Подавление индивидуальности обществом в романе «Пролетая над гнездом кукушки»

События романа в основном разворачиваются в палате института для душевнобольных. Произведение является как бы воспоминанием – рассказом одного из пациентов палаты о борьбе свободолюбивого новичка с укоренившимися обычаями и правилами жизни пациентов, на защите которых стоит Старшая медсестра с подчиненным ей персоналом. Палату, о которой пишет автор, можно считать символом любого тоталитарного государства, контролирующей системы (правда, с чертами именно американского общества). Конечно, Кизи не копирует действительность, он просто использует ее как материал для создания своего художественного мира. Кен Кизи в своем произведении затрагивает множество самых различных тем, касающихся как непосредственно внутренних конфликтов личности, так и взаимодействия личности с окружающей средой. Кен Кизи, как представитель контркультуры, выступал за свободу личности во всех ее проявлениях. Еще битниками утверждалось, что человек свободен тогда, когда он осуществляет свой выбор самостоятельно, без принуждения со стороны внешних сил, без навязывания человеку чужих мнений. Но следует отметить, что человек свободен лишь в той мере, в какой условия общественного бытия позволяют ему это. Свобода означает, что личность обладает возможностями выбора линии своего поведения в разных ситуациях, выбора своего места в жизни. Проще говоря, свобода существует тогда, когда человек выступает не как пассивный объект, а как активный субъект, самостоятельно и сознательно действующий, и при этом готовый отвечать за свои поступки. Свобода и самореализация личности неотделимы от социальной политики, подчиненной удовлетворению ее интересов и потребностей, как материальных, так и духовных. [23, c. 234].

Человек рожден свободным. Однако современное общество таково, что человек на протяжении всей жизни подчиняется правилам, которые ему диктуются, человек вынужден подчиняться законам, которые пренебрегают собственными желаниями человека и делают его таким, каким бы он был полезен потребительскому обществу. Обществу, где, как и в психиатрической больнице, в которой происходит действие романа, все благополучно, но благополучие – это лишь иллюзия.

Следует отметить, что это произведение может быть прочитано на двух уровнях. При поверхностном прочтении – это просто книга о психиатрической больнице и ее пациентах, однако при более детальном анализе, можно увидеть, что Кизи рисует образ американского общества, которое рассматривалась битниками как сугубо конформистское, подавляющее индивидуальность и творчество. Этот роман глубоко символичен по своей природе. Кизи удается создать систему символов для передачи основной идеи произведения – протеста против общества потребления.

В романе символом общества становится комбинат. Комбинатом его называет вождь Бромден, рассказчик и главный герой произведения, страдающий психическими расстройствами. Творение Кизи уникально еще и тем, что читатели видят события, происходящие в клинике сквозь призму психоделических образов. Это добавляет необычности и оригинальности языку произведения, а также помогает автору в создании системы символов. Безусловно, самой поразительной чертой повествования являются систематические ссылки на изображения, связанные с машинами. Кругом рассказчик видит только механизмы: даже такая обыденная в больнице вещь, как успокоительная таблетка описывается вождем, как «миниатюрная электронная схема, вроде тех, с какими я возился в радарных частях, микроскопические проводки, шины, транзисторы…». [13, с 28].

На первых же страницах романа, Кен Кизи проводит параллели между тем как функционирует психиатрическая больница, в данном контексте являющаяся моделью общества США, и тем как работает механизированная фабрика. Например, санитары психиатрической клиники описываются как черные машины, гудящие ненавистью, смертью и другими больничными секретами.  Персонал клиники сравнивается с персоналом фабрики, которые чинят практически без ошибок и забирают особо буйных пациентов на ремонт. Подобная обезличенность всего, что окружает рассказчика, несомненно, является прообразом состояния общества США в 1950 – 1960 годы. В этом «обществе-комбинате» все хорошо. Вождь Бромден описывает это следующим образом: «Все шарики на местах, все катаются в обойме. Как в мире комикса, где фигурки, плоские, очерченные черным, скачут сквозь дурацкую историю…Она была бы смешной, да  фигурки – живые люди». [13, с 39]. Уже позднее, в процессе повествования, становится ясной причина подобного видения окружающего мира вождем. Дело в том, что он провел год, изучая электронику в колледже, а затем поступил на службу в армию, где был электриком помощником во время Второй мировой войны. Таким образом, получается, что вождь имеет представление об устройстве электрических и механических объектов. Так же можно сделать вывод о том, что он боится машин, так как в первую очередь ассоциирует их с войной, а, следовательно, и с насилием над человеком. Бромден описывает все, что его пугает, все чего он боится, как механические объекты – бездушные и беспощадные. Использование изображений машин является чем-то большим, нежели просто любимым вождем способом осмысления и описания мира. Использование вождем этих изображений является симптомом его психического расстройства.

Также очень символичным в романе видится использование прилагательных «большой» и «маленький». Все, что относится к комбинату, вождь видит огромным и могущественным, в то время как сам ощущает себя маленьким и беспомощным, несмотря на свои физические данные. Один из героев романа описывает вождя, как двухметровую подметальную машину.

Еще одной особенностью видения мира Бромденом – является туман. В создании образа тумана Кизи вновь прибегает к символизму. Насколько эффектно описано в романе насилие временем, настолько и ярко описывается спасение от насилия – туманом, образом отключения от мира, депрессией. Недаром вождь Бромден говорит: «Отдыхаем мы от этого управления временем, пожалуй, только в тумане; тогда время ничего не значит. Оно теряется в тумане, как все остальное». [13, c. 26]. Туман для вождя – это единственное спасение от комбината. Эти картины жизни, которые рисует перед нами больной человек, похожи на кошмар, но воспринимаются как реальность, и это поражает читателя вдвойне. Он видит истинное лицо каждого, он смотрит намного глубже остальных, он пугается того, что предстает перед его мысленным взором, и прячется в молчании, мнимой глухоте и тумане.

Комбинат представляется основным источником насилия в романе. Рассказчик Вождь Бромден хочет избавиться от давления большого и всемогущего комбината, который  следит за людьми и днем, и ночью, который видит всё и всех. Безжалостная машина, состоящая из множества колесиков, множества различных непонятных приспособлений, которые составляют одно вроде бы незатейливое устройство – пресс. Пресс не успокоится пока человек не превратится в безвольное растение, не способное принимать свои собственные решения и, что самое главное, бороться. Основная цель комбината, сделать всех одинаковыми, подчинить всех своим законам. Во время выезда на рыбалку, рассказчик видит тысячи одинаковых домов и машин, тысячи одинаковых людей одетых в зеленые вельветовые брюки и белые рубашки. Все они жертвы комбината, все они живут по его правилам. Один из героев романа говорит: «Я их видел огромное количество, старых и молодых, мужчин и женщин, видел их на улице, и у них дома – людей, которые пытаются сделать тебя слабым, заставить следовать их правилам, заставить жить так, как они этого хотят. И лучший способ заставить тебя подчиниться- ударить, где больней». [13, c. 39].

В теории производства комбинат определяется, как объединение предприятий связанных технологической цепочкой производства, при которой продукция одного предприятия комбината служит материалом или полуфабрикатом для другого предприятия. В переносном смысле – диссиденты приспосабливаются комбинатом для включения их в себя же. Как и человеческое общество, где существуют разные социальные группы, комбинат делится на отделы. Для людей, которые по каким либо причинам перестают отвечать общественным требованиям, есть Приют. Это психиатрическая больница. Это особое отделение комбината, где исправляют ошибки, целью работы этого отделения является починка изделия, которое не смогло правильно функционировать. Это отстойник Комбината, в котором хранятся его заспиртованные экспонаты. А на самом деле живые люди, почти такие же, как и те, кто ходит по улицам, ругается с соседями, проводит серые будни одни за другими. В комбинате, как и в любом подобном заведении, есть строгий порядок, или правила, которые устанавливают жизнь поселившихся здесь, которые предопределили все их существование, они их не нарушают, это – истины, которые нельзя не соблюдать.

В свою очередь, психиатрическая больница, как часть комбината, тоже имеет некое социальное деление. Ее пациенты делятся на Острых, Хроников и Овощей. Всего в отделении сорок человек. Двадцать совсем плохих и безвольных («хроники» и «овощи»), двадцать («острые») вполне нормальных, только очень запуганных больничным режимом. Острыми называют тех, кто почти здоров. Они слоняются по отделению, высматривают, подслушивают, а потом доносят друг на друга Старшей сестре. По словам рассказчика романа, они здесь, потому что доктора считают их все еще достаточно больными, чтобы здесь держать. Хроники это те, кого «держат в больнице не для починки, а просто, чтобы не гуляли по улице, не позорили марку…Мы хроники, то есть большинство из нас, это машины с внутренними неисправностями, которые нельзя починить». [13, c. 19]. Рассказчик романа также относится к этой социальной группе. И наконец, третья группа – это Овощи, или те, кто был подвергнут лоботомии, и теперь они представляют собой живые трупы, почти не реагирующие на окружающий мир, у них отмерли почти все системы организма, кроме обмена веществ. Овощи – люди-растения, сошедшие с ума или с проявлениями старческого маразма. Острые, хроники и овощи – все вместе они лишь жертвы пресса. Важным признаком общества в палате, объединяющим хроников, острых и овощей, является отсутствие истинного смеха: «Странное место, где люди не позволяют себе засмеяться». [13, с.42]. Фактически эта больница убила в людях все эмоции и способность радоваться жизни. И самое страшное, что эта безэмоциональность считается нормой.

Выясняется, однако, что далеко не все в этой больнице сумасшедшие. Просто эти люди по разным причинам не могут приспособиться к жизни в обществе. Один из них (Билли Биббит) заика и болезненно застенчив, другой (Хардинг) мучается чувством неполноценности из-за измен своей жены и т.д. Все они не могут постоять за себя, а этот мир создан для волков, как объясняет новичку Макмерфи, «главный псих» отделения Хардинг. В сумасшедшем доме они оказались добровольно. Причем, они вовсе не симулируют сумасшествие, но, странные люди, они настолько не соответствуют здоровому американскому образу жизни, что общество с готовностью избавляется от них.

По сути, в романе перед нами нормальные люди,  которых ненормально угнетают. Причем претендуя на само название – «демократия» (как было в США во время развития потребительского общества). Вопросы быта отданы в данном отделении сумасшедшего дома на откуп общему собранию.

В образе комбината легко можно узнать современнее американское общество и липовую демократию. Общество, где счастье и благополучие людей лишь иллюзия. При более внимательном прочтении психиатрическая клиника, описанная в романе, очень современная, с мягкими креслами, с телевидением, радио, с вежливым персоналом и самоуправлением совета больных — это маленькая модель общества потребления, и Америки вообще. Не случайно состав пациентов и персонала пестр в этническом и социальном отношении. Здесь и индеец, и американцы шведского, ирландского, шотландского происхождения, негры-санитары, одна из медсестер — японка.

Среди пациентов есть и старики, и молодые люди с университетским дипломом (Хардинг) и вообще без образования (Джордж-рукомойник). Все они пользуются одинаковыми правами: их прекрасно кормят, водят на прогулки и содержат в чистоте. Многие из них отдают себе отчет в том, что их «свободный выбор» — лишь иллюзия свободы, что их «самоуправление» — фикция, что их жизнь — подобие жизни. Но это плата за комфорт и отсутствие забот. Непомерная плата, как выясняется по ходу действия, ибо здесь ежедневно и ежечасно совершается духовное убийство. Все нестандартные, но живые люди, собравшиеся в клинике, подвергаются чудовищному прессингу, постоянной психологической обработке, цель которой якобы адаптация к условиям общественного бытия, а на деле — стандартизация и нивелировка личности.

Чтобы нивелировать человека, нужно сначала унизить, растоптать его, чему и подчинено все в отделении — железный распорядок дня, вечно грохочущее радио, неусыпный надзор за больными и групповые терапевтические обсуждения интимных сторон жизни каждого из пациентов. Наконец, этому служит сама угроза применения радикальных средств — электрошока и лоботомии. Их применяют только к тем, кто не поддается нивелировке и продолжает выпадать из системы, таким, как главный герой романа Макмерфи. Всего этого достаточно, чтобы держать людей в «кроличьем» состоянии. Они становятся стандартными и легкоуправляемыми.

Все люди в этой больнице живут под страхом перед электрошоковой терапией, которая в те годы вполне легально применялась в США, по усмотрению врачей. Один из героев романа говорит: «Аппарат, можно сказать, выполняет работу снотворной таблетки, электрического стула и дыбы. Это ловкая маленькая процедура, простая, очень короткая, но второй раз туда никто не хочет». [13, с 27].  А рассказчик истории Вождь Бромден, получивший этих процедур штук двести, оказывается, страдал главным образом оттого, что они вызывали у него такие воспоминания, от которых ему бежать хотелось от своего обычного тумана, вон из сумасшедшего дома. Тогда как его философия говорила ему, что это бессмысленно – кругом один и тот же комбинат.

В психиатрической больнице, как и на любом предприятии, как и на любой фабрике, есть главный. Почти всегда комбинат ассоциируются с мужским началом, и в этом есть рациональное зерно, ведь индустриальное общество создано мужчинами. Однако, в романе Кизи эта сила оказывается женского рода, что в очередной раз отсылает нас к событиям, происходившим в США в те годы, а именно к возросшей популярности феминизма. Мисс Гнусен является воплощением полного бездушия, отсутствия человечности, воплощением непостижимых, неподвластных человеку сил. Недаром, постоянно подчеркивается невероятная белизна ее твердой от крахмала униформы, белое лицо, очень светлые глаза «без глубины». Эта белизна воспринимается не как чистота, а как отсутствие цвета, равнодушие, холод, мертвенность. Мисс Гнусен воплощает нечто надличное, хотя и более конкретное — воинствующий общественный порядок, идею полной нивелировки человеческой индивидуальности.