Тема "Маленького человека" в творчестве А.П. Чехова

      Рассказ Чехова обличает пошлость, скуку, ограниченность интересов.

Перед нами раскрывается что-то мелкое, незначительное, по видимости почти безвредное, постоянно встречающееся, но страшное в своей мелкой обыденности.

      В начале рассказа рисуется  пейзаж – бесконечные поля, далекие  холмы.

Великой, прекрасной стране, ее просторам, зовущим вдаль  противопоставлена жизнь чиновника, Николая Иваныча, заветная цель которого сводится к тому, чтобы приобрести в собственность ничтожный клочок земли, запереть себя на всю жизнь в собственную усадьбу, есть  «не купленный, а свой собственный крыжовник»[7, 314]. Наконец, он осуществил свою мечту, но стала ли она спасением его души?

  Посетив брата, который после долгих лишений осуществил свою мечту: под

старость приобрел имение, Иван Иваныч возмущается при  виде этого низкого счастья: «Принято говорить, что человеку нужно только три

аршина земли. Но ведь три аршина нужно скорее трупу, а не человеку. Человеку нужно не три аршина земли на усадьбу, а весь земной шар, вся природа, где на просторе он смог бы проявить все свойства и особенности своего свободного духа»[4, 50]. В усадьбе Гималайского не было людей, а были существа, по описанию автора, похожие на свиней. Была рыжая собака, похожая на свинью, кухарка тоже была похожа на свинью, наконец, о самом обрюзгшем, располневшем чиновнике, сидевшем в постели сказано, «того и гляди хрюкнет в одеяло». Еще одна точная, почти неприметная бытовая подробность – крыжовник. В любой малой усадьбе сажают крыжовник. Кусты крыжовника, как и крыжовниковое варенье – это принадлежность почти всякого мелкого усадебного хозяйства. Однако и Иван Иванович является своего рода «футлярным» человеком, он вглядывается в новый образ Николая Ивановича, как в зеркало. Будучи человеком достаточно внутренне богатым, он ясно видит за внешним совершенным довольством брата безграничную узость, ущербность и уродливость. Очень важным является тот факт, что не только брат Ивана Ивановича претерпевает фатальные изменения личности, глубинная причина которых в том, что он закрыт от всех, но и сам Иван Иванович является человеком, который этому миру неоткрыт. Как образец поведения и единственную возможность существования он провозглашает драматизм, невозможность гармонии. Герой принципиально не доверяет человеческой личности, возлагая надежды только на возможность какого-то абстрактного счастья. И мы можем предположить, что одна из причин того, что случилось с его братом, состоит в том, что когда-то сам Иван Иванович не захотел пойти на контакт с ним, услышать его, тем самым подтолкнув его к «футлярности».

      В усадьбе, которую изображает  Чехов, крыжовник имеет значение эпитета через него он во-первых, раскрывает психологию своего героя – не важно, что ягода кислая, жесткая – она своя и уже только поэтому вкусная. В этом его самодовольство и пошлость, во-вторых, увидев своего брата, который жадно пожирал кислый, жесткий вовсе невкусный крыжовник, рассказчик резко меняет свое мнение. Какие грустные мысли и чувства вызвал этот, казалось бы, безобидный крыжовник. Иван Иванович обращается к молодому поколению: «Пока молоды, сильны, бодры не уставайте делать добро!… Если в жизни есть смысл и цель, то смысл этот и цель вовсе не в нашем счастье, а в чем – то более разумном и великом. Делайте добро».[7, 316]Человек без цели и без желания участвовать в жизни общества – мертвый человек. Так в очередной раз, только немного по-другому, Чехов показывает нам «маленького человека».

 

 

 

 

 

 

«Мечты»

 

 

 

  Еще одним типом «маленького человека» в творчестве Чехова можно назвать простого мужика. Его жизнь так же уныла и однообразна, как и жизнь мелкого чиновника. Но основное отличие  изображения «маленького человека» в рассказе «Мечты» от аналогичного героя в рассказах «Смерть чиновника», «Крыжовник» или «Человек в футляре» состоит в том, с какой интонацией описывает своих героев Чехов. Если в вышеперечисленных произведениях автор как бы пародирует жизнь, где-то даже насмехается над «футлярностью» своих героев, то в рассказах о мужиках он говорит об их жизни, как он видит ее, он грустит вместе  с мужиками о свободе, не умаляя, при этом, их вины в том, что сами они не могут или не хотят выбраться из «футляра» своей рабской покорности судьбе.

   Многие критики отметили, что в изображении мужиков Чехов чем-то близок к Тургеневу. Своеобразие тургеневского подхода к раскрытию народной темы состояло в раскрытии общечеловеческих качеств души русского мужика и этим доказать его человеческое достоинство, внутреннее право на гражданственность и равноправие. Это видение судьбы крестьянина не обошлось без значительной идеализации героя. У Чехова такой идеализации нет, а есть умение показать настоящую жизнь мужика без какого-то возвышенного любования народом. Герои чеховских произведений этого цикла – это оторвавшиеся от жизни отщепенцы, чудаки, которые не стали выше обыденной жизни, а просто оторвались от нее, не в состоянии что-то изменить к лучшему. Но, все же, и у Чехова в его рассказах о мужиках мы наблюдаем некоторое противоречие. С одной стороны он рисует реальные, живые, вовсе не идеализированные типы русских мужиков, поставленные в определенные социальные условия. Это свидетельствует о продолжении Чеховым традиций  демократической литературы. С другой стороны, он все-таки отступает от  от этой линии. Рисуемые им образы и ситуации являются вариантами каких-то других характеров и коллизий, случающихся в другой социальной среде. Чехов пытается, как и Тургенев, показать общечеловеческие черты характера своих героев, сохраняя все особенности их общественного положения.

  «Мечты»  - это рассказ о народном горе, о народной мечте, но вместе с тем это рассказ о духовной несостоятельности человека, о его неспособности изменить в своей голове то, что он не раб, что он способен стать личностью.

Рассказ «Мечты» - это психологический очерк, в  котором даны три  нечетких образа, но вместе с тем, к ним не нужно  ничего добавлять, чтобы сделать  их более реальными. Однако сильнее  других в этом произведении выделяется бродяга без имени и родства. Его история – это одна из страниц драмы народной жизни. Рассказ бродяги дан как небольшой эпизод, хотя он повлиял на дальнейшую судьбу героя. О судьбах двух сотских Чехов вообще ничего не говорит. Мы лишь знаем, что они мужики. Но Чехов все-таки находит те средства, которые способны объединить этих людей. Чехов постепенно приводит нас к мысли, что жизнь этих людей бесцветная и унылая. Маленький кусочек влажной земли, темнеющий за густой пеленой тумана, островок, с которого, кажется, не могут сойти путники – все это в тоге становится отображением картины жизни трех людей. Так Чехов плавно подводит нас к главной идее рассказа – мечтам несчастных людей о вольной жизни Эта тема возникает в рассказе под впечатлением от рассказа бродяги о вольной сибирской жизни. Этот рассказ заставил всех задуматься. «В осеннюю тишину, когда холодный, суровый туман с земли ложится на душу, когда он тюремною стеною стоит перед глазами и свидетельствует человеку об ограниченности его воли, сладко бывает думать о широких, быстрых реках с привольными, крутыми берегами, о непроходимых лесах, безграничных степях»[7,207]. Далее мечта о вольной жизни становится главным предметом мыслей героев. «Медленно и покойно рисует воображение, как ранним утром, когда с неба еще не сошел румянец зари, по безлюдному, крутому берегу маленьким пятном пробирается человек; вековые мачтовые сосны, громоздящиеся террасами по обе стороны потока, сурово глядят на вольного человека и угрюмо ворчат; корни, громадные камни и колючий кустарник заграждают ему путь, но он силен плотью и бодр духом, не боится ни сосен, ни камней, ни своего одиночества, ни раскатистого эха, повторяющего каждый его шаг».[7, 207] Но почему-то эти мысли остались только при них. Никто из персонажей не пытался высказаться по этому поводу, не говоря уже о попытке что-то сделать для своей свободы.

В бродяге мы находим несколько условные черты  характера, свойственные и другим подобным героям Чехова, но в рассказе они  несколько усилены. Это такой  же отщепенец, «мужик – не мужик, барин  – не барин, а так, словно середка какая»[7, 207]. В центре внимания мужик, ставший в силу причин отщепенцем. На первый взгляд он жалок, но вместе с тем нам он симпатичен своими душевно-эмоциональными качествами. По сути, это и есть «маленький человек», но, в отличие от героев других чеховских рассказов об этом герое,  мы видим, что у бродяги все же есть внутренний мир, хотя он уже изрядно испорчен жизненными неудачами и узостью  некоторых его представлений об окружающем мире.

  «Мечты»  это не единственный рассказ  о мужиках как о «маленьких людях». У Чехова есть немало замечательных произведений, где он с невыразимой точностью и правдивостью показывает нам своих «отщепенцев», рисуя неповторимые образы и показывая нам все стороны человеческой души.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

 

 

 

Образ «маленького человека» стал наиболее популярен в XIX столетии. Писателей всего мира заинтересовал этот персонаж, поэтому он стал одним из выразителей своей эпохи. Судьба «маленького человека» интересовала и русских писателей XIX века: Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Тургенева, Достоевского. Все произведения о «маленьком человеке» похожи. Мы видим в них одну лишь жалость к своим героям: несчастный маленький человечек стал заложником судьбы, он не смог ничем помочь своему горю, не смог, потому что общество его не приняло. Такое изображение «маленького человека считалось правильным и неоспоримым», пока в русской литературе не появился Чехов со своим Червяковым, Беликовым, Ионычем, мужиками-бродягами и многими другими персонажами, которые составили огромнейший список  гениальнейших образов чеховской прозы. Писатель не только пополнил список талантливых авторов произведений критического реализма, но стал новатором в области изображения своих героев. Одним из первых он показал, что главным в формировании личности  является не адаптация в обществе, а желание и умение самореализоваться. Чехов заставил нас посмотреть на своего «маленького человека» не как на тип, а как на отдельного человека, тем самым предлагая задуматься о себе самих.

Но случилось так, что чеховскую мысль долго не могли понять ни  его современники, ни многие литературные деятели советской эпохи. Сначала это непонимание было связано с традициями критического реализма, установившимися благодаря предшественникам Чехова, позже в его произведениях многие искали (и находили!) следы воззрений господствующей власти, говоря о том, что многие его герои – жертвы самодержавия и неблагоприятной социальной среды. Но сам Чехов думал иначе, повествуя нам о духовной деградации своих «маленьких людей». Ведь не царь и не общество виноваты в том, что человек заключил свою душу в «футляр», оставив снаружи оболочку приспособленца и ничтожества. Он ведь сам не захотел бороться за свою человечность, за место в обществе. С большим сочувствием  Чехов относится к мужикам. Их жизнь он не пародирует, но и не доводит это сочувствие до слезливой жалости и банального возвышения народа. Суть остается та же. Мужик – тот же маленький человек, потому что не в состоянии выдавить из себя раба.

У Чехова мы встречаем  большое разнообразие образов, но ни один из них не вызывал столько споров и рассуждений как его «маленький человек».

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Литература:

1. Тюпа В. И. Художественность чеховского рассказа. – Москва: Высшая школа, 1989 г., С. 32-36
2. Бялый Г. А. Чехов и русский реализм: очерки. – Ленинград: Сов. Писатель, 1981 г., С. 10-36
3. Бердников Г. П. А. П. Чехов. Идейные и творческие искания – 3-е изд. – Москва: Худож. Литература, 1984 г. С. 48-73
4. Полоцкая Э. А. Пути чеховских героев. – Москва: Просвещение, 1983 г., С. 46-56
5. Лапушин Р. Не постигаемое бытие: опыт прочтения А. П. Чехова. – Минск: Пропилеи, 1998 г., С. 84-91
6. Горбачев А. Ю. Рассказы А. П. Чехова 1898 года. – Русский язык и литература, 2002, №6. С. 8-15
7. А. П. Чехов Избранные произведения. – Минск, 1982 г.
8. Ссылка на сайт : http://www.licey.net/lit/chehov/death
9. Ссылка на сайт: http://www.surbor.su/publicinfo.php?id=504
10. Аношкина В. Н. и др. История русской литературы XIX века. – Москва, 2001 г., С. 551-613