Учреждение  образования Федерации профсоюзов Беларуси

Международный институт трудовых и социальных отношений 
 

Кафедра:

Публичного  права 
 

Самостоятельная управляемая работа студента

По дисциплине «Общая теория права»

На тему «теоретико-правовой анализ проблемы соотношения права и закона» 
 
 

Выполнил  студент:

1 курса

Юридического  факультета

Группы 

Проверила: 
 
 

Минск 2010 

Оглавление

Оглавление 2

Проблемы  соотношения права  и закона. 3

Литература: 6

Проблемы  соотношения права  и закона.

   Проблемы  соотношения права и закона, права  и свободы, воли и свободы относятся  к числу недостаточно исследованных в литературе. В известной мере это связано с тем, что распространенное в юридической науке с конца 30-х годов определение понятия права как совокупности норм, изданных государством, по сути дела отождествляет право и законодательство.

   Известно, что недостатки этого определения, усугубленные его общепринятостью, со второй половины 50-х годов стали подвергаться критике. Ряд ученых, видевших главный недостаток данного определения в его «узконормативном» характере, выступили с предложением включить в понятие права наряду с нормами также и правоотношения. «Право — это не один закон, а вся сумма или вся совокупность законов».

   С позиций распространенного определения закон— один из источников права, однако отождествление права с законодательством свидетельствует о том, что речь при этом идет не об источнике в формальном смысле, а о фактическом источнике права.

     Эти и другие схожие предложения  по своему смыслу и целям  продиктованы интересами дальнейшего  развития социалистической теории  права, повышения практической  действенности законодательства, его  реализации в жизни, усиления  юридических гарантий прав и  свобод личности, расширения профиля  общеметодологических исследований  в правовой науке, преодоления  имеющихся недостатков в определении  понятия права и т. д.

   Всю эту несомненно важную и актуальную проблематику, на наш взгляд, плодотворнее обсуждать в перспективе различения права и закона. Поэтому, отдавая должное большой научной и практической значимости усилий приверженцев указанной «широкой концепции права», оказавших плодотворное влияние и на иные подходы к праву, мы вместе с тем полагаем, что с точки зрения соотношения права и закона их полемика против сторонников распространенного определения права носит непринципиальный характер. Они в своих теоретических построениях, говоря о праве, остаются в рамках законодательства: те элементы, которые наряду с нормой права они предлагают включить в понятие права, являются результатом, реализацией, производными от самой «нормы права», под которой имеется в виду норма законодательства; поэтому, например, под «правоотношением» на деле в их концепции имеется в виду «азаконоотношение». Кроме того, очевидна логическая некорректность перечисления в определении права наряду с нормой также и ее производных.

   Указание  на нормативность права является, на наш взгляд, необходимым и важным моментом всякого право-понимания  и определения понятия права. Очевидна и такая характеристика нормы закона, как ее официальная общеобязательность и необходимая связь с государством, с возможностью властно-принудительной ее защиты и т. д. С позиций различения права и закона норма закона— это официальная форма  выражения   нормативных  начал   права.

   В теоретических подходах, где не проводится различия между правом и законодательством, законодательные нормы в качестве норм долженствования становятся исходным пунктом движения к сущему, к реальности права, к его осуществлению в действительности. Причем в качестве средств такого движения выступают в таких построениях формы, производные от самого этого должного, которое как бы силой самодвижения приводит к правовой реальности.

   Подобное  представление о действии права  характерно и для так называемого  «узконормативного», и для упомянутого «широкого» подходов к праву. В этом пункте их позиции по существу совпадают, а различие состоит в том, что сторонники второго подхода,— верно обратившие внимание на осуществление и реальное действие нормы как на необходимый момент самого понятия права, но, на наш  взгляд,   неадекватно   решившие   эту  проблему,—предлагают включить в общее понятие права наряду с должным также и производные от этого должного формы его реализации (правоотношения, правосознание, субъективные права, под которыми соответственно подразумеваются законоотношения, зако-носознание, законные субъективные права).

   Это второе направление с какой-то долей  условности еще можно назвать  «широким» по сравнению с первым, которое при этом, тоже весьма условно, обозначается как «узконормативное» (или «нормативное»). Однако суть дела не в «узости» или «широте», поскольку различия между этими двумя подходами не выходят за рамки понимания нрава как законодательства. Само по себе «расширение» «узких» мест не может привести к действительному углублению правопонимания, хотя и сигнализирует о необходимости этого.

   Цепочка, начинающаяся с «должного» и состоящая  из его модификаций (норма законодательства — законоотношение — законосознание как модусы официально должного, законного), остается на уровне «должного» (как система оценок и характеристик реальных фактических отношений с точки зрения должного). Переход же от «должного» к «сущему» (к тому, чтобы, помимо официальной шкалы оценок и квалификаций, иметь реальность права и правовых отношений) подразумевает обратный порядок процесса и требует в качестве своей предпосылки предварительное движение от «сущего» к «должному», от объективно обусловленных правовых форм общественной жизни к их конкретно-определенному выражению в законодательстве. Иначе говоря, такой переход от «должного» (норм законодательства) к его реальному воплощению в действительной жизни (в виде момента и элемента самой реальности — формы, правила фактических отношений) с необходимостью подразумевает различение права и закона, т. е. как раз то, что открыто отвергается сторонниками «узкого» и «широкого» подходов, когда идет речь о правообразовапии, и, на наш взгляд, молчаливо, окольным путем, фактически допускается, когда речь идет о реальном осуществлении в жизни норм законодательства. Без такого допущения этот переход от «должного» к «сущему» (в рассмотренном значении) оказывается лишь словесной конструкцией, если, конечно, не наделять «должное» магической силой творить реальные формы жизни.  

   На  наш взгляд, признание дозаконодательного характера правосознания как раз свидетельствует в пользу концепции различения права и закона, а не против нее. В силу своего надстроечного характера право — это одна из форм общественного сознания, и именно в этом своем качестве право в то же время, что по существу одно и то же, является формой общественных отношений. Право, представленное в правосознании, разумеется, это не закон, не позитивное право, но это как раз одно из проявлений права в его различении с законом. Дело в том, что правовые нормы, правовое сознание, правовые принципы, правовые формы, правовые отношения и т. д.— это составные элементы единого понятия права как формы, различимые лишь в теоретической абстракции. Эти элементы — различные способы бытия и выражения одного и того же правового начала и права вообще; они не следствие один из другого, а взаимно коррелятивны и подразумевают друг друга,— правовая форма, норма и правосознание; таков же характер их взаимосвязи с правовым отношением, правовым принципом и т. д.

   На  наш взгляд, взаимно коррелятивны и подразумевают друг друга соответственно и норма законодательства, законоотношение, законосознание. Такой аспект аналогии закона с правом не случаен, а глубоко закономерен. Во-первых, потому, что «материя» закона, соответствующего не только своему названию, но и своей сущности,— правовая. Во-вторых, потому, что закон, как и право,— это тоже надстроечное явление, явление идеальное, а не материальное и в этом смысле тоже форма общественного сознания, но закон— это официально (законодательно, путем строго определенной процедуры, соответствующим органом и т. д.)  признанная и надлежащим образом зафиксированная и выраженная вовне (в виде конкретного акта) форма сознания (официального сознания, законосознания). Для закона и других формальных источников права момент определенности формы внешнего выражения конкретных правоположений, как, впрочем, и все связанные с положительным правом процедурные и формальные моменты, имеет непосредственно содержательное значение. Мы здесь вступаем в область явлений, где важны не только дух, но и буква закона.

   В плоскости соотношения права  и закона как сущности и явления ясно, что положения закона как формы выражения права отличаются той степенью определенности, конкретизации и детализации в регламентировании общественных отношений, которая возможна именно на уровне явлений, но не сущности. Правда, при всей текучести и условности этой сферы последних конкретизации и детализаций, где необходимая конечная определенность среди различных иных возможностей достижима лишь как общеобязательное официальное решение, не следует забывать, что здесь явление должно оставаться явлением правовой сущности, а норма закона детализирует именно правовое содержание и начало — всеобщую меру свободы, которая должна пронизывать все законоположения, все установления положительного права.

   Концепция различения права и закона является одним из направлений наряду с  «узконормативпым» (или «нормативным») и «широким» подходами в современных дискуссиях о правопонимании. Не вдаваясь в анализ хода и результатов этого заседания, в целом можно сказать, что на нем большая группа ученых выступила за такое понимание права, которое учитывало бы различение права и законодательства".

Литература:

1.  Берченко, А.Я. Еще раз к проблеме права и закона 
   А.Я. Берченко // Журнал российского права. – 1999. – № 3–4. – С. 75–82.
2. Кудрявцев, В.Н. О правопонимании и законности / В.Н. Кудрявцев // Государство и право. – 1994. – № 3. – С. 3–8.