Влияние этнического и конфессионального факторов на социально-политическую обстановку в Чеченской Республике в постсоветский период

    В девяностых такой период снова настал.

    Были  проведены съезды многих чеченских  тейпов, избраны главы и руководящие  органы, разработаны программы действий. Но, не имея под собой реальной почвы, ни социально-экономической, ни политической, этот процесс постепенно угас. К тому же чеченское общество в этот период еще представляло собой более или менее устойчивую социальную структуру, элементы которой имели определенные экономические и политические интересы, не обремененные тейповой идеологией.² 

    Ко  всему прочему попытки России урегулировать мирными средствами чеченский кризис, которые предпринимались  после провозглашения «Независимой Ичкерии» в 1991 году, успехом не увенчались, так как чеченское руководство не предпринимало никаких шагов навстречу Кремлю. Тогда в 1994 году федеральный центр поддержал штурм Грозного антидудаевской оппозицией с целью свержения режима Дудаева, который однако, закончился неудачей, а 30 ноября 1994 года президент Борис Ельцин подписал указ «О мероприятиях по восстановлению конституционности и правопорядка на территории чеченской республики». С декабря 1994 года на территории Чечни начались полномасштабные боевые действия с использованием сил регулярной армии, которые продлились до 1996 года. В апреле 1996 года генерал Джохар Дудаев был убит, что однако не помешало чеченским незаконным формированиям в августе того же года фактически захватить Грозный. В этих условиях Ельцин принял решение о проведении мирных переговоров, которые поручил вести секретарю Совета Безопасности А. И. Лебедю. 30 авг. 1996 в г. Хасавюрте (Дагестан) были подписаны мирные соглашения, по которым предусматривались полный вывод российских войск с территории Чечни, проведение всеобщих демократических выборов, решение по статусу Чечни откладывалось на пять лет.

    Проблема  так и не была решена, она была просто отодвинута в неизвестное  будущее. Первая чеченская война не принесла никаких реальных сдвигов, кроме ещё большей дестабилизации ситуации в регионе.

    Чеченская государственность так и не была образована. Собственно к этому и  не было никаких предпосылок, если учесть, что чеченский народ за всю  историю никогда и не выстраивал государственных отношений и такой способ социальной организации был для него просто чужд и сложен. Мешало построению государственности стремление вернуться к тейповой системе, и отбросить себя на «века назад». Не могло образоваться государственности там, где кровные связи и нормы неписаного этнического права стали вновь доминировать над нормами права гражданского.

    Подпитку  морального духа в следующем военном  столкновении «поборникам» независимости  предстояло обеспечивать уже не столько с помощью национальных, сколько с помощью религиозных лозунгов.   
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     2.Влияние конфессионального фактора на социально-политическую обстановку в Чеченской Республике

    Если  в первой половине девяностых «душой»  движения за «Независимую Ичкерию» был по большей части этнонационализм(хотя присутствие религиозного фактора на наш взгляд тут тоже нельзя исключать), то во второй половине девяностых главными лозунгами становятся лозунги «борьбы с неверными».

    Этнический  фактор не смог быть поставлен во главу угла по ряду причин. Во-первых, учитывая многонациональность кавказского региона, он скорее сковывал действия чеченской элиты, нежели как-то особенно помогал ей. Ну, кто станет бескорыстно бороться за независимость чеченского народа, кроме самого чеченского народа? Мечты о том чтобы с претензиями на доминирование чеченского этноса на Кавказе «взорвать весь Кавказ» оказались идеалистическими.  Зато, если борьба будет вестись не за нацию, а за какие-то другие идеалы и ценности, например религиозные, то есть шансы обрести союзников в такой борьбе. Во-вторых «национализация» привела только к отмежеванию элит чеченского общества от остальных «простых смертных». Коррумпированность дала о себе знать и как это обычно бывает, люди, получившие в руки власть, как-то быстро забыли о своих обещаниях тем, кем они стали править. Это кстати видится нам одной из причин того, что из всех течений ислама именно салафийский ислам(или как его называют противники - ваххабитский) стал движущей силой новой «чеченской революции». Эту форма обновленческого ислама можно назвать наиболее политизированной, а стало быть, востребованной, в случае появления необходимости осуществить взрыв сознания в массах в той угнетающей политической и экономической ситуации, которая сложилась в Чеченской Республике. Впрочем, как отметил в своём интервью «Кавказскому узлу» председатель Исламского комитета России Гейдар Джемаль: «Ислам с самого начала и есть политика. И до пророка Мухаммеда ислам тоже был политикой». Любая исламская доктрина изначально связана с политикой и в отличии, например от христианства, где присутствует разделение светского и духовного начал, в исламе нет принципа «кесарево - Кесарю, а Богу - божье», несмотря на то, что конечно же степень политизированности различных течений ислама различна.

    По  вероисповеданию чеченцы – мусульмане-сунниты  суфийского толка. До исламизации чеченцы  исповедовали язычество, а также испытывали на себе влияние соседней православной Грузии. На время начала исламизации чеченского народа однозначно указать не представляется возможным, так как по этому поводу существует ряд версий. 

    Одни  настаивают на VII в., когда с исламом чеченцев и ингушей знакомили арабы, другие считают, что исламизация началась во второй половине XVI в., когда в ислам стали добровольно переходить чеченские тейпы, обосновавшиеся в долинах крупнейших рек — Сулака, Сунжи, Аксая.

    Большую роль в исламизации чеченцев сыграл суфизм, укоренившийся первоначально  в форме накшбандийской ветви. В  ходе Кавказской войны чеченцы вели борьбу под знаменем ислама, присоединившись к имамату Шамиля. В 50-60-е гг. ХIХ в. среди них распространяется другая ветвь суфизма - кадирия (так называемый зикризм). Громкие радения (зикр) кадиритов, сопровождающиеся танцем по кругу, вызвали резкое недовольство и репрессивные меры со стороны Шамиля. Несмотря на это, зикризм утвердился во всей горной Чечне; орден накшбандия сохранил свои позиции в основном среди равнинных чеченцев. Эти действующие на Северном Кавказе мусульманские суфийские братства чаще всего именуются тарикатами (а их члены — тарикатчиками или тарикатистами).

    В советскую эпоху госатеизма, а  так же во время насильного переселения  чеченского народа в 1944 году ислам стал одним из факторов способствовавших выживанию чеченцев как нации.

    При тоталитарной системе «внутренний ислам» не представлял для советской власти реальной опасности. Облечение антисоветских взглядов в религиозную форму носило ограниченный, не организованный характер и успешно пресекалось соответствующими службами. Не исключено, что такое «несерьезное» отношение к исламу впоследствии в немалой степени обусловило неспособность утвердившихся у власти в образовавшихся после распада СССР государствах, в том числе и в России, бывших советских руководителей увидеть в исламе реальный политический фактор, а в представителях исламизма — серьезных конкурентов.³

    Все это стало одной из причин неадекватного  восприятия новой российской элитой политического ислама уже в постсоветские 90-е годы, когда возникли и обострились политические и этнополитические конфликты, в ходе которых противоборствующие стороны апеллировали к религии. Тогда же стало ясно, что ислам не просто сохранил свое влияние на общество на Северном Кавказе, в особенности в наиболее исламизированных восточных районах, но способен адаптироваться к общественнополитическим переменам.

    Влияние ислама в Чечне усилилось с  возобновлением свободного отправления культа с конца 1980-х гг. Было создано самостоятельное Духовное управление мусульман республики.

    За  годы советского госатеизма представители традиционного ислама по понятным причинам утратили традиции «высокого» богословия. Ислам в России столкнулся с тем же чем и православие. И Церковь и умма напоминали человека проведшего немало лет в заключении и выпущенного на волю. Впереди предстоял длительный восстановительный процесс. Ислам в кавказском регионе и без того носил синкретический характер и был отнюдь не тем исламом что в образованных богословских центрах мусульманского мира, а скорее исламом похожим на ислам Индонезии или Западной Сахары. Исламизация Кавказа не завершена и по сей день. Поэтому традиционные ветви ислама на Кавказе в частности в Чечне были выражены не в высоких богословских формах, а сводились к формам более простонародным. Можно сказать, что бытовой «обрядовый» ислам подмял под себя догматический. Слабость концептуального богословия сделала традиционный ислам на Кавказе лёгкой добычей для всех тех кто пожелал бы на нём спекулировать, в том числе и для политиков.

    Это на наш взгляд стало одной из причин, по которым обновленческое движение так называемого «чистого Ислама» - или салафии имело такой изначальный успех в Чечне и Дагестане второй половины девяностых годов. Ошибкой было бы утверждать, что салафия сама по себе есть нечто принципиально новое для мусульманского мира и тем более отождествлять салафию и ваххабизм, который является лишь частным случаем салафии в новое время. Призывы отдельных течений внутри ислама к «чистоте веры» звучали на протяжении всей истории существования ислама, начиная уже с первых последователей Мухаммеда. Однако благодаря государственным СМИ в сознании обывателя течение салафитов утвердилась именно как ваххабизм, что конечно же не совсем корректно, потому как ваххабиты –представители салафии в Саудовской Аравии.

    Салафию так же принято рассматривать как исламский фундаментализм противопоставляемый традиционализму.

    Распространение салафитских идей явилось ответом на общий системный кризис в регионе. Это своего рода реакция мусульман на неспособность центральной и местной властей решить их проблемы. Разочаровавшись в компетентности и решительности администрации, не веря в возможность избавления от трудностей при помощи проводимой в последнее десятилетие политики, люди пытались отыскать иные возможности выхода из создавшейся ситуации. Отсюда интерес к «исламской альтернативе». На Северном Кавказе речь идет в первую очередь о социальной подоплеке салафии. Ставшие популярными среди части мусульман салафитские установки ориентированы на решение мирских проблем.⁴

    Местная салафия социальна, а ее конкретные материальные требования получают санкцию Всевышнего и потому приобретают характер абсолютной истины. К тому же, как всякая идеология обездоленных, она радикальна.

    Можно много спорить о нетождественности терминов «салафиа», «ваххабизм» и «исламский фундаментализм», и об их неграмотном применении политиками, СМИ, и отдельными исследователями, но как бы там ни было а под всеми этими терминами подразумевается один и тот же феномен, который послужил своего рода идеологическим фундаментом для второго всплеска вооружённого противостояния в Чечне второй половины девяностых.

    Дело  в том, что в сознании части населения Северного Кавказа сложилась простая, доступная для восприятия обыкновенных мусульман парадигма исламских ценностей, некая матрица, на которую наложены представления о справедливом процветающем обществе, в котором они могут обрести личное благополучие и общую социальную стабильность. И покуда социально-экономическая ситуация не претерпит решительных изменений — для многих мусульман преодоление кризиса будет видеться именно на путях переустройства общества на исламских основах. Таковыми они полагают введение шариатского законодательства, обретение социальной справедливости, возврат к строгому «исламскому» кодексу поведения.

    Как бы там ни было, но пока чеченская революция по ваххабитскому сценарию потерпела фиаско. Не только благодаря военной контртеррористической операции в 1999году, но и благодаря информационной антисалафийской операции.  Салафийские течения были отождествлены с ваххабизмом, экстримизмом, сепаратизмом, терроризмом (что кстати справедливо), и преданы всеобщему осуждению. В 1998 г. в Грозном по инициативе А. Кадырова прошел Конгресс мусульман Северного Кавказа. Он состоялся вскоре после событий в Гудермесе, и конкретной целью А. Кадырова было добиться широкой поддержки кавказского духовенства в противостоянии ваххабитам. Такую поддержку муфтий получил. Многие участники конгресса говорили о необходимости не допускать участия ваххабитов в работе административных органов и вообще полностью отказаться от какого бы то ни было сотрудничества с ними.

    Сторонники  «Чистого ислама» не смогли прочно утвердиться ни в Чечне и Дагестане. Дальнейшая их судьба будет скорее всего определяться тем, насколько  им удастся избавиться от имиджа боевиков и экстремистов. Как радикальное, с привкусом сепаратизма движение салафия потерпела поражение. Салафиты тем не менее не отказались от участия в общественной и тем более религиозной борьбе.