Эстетика и удобочитаемость шрифта

Традиционно считаются  наиболее удобочитаемыми гарнитуры  эпох ренессанса и барокко, а также  сделанные по их мотивам. Например, классицистические антиквы одни специалисты считают такими же применимыми, другие считают их слишком связанными со стилем ампир и, благодаря особенностям пластики, требующими несколько большего кегля в наборе (12–14). И те, и другие не стоит применять в газетном наборе и при печати на некачественной бумаге. 

Кириллические шрифты благодаря особенностям пластики и пропорций часто более выигрышно смотрятся в классицистических «одеждах». Газетные гарнитуры XIX века в беллетристике применяются редко, как и гротески, зато более применимы в наборе текста в «сложных» условиях. Западные специалисты отмечают большую употребимость и нейтральность гротесков, сделанных в «теплых» ренессансных пропорциях. Совсем редко применяются египетские шрифты и обычно близкие к ним по пластике шрифты пишущих машинок и других технических устройств. Шрифт пишущей машинки, появившийся в XIX веке, это скорее каллиграфия XX века. 

Западные авторы выделяют такие качества гарнитуры, как «нейтральность» и «прозрачность» (transparence). Нейтральность свидетельствует  об уместности применения какой-либо гарнитуры  в определенных типах литературы. В этом смысле классицистические антиквы несколько уступают ренессансным. Прозрачность (коммуникабельность, общительность) гарнитуры говорит о возможности ее использования в паре с другой гарнитурой для лучшей структуризации информации. Выбор зависит от оформителя текста, но известно, что наиболее гармонично смотрятся рядом гарнитуры одних пропорций и духа. Когда говорят о «прозрачности» (совместимости, коммуникабельности) гарнитур разных шрифтовых видов, то обычно упоминают об особой гармоничности совместного использования гарнитур одного автора, имеющих заметное различие в пластике и родственные особенности в пропорциях (насколько это возможно в разных шрифтовых видах). В качестве примера можно назвать гарнитуры Самнера Стоуна — Sans и Serif, Герарда Унгера — Demos, Praxis, Flora и др. Можно упомянуть также гарнитуры Кудряшевская и Букварная. Эти гарнитуры имеют некое духовное единство, в основном на пропорционально-ритмическом уровне, и нельзя сказать, что одну можно получить из другой автоматическим, как может показаться на первый взгляд, изменением пластики — «добавлением» засечек или контраста штрихов. Каждая из этих гарнитур есть явление целостное и самостоятельное. Можно говорить о единой пропорционально-ритмической идее и о предпочтении автора к определенным особенностям медиан, но каждый раз гарнитура создается заново по правилам данного шрифтового вида, или пытается их освоить и приспособить под себя. И это освоение является процессом творческим. Именно вкус и мера при выборе определенного типа решений придают эстетический характер гарнитуре. И несмотря на принципиальное различие пластики мы можем увидеть пропорционально-ритмическое единство в гарнитурах, разделенных столетиями — Бодони и Акциденц-Гротеск, ГиллСанс и Лазурского. 

В определенном смысле «механический» принцип добавления засечек мы видим в гарнитурах Officina и Thesis. Они включают в себя гротесковое и египетское «начертания», а вторая еще и «смешанное» — Mix. То есть «исходным» начертанием является гротеск, а к нему «прибавлены» брусковые засечки. Но оба автора не довольствуются подобной «механической» концепцией. Механистичность «добавления» компенсируется изысканностью выбора при «использовании». В Оффицине они частично пробираются в «гротескное начертание», а в «египетском» используются весьма экономно. 

Подобную же картину мы видим в «смешанном»  начертании Thesis, где выборочное использование  засечек создает актуальную для  конца 90-х фактуру полосы набора. 

Также стоит  стремиться к максимальному контрасту  гарнитур по какому-либо параметру  — жирности, наклону или пластике. Среднее же сочетание гарнитур — Таймc и Гарамон, Гарамон и Бодони — выглядит с традиционной точки зрения негармоничным и невыигрышным ни для какой из гарнитур. Каждая из этих гарнитур — это целостный мир гармонично соотносящихся начертаний, поэтому их совместное использование преимущественно подчеркивает их недостатки. 

Дизайнер может  опровергнуть готовой и красивой работой любое запрещение. Но как  правило, когда мы хотим добиться гармонии, а не эффектного контраста, лучше не применять подобные пары в приличном обществе, как не принято смешивать пиво с водкой, коньяк закусывать салом и т.д. Но... всегда бывают исключения. Например, болгары с удовольствием поливают арбуз кетчупом. 

Для профессионала  в большинстве случаев подобное сочетание выглядит дисгармоничным, так как данные гарнитуры противоположны в своей эстетике. Гарнитура Бодони отличается «рисованной» пластикой, выровненностью знаков по ширине (О, Р), статичностью расположения наплывов и закрытостью знаков. Гарнитуре Лазурского свойственна пластика письма пером с косым срезом, динамичное расположение овалов, разноширинные пропорции и вольготно открытые знаки. 

В профессиональной среде сочетание Бодони-Прагматика выглядит приемлемым, так как обе  гарнитуры, несмотря но сильные различия в пластике — классицистической антиквы и гротесковой — имеют подобную эстетику пропорции, что мы видим в близости знаков по ширине (О, Р), закрытой классицистической форме (С, 2, 3), близком рисунке некоторых знаков (R). 

Надо учитывать, что взгляды на удобочитаемость, прозрачность, да и просто мода постоянно меняются, особенно в акцидентной типографике, и то, что казалось невозможным вчера, вполне может стать модным завтра.

Высота строчного  знака в наборных гарнитурах 

Высота строчного  знака без выносных элементов в западной терминологии определяется как высота знака «х». В наборных гарнитурах она колеблется в достаточно узких пределах, в акцидентных бывает и очень большой, и очень маленькой. 

Исторически можно  проследить постепенный рост высоты строчного знака. Ренессансные гарнитуры на современный взгляд имели слишком маленькие строчные и слишком длинные выносные элементы. Впрочем они чаще использовались в наборе 12-14 кеглями. Укорачивание выносных элементов произошло, когда была поставлена задача «единой базовой линии» для всех гарнитур, что конечно было утилитарно оправдано. Заметный рост строчного знака произошел в газетных и акцидентных гарнитурах XIX века. В XX веке было создано много гарнитур с повышенной высотой х. Это необходимо для гарнитур, которые применяются в сложных условиях, например, на неровной газетной бумаге. 

В акцидентных  надписях более важен размер буквы, чем изысканность пропорционального  соотношения строчных и прописных. С другой стороны, рост строчного  знака повышает удобочитаемость до определенного предела, так как для удобства чтения в длинных текстах не менее важны пробелы между строчками, которые при более крупной строчной тоже должны расти. В то же время более высокая строчная повышает комфорт чтения в недлинных текстах: сообщение на экране компьютера, статья в энциклопедии или даже в газете, текст на рекламной листовке. Поэтому высота знака «х» тоже характеризует акцидентный характер гарнитуры. 

Рекордсменом  среди наборных гарнитур по высоте строчной является гарнитура Прагматика, создававшаяся для Большой Советской Энциклопедии, что в общем ухудшает ее удобочитаемость в нормальном наборе, но позволяет экономить много места в энциклопедическом. 

Логическим развитием  в сторону акцидентной выразительности  за счет увеличения строчных знаков были спроектированные в Америке в 70-е годы гарнитуры ITC Авангард и ITC Гарамон, являющиеся вариантами гарнитур Футура и Гарамон.

Удобочитаемость и пробелы 

«Тридцать спиц сходятся в ступице, но как раз  промежутки  между ними составляют суть колеса. Из глины делаются горшки, но как раз пустота внутри них составляет суть горшка.  Стены с дверьми и окнами образуют дом, но как раз пространство  между ними составляет суть дома. Мораль: телесное имеет пользу,  бестелесное составляет суть бытия». 

Одиннадцатый  афоризм Лао-Цзе. 

На первый взгляд пробелы, т. е. незапечатанное пространство, есть явление негативное по отношению  к тексту. Более внимательный взгляд заметит, что современный набор  — например текст, читаемый вами —  это изощренная система не только передачи информации, но и ее семантического членения, в которой незапечатанные пробелы играют важнейшую роль (конечно, существуют и другие инструменты смыслового членения текста — точки, запятые, знаки вопроса и восклицания, дефис и тире, кавычки разных толков, скобки, слэши и т.п.). Мы не замечаем сложность этой системы, как не замечаем сложности телевизора. Современный вид набор принял не так давно, и общей тенденцией является дальнейшее усложнение. 

Например, в русских  книгах XIV века мы находим следующую систему: начало смыслового фрагмента (абзаца в современном понимании) обозначается буквицей, в конце часто ставится значок из четырех точек, точками (но не обязательно на базовой линии шрифта) отделяются предложения (прописных букв нет) и иногда некоторые слова. Межсловных пробелов и запятых тоже нет. Читать трудно, но можно. 

Если обобщить современные представления о  гармоничном и удобочитаемом  наборе, то это прямоугольник, воспринимаемый на некотором отдалении по тону ровно-серым. Абзацные, межстрочные и межбуквенные пробелы не настолько малы, чтобы не выполнять свою функцию, и не настолько велики, чтобы останавливать на себе внимание. В очень мелких кеглях пробелы должны увеличиваться. 

Вот мнение Джамбаттисты Бодони, высказанное в 1818 году: «...Литера окажется тем прекраснее, чем отчетливее выразятся в ней упорядоченность, тщательность, хороший вкус и изящество. Но для того, чтобы она отчетливо и ясно выглядела на странице, необходимо, кроме того, поместить ее в безукоризненно выровненную строку, не слишком плотную, но и не слишком разреженную (здесь необходимо учитывать соотношение с высотою строки); более того, в каждой строке необходимо оставлять между отдельными словами, так же как между эскадронами в полку, одинаковые интервалы, в которые нельзя было бы втиснуть какой-либо из знаков, входящих в состав алфавита». 

В акцидентной (рекламной) эстетике иногда ставится задача, прямо  противоположная вышеперечисленному. 

В современном  наборе можно выделить разнообразные  виды пробелов. Это: спуск — отступ сверху в начале большого смыслового куска; пробел, обозначающий абзац — обычно отступ; пробел между строчками — интерлиньяж; межсловные пробелы; межбуквенные пробелы — апроши.

Абзац 

О появлении  абзацных отступов повествует Ян Чихольд (в 20-30-е годы он был известным конструктивистом и революционером (в типографике), а в пятидесятые годы безапелляционно требовал вернуться к эстетике средневековых и первопечатных книг). Вначале текст набирался последовательно без всяких отступов. Но существовали и сложноструктурные тексты. В юридической литературе существовало деление на параграфы, знак которого вписывали другой краской, и, соответственно, оставляли для него пустое место. Однажды по какой-то случайности это не было сделано, что послужило толчком к осознанию удобства смыслового членения напечатанного текста незапечатанным пространством. С тех пор не было изобретено другого такого столь явного и, одновременно, ненавязчивого приема. В первопечатных книгах абзацы редки. В современных изданиях, соответственно ритму жизни, едва ли не каждое предложение стремится стать абзацем. 

Существует большое  количество вариаций абзацного отступа (выступа, пробела...), и большинство  из них можно встретить уже  в инкунабулах. В рекламных изданиях и экспериментальной типографике нередки попытки придумать что-либо новое и эффектное. Спецификой книги является то, что абзацный отступ встречается в ней тысячи раз. Поэтому его главным качеством становится сдержанность и неагрессивность. В большинстве современных изданий мы встретим абзацный отступ, более или менее приближающийся к величине под названием «пробел в 1 круглую» (Em space), который равен кеглю. Об отступе в одну круглую Ян Чихольд писал как о «величайшем богатстве», доставшемся нам от эпохи Возрождения.

Спуск полос 

Так же, как в  случае с абзацем, спусковые полосы раньше содержали в себе заставки (гравюры или рисунки). Сейчас они  по разным причинам почти исчезли. Но пробел перед началом новой части  прочно вошел в современную типографику. 

Большое незапечатанное пространство на титульной полосе в современных книгах — пробел между названием (сверху) и годом издания (внизу) — раньше традиционно украшался гербом издательства. Современный аскетизм дизайнеры успешно используют в своих целях. В современной книге количество белого указывает на иерархию внутри текста. Еще в 70-е годы прозвучало предложение все научные журналы обозначить с помощью дизайна, а именно — набирать в них все тексты и заголовки одним кеглем. Если бы этот утопический проект осуществился, то ясно, что основную роль в иерархическом членении текста (заголовки, подзаголовки, примечания и т.д.) играло бы положение колонки или строчки на странице и количество белого вокруг нее.