье Андреевне Толстой, открывшей  мне доступ к ценным коллекциям биографического  материала, собранного ею и сданного на хранение в московский Исторический музей, в комнату имени Льва Николаевича  Толстого.

Весьма вероятно, что работа моя, начатая при более  благоприятных обстоятельствах, приняла  бы иные, более совершенные формы. Но я не имею возможности вернуться  назад и начать сначала и потому оставляю ее такой, какой она есть, сделав только те перемены, которые  требовал вновь собранный мною материал после моей поездки в Россию.

Оставляю также  и мое введение в прежнем виде, так как оно верно изображает обстоятельства моей работы.

Еще два слова. Надеюсь, читатели поймут те особенные  условия, в которых мне приходилось  и приходится работать. Я пишу биографию  не только живого, но еще бодро и  энергично живущего человека, и потому я как биограф не могу сказать  последнего слова, дать окончательной  оценки этому столь сильно бьющему  жизненному потоку.

И потому я должен бы был скромно (и я делаю это  вполне искренно) назвать свой труд лишь сборником доступных мне  материалов для биографии Льва Николаевича  Толстого.

Мне не хотелось задерживать выхода этого первого, более или менее законченного тома, так как я полагаю, что  выпуск его в свет может указать  обществу на тот центр, куда могли  бы стекаться сведения, воспоминания и другие документы о жизни  Льва Николаевича. Я буду искренно благодарен за всякую помощь и указания.

П. Б.

23 августа 1905 г. 

Предисловие Л. Н. Толстого к своим воспоминаниям 

Друг мой П. Б., взявшийся писать мою биографию  для французского издания полного  сочинения, просил меня сообщить ему  некоторые биографические сведения.

Мне очень хотелось исполнить его желание, и я  стал в воображении составлять свою биографию. Сначала я незаметно  для себя самым естественным образом  стал вспоминать только одно хорошее  моей жизни, только, как тени на картине, присоединяя к этому хорошему мрачные, дурные стороны, поступки моей жизни. Но, вдумываясь более серьезно в события моей жизни, я увидал, что такая биография была бы хотя и не прямая ложь, но ложь вследствие неверного освещения и выставления  хорошего и умолчания или сглаживания  всего дурного. Когда же я подумал  о том, чтобы написать всю истинную правду, не скрывая ничего дурного  моей жизни, я ужаснулся перед  тем впечатлением, которое должна бы была произвести такая биография. В это время я заболел. И  во время невольной праздности - болезни - мысль моя все время  обращалась к воспоминаниям, и эти  воспоминания были ужасны.

Я с величайшей силой испытал то, что говорит  Пушкин в своем стихотворении "Воспоминание":

Когда для смертного  умолкнет шумный день,

И на немые стогна града 

Полупрозрачная  наляжет ночи тень

И сон, дневных  трудов награда, -

В то время для  меня влачатся в тишине

Часы томительного бденья.

В бездействии  ночном живей горят во мне 

Змеи сердечные  грызенья

Мечты кипят; в  уме, подавленном тоской,

Теснится тяжких дум избыток;

Воспоминание  безмолвно предо мной

Свой длинный  развивает свиток.

И, с отвращением  читая жизнь мою,

Я трепещу и  проклинаю,

И горько жалуюсь, и горько слезы лью,

Но строк печальных  не смываю.

В последней  строке я только изменил бы так, - вместо "строк печальных..." поставил бы "строк постыдных не смываю". Под этим впечатлением я написал  у себя в дневнике следующее:

6 января 1903 г. 

"Я теперь  испытываю муки ада: вспоминаю  всю мерзость своей прежней  жизни, и воспоминания эти не  оставляют меня и отравляют  жизнь. Обыкновенно жалеют о  том, что личность не удерживает  воспоминания после смерти. Какое  счастье, что этого нет! Какое  бы было мученье, если бы  я в этой жизни помнил все  дурное, мучительное для совести,  что я совершил в предшествующей  жизни! А если помнить хорошее,  то надо помнить и все дурное. Какое счастье, что воспоминание  исчезает со смертью и остается  одно сознанье, - сознанье, которое  представляет как бы общий  вывод из хорошего и дурного,  как бы сложное уравнение, сведенное  к самому простому его выражению:  х = положительной или отрицательной,  большой или малой величине!

Да, великое счастье - уничтожение воспоминания; с ним  нельзя бы жить радостно. Теперь же, с  уничтожением воспоминаний, мы вступаем в жизнь с чистой, белой страницей, на которой можно писать вновь  хорошее и дурное".

Правда, что не вся моя жизнь была так ужасно дурна, - таким был только 20-летний период ее; правда и то, что и в  этот период жизнь моя не была сплошным злом, каким она представлялась мне  во время болезни, и что и в  этот период во мне пробуждались порывы к добру, хотя и недолго продолжавшиеся и скоро заглушаемые ничем  не сдерживаемыми страстями. Но все-таки эта моя работа мысли, особенно во время болезни, ясно показала мне, что  моя биография, как пишут обыкновенно  биографии, с умолчанием о всей гадости  и преступности моей жизни, была бы ложь, и что если писать биографию, то надо писать всю настоящую правду. Только такая биография, как ни стыдно мне будет писать ее, может иметь  настоящий и плодотворный интерес  для читателей. Вспоминая так  свою жизнь, т. е. рассматривая ее с точки  зрения добра и зла, которые я  делал, я увидал, что вся моя  длинная жизнь распадается на четыре периода: тот чудный, в особенности  в сравнении с последующим, невинный, радостный, поэтический период детства  до 14 лет, потом второй - ужасные 20 лет, или период грубой распущенности, служение честолюбию, тщеславию и, главное, похоти, потом третий, 18-летний период от женитьбы и моего духовного рождения, который  с мирской точки зрения можно  бы назвать нравственным, т. е. в эти 18 лет я жил правильной, честной, семейной жизнью, не предаваясь никаким  осуждаемым общественным мнением порокам, но интересы которого ограничивались эгоистическими заботами о семье, об увеличении состояния, о приобретении литературного успеха и всякого  рода удовольствиями.

И, наконец, четвертый, 20-летний период, в котором я живу теперь и в котором надеюсь  умереть, и с точки зрения которого я вижу все значение прошедшей  жизни, и которого я ни в чем  не желал бы изменить, кроме как  в тех привычках зла, которые  усвоены мной в прошедшие периоды.

Такую историю  жизни всех этих четырех периодов, совсем правдивую, я хотел бы написать, если Бог даст мне силы и жизни. Я думаю, что такая написанная мною биография, хотя бы и с большими недостатками, будет полезнее для  людей, чем вся та художественная болтовня, которой наполнены мои 12 томов сочинений и которым  люди нашего времени приписывают  не заслуженное ими значение.

Теперь я и  хочу сделать это. Расскажу сначала  первый, радостный период детства, который  особенно сильно манит меня; потом, как мне ни стыдно это будет, расскажу, не утаив ничего, и ужасные 20 лет  последующего периода. Потом и третий период, который менее всех может  быть интересен, и, наконец, последний  период - моего пробужденья к истине, давшего мне высшее благо жизни  и радостное спокойствие в  виду приближающейся смерти.

Для того, чтобы  не повторяться в описании детства, я перечел мое писание под  этим заглавием и пожалел о  том, что написал это: так нехорошо, литературно, неискренно написано. Оно  и не могло быть иначе, во-первых, потому что замысел мой был  описать историю не свою, а моих приятелей детства, и оттого вышло  нескладное смешение событий их и  моего детства, а во-вторых, потому что во время описания этого я  был далеко не самостоятелен в  формах выражения, а находился под  влиянием сильно подействовавших на меня тогда двух писателей: Stern'a (его Sentimental journey) и Topfer'a (Biblioteque de mon oncle).

В особенности  же не понравились мне теперь последние  две части, "Отрочество" и "Юность", в которых, кроме нескладного  смешения правды с выдумкой, есть и  неискренность, желание выставить  как хорошее и важное то, что  я не считал тогда хорошим и  важным, - мое демократическое направление. Надеюсь, что то, что я напишу теперь, будет лучше - главное, полезнее другим людям.

Библиографический указатель 

I разряд 

1) Краткая биография,  составленная самим Львом Николаевичем  Толстым по просьбе Н. Страхова  для издания Стасюлевича "Русская  библиотека", в. IX. Гр. Л. Н. Толстой.  Спб. 1879.

2) "Исповедь" Л. Н. Толстого. Полн. собр. соч.  Л. Н. Толстого, запрещенных в  России. Т. 1. Издание "Свободного  слова". Christchurch. Hunts. England.

3) Первые воспоминания. Отрывок. Полн. собр. соч. Л. Н.  Толстого., изд. 10-е. М., 1897, т. XIII. Впервые  появились в сборнике И. Горбунова-Посадова "Русским матерям". М., 1892.

4) Доставленные  мне и отданные в мое распоряжение  черновые неисправленные записки  Л. Н. Толстого.

5) Частные письма  Л. Н. Толстого к его родственникам  и знакомым.

6) Дневник Л.  Н. Толстого.

7) Материалы  к биографии Л. Н. Толстого, записанные с его слов С.  А. Толстой. 

8) Автобиографические  рассказы, помещенные в IV томе  полн. собр. соч. Л. Н. Толстого. (Педагогические статьи).

9) "Мои воспоминания 1848-1889" А. А. Фета. М., 1890 (большое  количество писем Л. Н. Толстого).

10) Несколько  слов по поводу книги "Война  и мир". Статья Л. Н. Толстого. "Русский архив", 1868, вып. 3.

II разряд 

11) С. А. Берс. Воспоминания о гр. Л. Н. Толстом.  Смоленск. 1894 г. 

12) Paul Boyer. Chez Tolstoi. Trois jours a lasnaia Poliana. "Le Temps" 27-29 Aout 1901.

13) A. E. Головачева-Панаева.  Русские писатели и артисты.  Воспоминания 1824-1870 гг. Изд. Губинского. Спб, 1890.

14) Д. В. Григорович. Литературные воспоминания. Полное  собрание сочинений. Т. XII, с. 326.

15) Г. П. Данилевский.  Поездка в Ясную Поляну. "Исторический  вестник". Март 1886 г. 

16) Из бумаг  А. В. Дружинина. "XXV лет". Сборник,  изданный обществом пособия нуждающимся  литераторам и ученым. Спб, 1884.

17) Н. П. Загоскин. Гр. Л. Н. Толстой и его студенческие  годы. "Исторический вестник". Январь 1894 г. 

18) Захарьин (Якунин) Ив. Графиня А. А. Толстая. Личные  впечатления и воспоминания. "Вестник  Европы". Июнь 1904 г. 

19) Р. Левенфельд. Гр. Л. Н. Толстой, его жизнь  и сочинения. Перевод с немецкого  А. В. Перелыгиной (с примечаниями  гр. С. А. Толстой). М., 1897.

20) R. Lewenfeld. Gesprache mit und uber Tolstoi. Leipzig.

21) E. Марков. Живая  душа в школе. Мысли и воспоминания  старого педагога. "Вестник Европы". Февраль 1900 г. 

22) М. О. Меньшиков.  Первое произведение Л. Н. Толстого. Книжки "Недели". Октябрь 1892 г. 

23) Н. К. Михайловский. Литературные воспоминания и  современная смута. Т. 1. Изд. "Русского  богатства". Спб., 1900 г.