Великая отечественная война

Здесь напрашивается  бросающаяся в глаза аналогия с послевоенной Германией. Хотя между  потерпевшей поражение в войне Германией и нажившейся на войне Японией была немалая разница, не говоря уже о различиях в культуре, политических и иных традициях, сходство все же есть, пусть даже более функциональное, нежели сущностное. Проявлялось оно прежде всего в воинственном радикализме социальных групп, делавших ставку на силу и агрессию, на культ исключительности и вседозволенности, на войну и уничтожение. "Молодые офицеры", чье влияние в Японии в 20-30-е годы все усиливалось, требовали практически того же, что и нацисты в Германии, - отказа от многопартийной системы и ответственных перед парламентом кабинетов, диктатуры внутри страны и экспансионистской политики вне ее.

Далеко несразу - как  и в Германии - они добились своего. Вначале процесс шел скорее в  обратную сторону. Капитализм успешно развивался, рос рабочий класс, увеличивались ряды интеллигенции, укреплялись завоеванные в социальных боях права трудящихся. В 1919 г. был снижен имущественный ценз, вследствие чего электорат в стране увеличился до 3 млн. (из 56 млн. населения), а в 1925 г. избирательное право стало всеобщим, правда, только для мужчин. В Японии одна 39 другой возникали и укрепляли свои позиции новые политические партии, в том числе коммунистическая (1922). Парламентские кабинеты стремились, хотя и не всегда удачно, противостоять энергичному натиску "молодых офицеров", чьи представители временами включались в кабинет министров. Словом, баланс сил пока сохранялся, хотя и становилось все более очевидным, что энергия воинствующего радикализма берет верх.

В 1927 г. к власти пришел кабинет генерала Танака, настроенного вмя ягроссивно. Именно при нем  вновь был направлен японский экспедиционный корпус в Китай, в  Шаньдун. Вскоре, однако, войска были выведены,, что послужило одной из причин падения кабинета Танака. Однако "молодые офицеры" не сдавались. В 1930-1932 гг. они совершили несколько путчей и политических убийств, что приблизило их к цели. Осенью 1931 г. Япония начала оккупацию Маньчжурии, где в 1932 г. было создано упоминавшееся уже государство Маньчжоу-го во главе с марионеткой Японии Пу И, последним китайским императором.

В 1933 г. Япония, чтобы развязать  себе руки, демонстративно вышла из Лиги Наций, отказавшейся признать Маньчжоу-го. Снова был послан японский экспедиционный корпус в Китай, на сей раз в провинцию Жэхэ; с 1935 г. началось военное проникновение японских войска степи Монголии. Правда, выборы 1936 г. прошли в Японии под знаком эдермненного успеха сил, выступавших против агрессии и фашизма. Неугодный правительству новый, парламент был распущен, но и проведенные вслед за тем выборы в марте 1937 г. дали тот же результат. Правительству и стоявшим за ним правящим кругам, сочувствовавшим "молодым офицерам", становилось все более очевидно, что демократической процедуре следует противопоставить сильный авторитарный режим, что и было сделано. В ноябре 1936 г. Япония подписала с Германией известный антикоминтерновский пакт, чем привязала себя к немецкому фашизму, а летом 1937 г. началась японо-китайская война, под знаком которой прошло почти целое десятилетие. С началом войны экономика Японии была переведена на военные рельсы. С партийной борьбой и парламентской деятельностью практически было покончено. Был взят твердый и решительный курс на расширение военной экспансии и провокаций, в том числе и против СССР. "Молодые офицеры" были довольны: армия и генералитет в Японии не только вышли на передний план, но и стали как бы символизировать силу, мощь, процветание и беспощадность страны, с 1938 г. начавшей открыто претендовать на установление "нового порядка" в Восточной Азии.

4.Советско-германский  договор 23 августа 1939г

Договор о ненападении  между Германией и Советским Союзом также известен как пакт Молотова — Риббентропа) — межправительственное соглашение, подписанное 23 августа 1939 года главами ведомств по иностранным делам Германии и Советского Союза. Со стороны СССР договор был подписан Председателем Совета Народных Комиссаров СССР, наркомом по иностранным делам В. М. Молотовым, со стороны Германии — министром иностранных дел И. фон Риббентропом.

Стороны соглашения обязывались  воздерживаться от нападения друг на друга и соблюдать нейтралитет  в случае, если одна из них становилась  объектом военных действий третьей  стороны. Участники соглашения также  отказывались от участия в группировке  держав, «прямо или косвенно направленной против другой стороны». Предусматривался взаимный обмен информацией о вопросах, затрагивающих интересы сторон.

К договору прилагался секретный  дополнительный протокол о разграничении  сфер обоюдных интересов в Восточной  Европе на случай «территориально-политического переустройства». Протокол предусматривал включение Латвии, Эстонии, Финляндии, восточных «областей, входящих в состав Польского государства»[1] и Бессарабии в сферу интересов СССР, Литву и запад Польши — в сферу интересов Германии.

Договор был подписан после периода охлаждения политических и экономических советско-германских отношений, вызванного приходом А. Гитлера  к власти, и вооружённых конфликтов, в которых СССР противостоял гитлеровской коалиции: Германии и Италии в Испании (см.: Гражданская война в Испании), Японии на Дальнем Востоке (см.: Хасанские бои, Бои на Халхин-Голе). Договор стал политической неожиданностью для третьих стран. Слухи о существовании дополнительных секретных договорённостей появились вскоре после подписания договора. Текст протокола был опубликован в 1948 г. по фотокопиям, и в 1993 г. — по вновь найденным подлинникам[2].

1 сентября 1939 года Германия  начала вторжение в Польшу, а  17 сентября 1939 года на территорию  Польши вошли советские войска[3]. Территориальный раздел Польши (Пятый раздел Польши[4]) между СССР и Германией был завершён 28 сентября 1939 года подписанием договора о дружбе и границе. Позже к СССР были присоединены страны Прибалтики, Бессарабия и Северная Буковина, а также часть Финляндии.

После нападения Германии на Советский Союз 22 июня 1941 года договор, так же как и все остальные  советско-германские договоры, утратил  силу[3]. При заключении Соглашения Сикорского-Майского 30 июля 1941 года cоветское правительство  признавало советско-германские договоры 1939 г. утратившими силу в части территориальных изменений в Польше. В 1989 году Съезд народных депутатов СССР осудил секретный дополнительный протокол к договору и признал его недействительным с момента подписания[5].

В 2009 году Европейский парламент провозгласил 23 августа — дату подписания договора о ненападении между Германией и Советским Союзом — днём памяти жертв сталинизма и нацизма.

Договор о ненападении

Последние переговоры

Риббентроп прилетел в Москву в полдень 23 августа. Cамолет Риббентропа был по ошибке обстрелян советскими зенитчиками рядом с Великими Луками[16][35]. По утверждению посла США в СССР Ч. Болена, нацистский флаг, который был вывешен при встрече Риббентропа, был позаимствован на киностудии «Мосфильм», где использовался как реквизит при съемке антифашистских фильмов[35].

Встреча Риббентропа  со Сталиным и Молотовым, продолжавшаяся три часа, закончилась благоприятно для немцев. По словам присутствовавшего  на встрече личного переводчика  Сталина, Владимира Павлова, когда началось обсуждение проекта договора, Сталин заявил: «К этому договору необходимы дополнительные соглашения, о которых мы ничего нигде публиковать не будем», после чего изложил содержимое будущего секретного протокола о разделе сфер обоюдных интересов[36]. В посланной Гитлеру в тот же день телеграмме, Риббентроп сообщил об успешном продвижении переговоров. Единственным препятствием к подписанию он назвал требование советской стороны включить два латвийских порта (Лиепая и Вентспилс) в «сферу интересов» СССР. Гитлер дал на это своё согласие[37].

Содержание  договора

Договор о ненападении  между Германией и Советским  Союзом

Договор состоял из семи коротких статей:

статья I обязывала стороны  воздерживаться от агрессии в отношении  друг друга;

статья II обязывала стороны не поддерживать агрессии третьих стран против другой стороны;

статья IV обязывала стороны  не вступать в военные союзы, направленные против другой стороны;

статья V предлагала пути мирного урегулирования конфликтов;

статья VI описывала срок действия договора (десять лет с автоматическим продлением каждый раз на пять лет);

статьи III и VII были чисто  техническими.

[править]Секретный протокол  к договору

Секретный дополнительный протокол

к Договору о ненападении между Германией  и СССР

«Секретный дополнительный протокол» описывал «границы сфер интересов» сторон «в случае территориально-политического переустройства» Прибалтики и Польши. Прибалтийские государства входили в сферу интересов СССР. При этом Литва получала Вильнюс (на тот момент польский), а граница интересов в Польше проходила по рекам Нарев, Висла и Сан.

Вопрос о независимости  Польши, согласно протоколу, мог «быть  окончательно выяснен» позже, по согласию сторон. Также СССР подчёркивал интерес  к Бессарабии, а Германия — незаинтересованность в ней.

Подписание  договора

В тот же вечер оба  документа были подписаны. Переговоры продолжились до утра. Встреча увенчалась банкетом, открывшимся тостом Сталина: «Я знаю, как немецкий народ любит  фюрера. Поэтому я хочу выпить за его здоровье»[38].

Позднее, в 1946 году, вспоминая  об этом событии на Нюрнбергском процессе, Риббентроп сказал: «Когда я приехал  в Москву в 1939 году к маршалу Сталину, он обсуждал со мной не возможность  мирного урегулирования германо-польского  конфликта в рамках пакта Бриана-Келлога, а дал понять, что если он не получит половины Польши и Прибалтийские страны ещё без Литвы с портом Либава, то я могу сразу же вылетать назад»[39].

Юридическая характеристика договора

Оценки юридической  стороны договора противоречивы. Согласно одним мнениям, Договор о ненападении сам по себе (без протокола) не содержит ничего необычного и представляет собой типичный договор о ненападении, примеры которых часты в тогдашней европейской истории (см., например, аналогичный пакт между Германией и Польшей)[40][41].

А. А. Пронин[42] придерживается другого мнения, указывая на то, что  в договоре отсутствовал пункт, отменяющий его действие в случае, если одна из сторон совершит агрессию (такой  пункт присутствовал в большинстве  договоров о ненападении, заключённых СССР). В исходном советском проекте договора соблюдение нейтралитета имело предпосылкой ситуацию, при которой другая сторона окажется «объектом насилия или нападения со стороны третьей державы», но окончательная редакция статьи II договора предполагала соблюдение нейтралитета в случае, если одна из сторон станет не объектом нападения, но «объектом военных действий со стороны третьей державы». Такие формулировки были типичны для дипломатии Третьего рейха, например договор о ненападении между Германией и Латвией и договор о ненападении между Германией и Эстонией декларировали соблюдение нейтралитета «при любых обстоятельствах»; однако СССР до сих пор их не использовал. В результате договор широко открывал двери для любого нападения Германии, «спровоцированного» якобы актом насилия со стороны третьей державы[42]. А. А. Пронин также указывает, что договор тесно связан с секретным протоколом и не может оцениваться отдельно от него, равно как и вне конкретной предвоенной ситуации тех дней. Секретный протокол к договору относил к сфере интересов СССР в Прибалтике Латвию, Эстонию и Финляндию, Германии — Литву; в Польше раздел проходил по линии Нарев-Висла-Сан, Вильнюс переходил от Польши Литве. При этом, сам вопрос о том, желательно ли с точки зрения интересов договаривающихся сторон сохранение польского государства, предоставлялся «ходу дальнейшего политического развития», но в любом случае должен был решаться «в порядке дружественного обоюдного согласия». Кроме того, СССР подчеркнул свой интерес к Бессарабии, а Германия не возражала против интересов СССР в этом регионе Румынии. Дополнительный протокол оценивается А. А. Прониным как юридически неправомерный, поскольку касался третьих стран.

Последствия заключения договора

Оценки влияния договора на последующие события разными историками существенно различаются.

Позиция советских историков  состояла в том, что договор «расстроил расчёты империалистов и позволил выиграть время для укрепления обороны  страны»[43].

По мнению Н. В. Павлова, договор не означал вообще никаких изменений в проводимой до этого антисоветской политике и программных целях Германии, что доказывает высказывание Гитлера за двенадцать дней до его подписания, 11 августа 1939 года, в разговоре с Карлом Буркхардом: «Всё, что я делаю, направлено против России; если Запад слишком глуп и слеп, чтобы понять это, я буду вынужден договориться с русскими, разбить Запад, и затем, после его разгрома, концентрированными силами обратиться против Советского Союза. Мне нужна Украина, чтобы нас не уморили голодом, как в последней войне». Гитлер таким образом пытался избежать войны на два фронта и обеспечить свободу действий в Польше и на Западе, чем он и воспользовался.[22]

Подобного мнения придерживается и Г. А. Куманёв, который также  отмечает, что это соглашение наносило урон международному престижу СССР и вело к свертыванию в стране антифашистской пропаганды, что ослабляло единый антифашистский фронт. По мнению Куманёва, пакт представлял для СССР не более чем временное достижение нестабильного нейтралитета, и Сталин прекрасно это осознавал: накануне подписания договора он признавался, что это выбор нелегкий и даже тяжёлый, тем не менее «плюсов» для Советского Союза всё же больше. Пакт давал СССР выигрыш времени, в то время как Гитлер приступил к осуществлению масштабных военных действий против целого ряда государств[44].

Как указывает российский историк О. Б. Мозохин, заключение договора с Гитлером, так же как и последовавшие  за ним военный конфликт с Финляндией и исключение СССР из Лиги Наций  подорвали международный авторитет Советского Союза как реальной силы, способной противостоять нацизму, и осложнили участие зарубежных коммунистических партий в антифашистском движении, поскольку по указанию Коминтерна они прекратили политическую и пропагандистскую работу против нацистской Германии[45].

Международная реакция на подписание договора

]Япония

С весны 1939 года в Монголии шла полномасштабная необьявленная  война на Халхин-Голе, развязанная  союзной Германии Японией против СССР и Монголии. В день подписания договора завершилось окружение основной группировки японских войск. Попытки деблокировать окружённую группировку, предпринятые 24-25 августа, успеха не принесли, и далее не предпринимались[46]. Поражение, нанесенное советско-монгольскими войсками и одновременное подписание советско-германского договора[47] привели Японию к правительственному кризису и далеко идущему изменению военных планов[47].