Библейские образы в поэзии Ахматовой

Ахматова очень бережно  относилась к библейским текстам, стараясь максимально точно следовать первоисточнику. В тоже время её произведения вовсе не являлись простым поэтическим пересказом ветхозаветных легенд. Поэтесса стремилась не только сохранить и передать мироощущение древнего человека, но и приблизить легендарные истории к современному читателю,  подчеркнув психологизм изображаемой ситуации. Сравнивая ахматовский текст с Библией, мы обнаруживаем, что поэтесса заимствует драматические завязки сюжетов, но наполняет их деталями, совершенно отсутствующими в Библии.

У Ахматовой почти нет чисто религиозных стихотворений, она редко говорит о предметах веры напрямую. Церковные имена и предметы никогда не служат ей главными темами. Самые сокровенные чувства  у Ахматовой почти зашифрованы, утаены от поверхностного взгляда. Так, "Песне о песне"  (1916) евангельская цитата звучит в общем контексте размышлений о пути и предназначении поэта, а библейская реминисценция "Господи! я нерадивая, Твоя скупая раба" соотносится с  евангельскими притчами о нераскрытых талантах и скупом богаче.

В ранней лирике Ахматовой особое место занимает тематика Страстной недели (и связанное с ней понимание личной жертвы, жизни как крестного пути, идеи искупления и высокого смысла страдания). Она особенно сильна в стихах о войне 1914 года, событиях 1917 года и неотрывных от них личных утратах. Здесь происходит и определенное переосмысление задач и подвига поэта-христианина и патриота. В свете тех же событий начинают отчетливо звучать эсхатологические мотивы: конец света и Страшный Суд, характерные для русской духовной поэзии.

Ахматовой, особенно в ранний период творчества, весьма близок именно библейский взгляд на мир, когда все, что не грех, благословенно. Библейское цветение и разнообразие чувств и красок точно переданы Ахматовой в цикле "Библейские стихи": "Рахиль", "Лотова жена", "Мелхола". Все три стихотворения библейского цикла учитывали художественный опыт вечной книги: лаконизм, суровую сдержанность чувств, значимость поэтической детали. Небольшие по объёму, ахматовские творения как бы распираемы изнутри глубочайшим внутренним содержанием. Драматическая напряжённость и глубокий психологизм превращают многогранные образы в источник живых аналогий и воссоздают в нашем воображении живописную, красочную картину.

В ахматовских стихотворенях, как и в Библии, отсутствуют подробные сюжетные описания событий. Пейзаж создается при помощи отдельных пунктирно намеченных деталей, призванных воссоздать цельный образ мира. К рассматриваемой драматической коллизии Ахматова подходит, прежде всего, с точки зрения психологии. Поэтому реалии окружающего мира имеют непосредственное отношение к раскрываемым ею образам.

Религиозные начала утрачивают в ее стихотворениях первостепенную значимость, и на первый план выдвигаются нравственно-психологические основания событий. Так, прощальный взгляд Лотовой жены, в отличие от библейской трактовки, воспринимается не как проступок, заслуживающий столь сурового наказания, а скорее как достоинство, подтвердившее ее способность к сильным человеческим чувствам, как проявление постоянства и верности.

При воплощении ветхозаветных образов Ахматова в ряде случаев объективно опирается на державинскую стилевую традицию. Это проявляется не только в соединении высокого библейского образа с острой злободневностью, но и в приметах слога: точной предметной детали, символической роли словесной живописи, средствах ритмической и звуковой изобразительности (анафоры, звуковые  повторы).  В сжатом смысловом пространстве стиха Ахматова достигает насыщенной наполненности. Чувство, вступая в связь с событиями, сгущается в сюжет, и сюжет поэтический не теряет своего библейского символизма, а скорее подчеркивает его.

В поэме «Реквием» образы и мотивы Священного Писания становятся для Ахматовой средством художественного осмысления действительности, а картины Апокалипсиса - символом ее эпохи. В семантическое поле смерти вписывают "Реквием" не только образы-символы Апокалипсиса (образ застывшей, остановившей течение своих вод "великой реки", звезды, «окаянного города»), и не только образы-детали, создающие своеобразный "библейский" фон: божница, свеча, холод иконки и т.д., которые в контексте ахматовского произведения могут быть прочитаны и как атрибуты похоронного обряда; но, прежде всего, образы распинаемого Сына и присутствующей при казни Матери.      

Делая эпиграфом  библейские строки, Ахматова, по сути, соединяет страдания распятого  Сына и присутствующей при казни  Матери в единый емкий и пронзительный  художественный образ. Тем самым  получает свое обоснование и композиция главы: объектом ее первого фрагмента оказывается Сын, объектом второго – Мать. По-новому освещая, точнее – выстраивая, пространство около Голгофского креста, меняя местами устойчивые пространственные параметры: центр евангельской картины и ее периферию, Ахматова и здесь основное внимание приковывает к матери, ее страданиям.    В новой, ахматовской трагедии смерть сына влечет за собой смерть матери, а потому созданное Ахматовой "Распятие" – это Распятие не Сына, а Матери. Именно так прочитывается эта кульминационная сцена Евангелия в «Реквиеме». Проецируя все произведение в пространство смерти, "вечные образы" культуры передают основное ощущение эпохи 30-х годов – ощущение призрачности, нереальности происходящего, межрубежья жизни и смерти, обреченности и духовной катастрофы – трагическое предчувствие конца эпохи, гибели поколения, собственной смерти. Через символику Апокалипсиса, через образы абсурдного и перевернутого бытия "вечные образы" Священного писания вели Ахматову к реконструкции целостной картины трагической эпохи кровавого террора, к воплощению образа мира иррационального и катастрофического, но главное – обреченного в неспасаемого, что позволяет нам утверждать, что Ахматовой удалось прочувствовать и передать трагедийность, свойственную Библии, – от Книги Бытия до Откровения Иоанна Богослова.

 

СПИСОК  ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

 

1. Руденко М.С.  Религиозные мотивы в поэзии А. Ахматовой //Вестник Московского университета. – Сер. 9. – Филология. – 1995. – №4. – С. 66-77.

2.  Потебня А. Теоретическая поэтика. – М.: Высшая школа, 1990. – 344 с.

3.  Жирмунский В.М. Поэтика русской поэзии. – СПб.: Азбука классика, 2001, – 486 с.

4. Гаспаров  М.Л. Очерк истории русского стиха. – М.: Наука, 1984. – 267 с.

5. Гаспаров М.Л. Русский стих начала ХХ века. – М.: КД Университет, 2004. – 286 с.

6. Хейт А. Анна Ахматова. Поэтическое странствие. Дневники, воспоминания, письма А.Ахматовой. – М.: Просвещение, 1991.  – 383 с.

7.  Павловский А.И.  Анна Ахматова. Жизнь и творчество. – М.: Просвещение, 1991. – 192 с.

8.Дунаев М.М. Православие и русская культура: В 6 ч. Ч.V. – М.: Наука, 2003. – 384 с.

9. Черных В.А. Летопись жизни и творчества А.Ахматовой. – М.: Индрик, 2008. – 768 с.

10. Бабичева Ю.Б. Библейские образы в пространстве русской художественной литературы // http://palomnic. org

11. Кихней Л.Г. Поэзия А.Ахматовой. Тайны ремесла. – М.: Диалог МГУ, 1997. – 145 с.

12. Ахматова А. Стихотворения // Сост. Н. Банникова. – М.: Советская Россия, 1977. – 528 с.

13. Адмони В.Г. Лаконичность лирики Ахматовой //  http://www.akhmatova. org

14. Ильинский О. Н. Творческий  облик А.Ахматовой //http://anna  ahmatova.com

15. Жирмунский В.М. Преодолевшие символизм // Теория литературы. Поэтика. Стилистика. – Л.: Наука, 1976. –  С. 119 – 120.

16. Тименчик Р.О. О «библейской тайнописи» у Ахматовой // Звезда. – 1995. – №10. – С. 201-207.

17. Ветхий Завет в русской поэзии XVII – XX веков / Сост. Б.Н. Романова. – М.: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1996. – 364 с.

18. Афанасьева Э. М. «Я так молилась: «Утоли» (Природа молитвенного диалога) //Русская литература ХХ –XXI веков: проблемы теории и методологии изучения. – М.: Диалог МГУ, 1998. – 276 с.

19. Струве Н. Бог у Ахматовой // Струве Н. Православие и культура. – М.: Просвещение, 1992. – 234 с.

20. Качурин М.Г. Библия и русская литература. – М.: Наука, 1995. – 283 с.

21. Троцык О.А. Библия в художественном мире А. Ахматовой. – Полтава: ПОИППО, 2001. – 176 с

22. Эйхенбаум Б.М. Анна Ахматова (опыт анализа). – М.: Просвещение, 1993. – 142 с.

23. Гурвич И. Художественное открытие в лирике Ахматовой // Вопросы литературы. – 1995. – Вып. III. – С. 153 – 174.

24. Добин Е.С. Поэзия А.Ахматовой. – Л.: Советский писатель, 1968. – 218 с.

25. Казан В.И. Материалы к спецкурсу «Из истории русской поэзии серебряного века». Вып. I. – Грозный: Классика, 1992. –  136 с

26. Эткинд Е.Г. Бессмертие памяти. Поэма Ахматовой «Реквием» // Там, внутри. О русской поэзии ХХ века. – СПб.: Азбука классика, 1997. – С. 347 – 364.

27. Дементьев В. Предсказанные дни Ахматовой. Размышления о творческом пути. – М.: Современник, 2004. – 320 с

28. Библия. – М.: Российское Библейское Общество, 2007. – 639 с.

 

 

 

 

 

 

 

 

ПРИЛОЖЕНИЯ

 

1. 1

 

           

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2.1

 

2. 2.

2.3

 

 

 

2.4