Лексико-семантические трудности перевода в публицистическом стиле

От круглосуточного лежания  у него затекало все тело, но он постоянно  чувствовал себя уставшим. Он дремал короткими урывками, но в сумме сна набиралось двенадцать часов в день. Он жаждал какой-нибудь деятельности. Он наблюдал, как дневной свет на потолке усиливается, а затем гаснет, как тараканы медленно ползают по стенам. У него была Библия, и он пытался читать, но часто замечал, что не может сосредоточиться. Он заметил, что им стало овладевать чувство нервного собственничества по отношению к этому небольшому пространству, и он рисковал жизнью, когда приходил в ярость оттого, что охранник наступал на его постель. Он непрестанно размышлял, вспоминая ошибки, которые сделал в жизни, сожаления и обиды, против Бога и своей семьи.

Каждые несколько месяцев  похитители перевозили его в новое  место. Иногда, непредсказуемо, на какое-то время к нему приходило спасение в виде товарища по несчастью. Когда  он делил клетку с другими людьми – иногда до четырех человек –  то замечал, что его мышление быстро оживало. Он мог дольше читать и сосредоточиваться, не было галлюцинаций, он мог лучше контролировать эмоции. Он писал: “Лучше бы у меня был самый ужасный сосед, чем вообще никакого”.

В сентябре 1986 года, после нескольких месяцев соседства с другим пленником Андерсона без причины вновь перевели в одиночное помещение. На этот раз это была камера два на два метра без окон, в которую проникал только свет дневной лампы из внешнего коридора. Охранники отказались говорить, сколько он там пробудет. Через несколько недель он снова почувствовал, что теряет рассудок.

“Я начинаю беспричинно  дрожать”, – писал он. – “Я боюсь, что схожу с ума, полностью  теряю контроль”.

Однажды, после трех лет  испытания, он сломался. Он подошел  к стене и начал биться об нее  головой. Прежде чем охранники остановили его, его голова была в разбита в кровь.

Некоторым пленникам было еще хуже. Андерсон рассказал историю  Франка Рида, 54-летнего директора  частной американской школы, которого взяли в плен и четыре месяца продержали в одиночном заточении, прежде чем  он попал в одну камеру с Андерсоном. К тому времени Рид стал совсем отрешенным. Он часами лежал без движения, в полуоцепенении смотря на стену. Он не мог выполнять простейшие команды охранников, что вызывало у них еще большую жестокость. Это напоминало поведение ранее живших в изоляции макак-резус, которые принимали жестокость со стороны колонии. Рида отпустили через три с половиной года, и, после пережитого ему требовалась психиатрическая помощь.

“Одиночное заключение ужасно”, – писал Джон МакКейн о пяти с половиной годах, проведенных в качестве военнопленного во Вьетнаме. Более двух лет он провел в камере размером пять на пять метров, не имея возможности общаться с другими военнопленными каким-либо способом, кроме перестукивания, тайных записок и разговора с помощью эмалированной кружки, прижатой к стене. “Это разрушает твой дух и ломает сопротивление лучше любого другого плохого обращения”. И это говорит человек, которого регулярно избивали, которому отказывали в медицинской помощи при переломе обеих рук и ноги и при хронической дизентерии, которого пытали так, что снова сломали ему руку. Военное исследование историй почти ста пятидесяти служащих военно-морских сил США, которые вернулись из Вьетнама, где с ними обращались еще хуже, чем с МакКейном, показало, что изоляция от общества для них была столь же мучительной, как и перенесенные физические пытки.

То, что с ними произошло, это только физические последствия. Показания электроэнцефалограмм, сделанных в 60-х гг., показывают рассеянное замедление волн электромагнитного излучения мозга у заключенных после недели пребывания в одиночной камере. В 1992 году 57 военнопленных, освобожденных после полугода нахождения в лагере для интернированных в бывшей Югославии, прошли обследование с применением подобного электроэнцефалограмме метода. Результаты показали, что много месяцев спустя мозговые нарушения присутствовали, и наиболее сильные нарушения отмечались у тех, кто получил травму головы и потерял сознание, или провел какое-то время в одиночном заключении. Без постоянного социального взаимодействия мозг человека повреждается так же, как и при травме.