ify">Всё тоже лжёт Любовь Петровна,

Иван  Петрович так же глуп,

Семен Петрович так же скуп,

У Пелагеи Николавны

Все тот же друг мосье  Финмуш,

Все тот же шпиц, и  тот же муж;

А он все клуба член исправный,

Все так же смирен, так же глух,

И так же ест и  пьет за двух.

   Пустыми и пошлыми были  разговоры и  пересуды этих персонажей, в гостиной их занимал: 

Такой бессвязный  пошлый вздор;

Все в них так бледно, равнодушно; 
Они клевещут даже скучно;

В бесплодной сухости  речей,

Расспросов, сплетен и вестей,

Не  вспыхнет мысли в  целы сутки,

Хоть  невзначай, хоть наобум;

Не  улыбнется томный ум,

Не  дрогнет сердце, хоть для шутки.

И даже глупости смешной

В тебе не встретишь, свет пустой. 

   Небезынтересно  отметить, что шеф жандармов Бенкендоф в отчёте о деятельности отделения за 1827 год, давал характеристику московского дворянства: «Во времена императрицы Екатерины II высшее московское общество представляло собой как бы особый род дворянской республики и руководило общественным мнением. Теперь оно лишено всякого морального авторитета, и общественное мнение выходит из кругов средних классов».¹⁴

   Тоска, овладевшая Пушкиным под впечатлением этой «фамусовской» Москвы, не могла  заглушить в нем того радостного чувства, которым он был охвачен, вернувшись в родной город после долгой разлуки с ним. Об этом он пишет в той же седьмой главе «Онегина», написанной после московской зимы 1826-1827гг:

  …Перед ними

Уж  белокаменной Москвы,

Как жар, крестами золотыми

Горят старинные главы.

…Уже  столпы заставы

Белеют; вот уж по Тверской

Возок несется чрез ухабы.

Мелькают  мимо будки, бабы,

Мальчишки, лавки, фонари,

Дворцы, сады, монастыри,

Бухарцы, сани, огороды,

Купцы, лачужки, мужики,

Бульвары, башни, казаки,

Аптеки, магазины моды,

Балконы, львы на воротах

И стаи галок на крестах.

   В этих быстро сменяющихся картинах Пушкиным отмечены типичные черты внешнего облика столицы того времени с ее ярко выраженными социальными  контрастами.                                                                                

     Вероятно, с московскими впечатлениями этого периода связан и замысел комедии Пушкина, набросок первого действия  которой («Насилу выехать решились из Москвы») относится к 1827г.

     В этот приезд Пушкин, зимой 1826, знакомится с семейством Ушаковых и влюбляется в старшую дочь, - Екатерину Николаевну. Перед отъездом он вновь посетил их  и вписал в альбом Екатерины стихи. 

                           6. Встреча с Гончаровой.

   Снова приехал в Москву Пушкин 6 декабря 1828г. Остановился он, по-видимому, в  гостинице «Север» в Глинищевском переулке.

   5 января у своего приятеля на  Никитском бульваре Пушкин читал  «Полтаву».

   В эту московскую зиму на одном из балов танцмейстера Иогеля Пушкин в  первый раз увидел  Наталью Николаевну Гончарову, которой только минуло 16 лет. «В белом воздушном платье, с золотым обручем на голове, она в этот знаменательный вечер поражала всех своей классической царственной красотой». Пушкин «не мог оторвать от нее глаз», испытав на себе натиск чувств, окрещённого любовью с первого взгляда…

   «Пушкин, - рассказывал Вяземский, - поражен был ее красотой с зимы 1826-1827года. Он, как сам говорил, начал помышлять о женитьбе, желая покончить с жизнью молодого человека и выйти из того положения, при котором какой-нибудь юноша мог потрепать его по плечу на бале и звать в неприличное общество… Холостая жизнь и несоответствующее летам положение в свете надоело Пушкину…».¹⁵

   Пушкин  стал часто бывать у Гончаровых и  «был очень застенчив». Вскоре Пушкин просил у Натальи Ивановны руки её дочери. Мать рассчитывала найти для  неё лучшего мужа, нежели Пушкин – человек без состояния, находящийся под надзором полиции. Пушкину было сказано, что Наталья Николаевна ещё очень молода, что нужно подождать.

   Получив ответ, Пушкин в ту же ночь выехал из Москвы. Позднее он написал Наталье  Ивановне письмо: «Ваш ответ, при всей его неопределённости, на мгновенье свёл меня с ума; в ту же ночь я уехал в армию; вы спросите меня – зачем? Клянусь вам, не знаю, но какая-то непроизвольная тоска гнала меня из Москвы; я бы не мог там вынести ни вашего, ни её присутствия…».¹⁶

   В одной из строф черновой рукописи «Путешествия Онегина» (1830г.) отражены его впечатления от московской жизни:

Москва  Онегина встречает

Своей спесивой суетой,

Своими  девами прельщает,

Стерляжей потчует ухой.

В палате Английского  клоба

Безвольно в думу погружён,

О кашах пренья слышит он.

Замечен он. Об нём толкует

Разноречивая  молва,

Им  занимается Москва,

Его шпионом именует,

Слагает в честь него стихи

И производит в женихи.

   В свое следующее пребывание в Москве  Пушкин написал вызванные кавказскими впечатлениями  стихотворения  «Кавказ» и  «Монастырь на Казбеке». Тут же Пушкин пишет  «К бюсту завоевателя», навеянное произведением датского скульптора Торвальдсена. Может быть, эти стихи возникли у Пушкина в связи с его посещением дома Гончаровых: Н.И. Гончарова об Александре I выражалась не иначе как с благоговением, что, конечно, не встречало со стороны Пушкина сочувствия.

   В первый день пасхи, 6 апреля, Пушкин вторично сделал предложение Гончаровой, которое  на этот раз было принято. Получив  согласие Н.И. Гончаровой, Пушкин обратился 16 апреля с письмом к Бенкендорфу. Сообщая ему о предстоящей женитьбе, поэт писал о своем «ложном и сомнительном» положении поднадзорного; «госпожа Гончарова боится отдать дочь замуж за человека, который имел бы несчастье быть на дурном счету у государя». Чтобы развеять сомнения будущей тещи, Пушкин вынужден был просить у царя «одного благосклонного слова». Одновременно Пушкин просил разрешения напечатать трагедию «Борис Годунов» без переделок, потребованных царем несколько месяцев назад. «Моя трагедия, - писал Пушкин, - произведение вполне искреннее, и я не  могу, по совести, исключить из нее, что мне представляется существенным».¹⁷ 

     Бенкендорф ответил на письмо  лишь только 28 апреля. Он писал,  что царь благосклонно отнесся к известию о женитьбе Пушкина и лживо уверял поэта, что полиция никогда не получала приказа следить за ним. Бенкендорф также уведомлял его, что царь разрешил печатание «Бориса Годунова». Письмо развеяло сомнения Н.И. Гончаровой, но душевное состояние Пушкина не было таким уж радостным. Свои переживания он обрисовал в автобиографическом отрывке, помеченном 12-13 мая, якобы переведенном с французского; он писал: «Участь моя решена. Я женюсь…Та, которую я  любил целых два года, которую везде отыскивали глаза мои, с которой встреча мне казалась блаженством – боже мой – она…почти моя. Ожидание решительного ответа было самым мучительным чувством жизни моей…»¹⁸ Но Пушкин словно предчувствовал, что с женитьбой он вступает в роковую полосу своей жизни. Его свадьба, назначенная на май, была перенесена на сентябрь из-за отсутствия денег на приданое. «Наталья Ивановна напрямик объявила ему, что денег у нее нет…В Москве она жила почти бедно, и когда Пушкин приходил к ней в дом женихом, она всегда старалась выпроводить его до обеда или завтрака».

   Предстоящая свадьба требовала больших расходов, и Пушкин вынужден был обратиться за помощью к отцу. Тот выделил  ему из своих имений часть сельца Кистенева, в десяти верстах от Болдина.

   Предсвадебные хлопоты и сутолочная жизнь Москвы не располагала к творчеству. В этот приезд в Москву Пушкиным были  написаны стихотворения: «Новоселье» («Благословляю новоселье»), относящееся к М.П. Погодину, «К вельможе», посвящённое Н. Б. Юсупову, а так же «Поэту». Появление стихотворения «К вельможе» в «Литературной газете» в мае 1830г. доставило Пушкину  ряд неприятностей и огорчений. «В свете считали его недостойным лица, к которому писано, в журналах, наоборот, недостойным автора, которого обвинили в намерении составить панегирик».

   Денежные дела Пушкина все больше осложнялись. Испортились у него отношения с Натальей Ивановной, матерью невесты. У них происходили частые размолвки.  В конце августа они закончились крупной ссорой. Собираясь уехать из Москвы, Пушкин вернул Наталье Николаевне ее слово.  Он писал: «Я уезжаю в Нижний, не зная, что меня ждет в будущем. Если ваша матушка решила расторгнуть нашу помолвку, и вы решили ей  повиниться, - я подпишусь под всеми предлогами какие ей угодно будет выставить…Может быть, она права, а не прав был я, на мгновение поверив, что счастье создано для меня. Во всяком случае, вы совершенно свободны; что касается меня, то заверяю вас честным словом, что буду принадлежать только вам,  или никогда не женюсь».¹⁹

   1 сентября Пушкин выехал из  Москвы в Болдино, Нижегородской губернии. Там ему пришлось пробыть дольше, чем он рассчитывал – в виду холерной эпидемии в Болдине Пушкину пришлось прожить всю осень и начало зимы. Но плодотворность его «вдохновенного труда» за это время вызывает изумление. Пушкиным была написана масса произведений, – и каких произведений! Этот болдинский период – настоящий феномен в мировой литературе.

   Попасть в Москву Пушкину удалось лишь 5 декабря. Там он посещает своих  друзей, читает им свои произведения, написанные в Болдине. Часто он посещает Нащокина.

   2 января Пушкин получил экземпляры  напечатанного в Петербурге «Бориса  Годунова». П.Я. Чаадаев был  первый, кому поэт послал свою  драму. 

   Свадьба Пушкина долго откладывалась. Наконец, день был назначен: 18 февраля. Пушкин заблаговременно снял квартиру на Арбате, в доме Н.Н. Хитровой.

   17 февраля, накануне свадьбы,  Пушкин  устроил у себя званый вечер  – прощание с холостой жизнью. В этот вечер он был очень  грустен и читал стихи, в  которых прощался с молодостью. Какие стихи читал – неизвестно.

   Венчание состоялось в хорошо знакомой москвичам, прекрасно сохранившейся до наших дней церкви Старого Вознесения у Никитских ворот. В церковь пропускали только родных и близких по пригласительным билетам. 

   После венчания  в квартире молодых  был устроен большой  ужин; всем распоряжался брат Пушкина – Лев Сергеевич. Друзья, побывавшие на этом вечере, описывают щегольскую, уютную обстановку квартиры молодых. Но помимо красивых безделушек, нельзя было не обратить внимания на наличие множества книг, в том числе и довольно редких.

   В следующие дни молодожены посещали балы, маскарады, народные гуляния, делали визиты. Молодую чету часто навещали их друзья.

   О том, как чувствовал себя в это  время Пушкин, свидетельствуют строки из его письма к Плетневу 24 февраля: “Я женат – я счастлив, одно желание мое, чтоб ничего в моей жизни не изменилось – лучшего не дождусь. Это состояние для меня так ново, что, кажется, я переродился...”²⁰

   Еще в январе, за месяц до свадьбы, Пушкин сообщил Плетневу о своём решении: женившись, прожить в Москве полгода, а затем перебраться в Петербург: “Я  не люблю московской жизни. Здесь живи не как хочешь – как тетки хотят. Теща моя та же тетка. То ли дело в Петербурге! Заживу себе … независимо и не думая, что скажет Марья Алексеевна”.²¹