Экономика преступлений: сравнительный анализ причин и тенденций её развития в разных типах общества

     По  данным ФБР, в период между 1997 и 1999 годом, беловоротничковые преступления составляли 3.8% всех преступлений, совершенных в США. Несмотря на относительно небольшое их количество, среднестатическое беловоротничковое преступление обходится жертвам гораздо дороже, чем обычная кража или грабёж. Например, среднее имущественное преступление обходится жертве в $1.8 тыс., в то время как среднее имущественное беловоротничковое преступление обходится в $9.2 тыс. В результате краха компании Enron¹⁷, например, совокупные потери служащих и акционеров компании составили несколько миллиардов долларов. Почти три года спустя скандала о банкротстве корпорации Enron, ее бывший глава Кен Лэй был арестован и обвинён в 11 преступлениях, включая мошенничество и обман официальных лиц. Лэй стал лишь последним звеном в длинном списке высокопоставленных жуликов. По данным ФБР, беловоротничковые преступники наносят США ущерб, превышающий $300 млрд. в год.

       Беловоротничковые преступления  сегодня составляют 42% всех преступлений, совершённых с помощью компьютера. Многие эксперты ожидают, что  количество подобных преступлений  будет расти. 

     Согласно  Национальному Центру Исследований Мошенничества, количество арестов  за беловоротничковые преступления, особенно мошенничество и присвоение корпоративных средств, резко увеличилось  за последние несколько лет, в  то время как число арестов  за преступления, связанные с насилием над личностью, продолжает снижаться. Ущерб экономике США в результате беловоротничковых преступлений увеличился с $5 млрд. в 1970 году до $300 млрд. в 1006 году.

     Национальный  Центр Исследований Мошенничества  пришел к выводу, что примерно одна из каждых трёх семей в США стала жертвой беловоротничковых преступников за последние несколько лет, но только лишь около 40% пострадавших сообщают о преступлении в полицию. Эксперты считают, что большинство жертв не обращаются в правоохранительные органы лишь потому, что они даже не подозревают, что их обманули. Более того, даже те жители США, кто подозревают, что являются свидетелями или жертвами подобных преступлений, не уверены в том, что подобная деятельность действительно является противозаконной. Статистика показывает, что беловоротничковые преступления труднее всего расследовать - лишь каждое пятое обращение пострадавших или свидетелей в правоохранительные органы или общество защиты прав потребителей приводит к осуждению преступника.

     Многие  исследователи признают связь экономической  преступности с организованной преступностью  как части и целого. Поэтому  экономическая преступность, как  и организованная, тесно связана  с политикой. Опыт многих стран показывает, что с началом социально-политических преобразований значительно активизируется деятельность организованной преступности.

       В Японии уже не одно десятилетие существуют организованные преступные группировки. По данным полиции, в конце 1994 года в преступных синдикатах Японии состояла 81 тыс. человек. Общие доходы японских синдикатов в середине восьмидесятых годов полиция оценивает в объеме от 2 до 3 трлн иен. Из них около 80% были обеспечены традиционным мафиозным бизнесом: торговлей наркотиками, нелегальными азартными играми (почти все азартные игры в Японии официально запрещены), шантажом, вымогательством денег и т. д.

            В период с 1987 по 1989 год, когда  в Японии начался резкий рост  объемов биржевых спекуляций  и спекуляций с недвижимостью,  доходы мафии резко увеличились.  Так как мафия контролировала множество крупных объектов недвижимости, то при их продаже она устанавливала прямые контакты с ведущими менеджерами Японии, благодаря чему получила большой практический опыт в различного рода незаконных финансовых и экономических операциях. Мафия все более активно внедрялась и в среду тех организаций, которые получали кредиты японских банков для спекуляций с недвижимостью. Сейчас многие из этих кредитов считаются безнадежными: шансы на их возвращение невелики. Общий объем таких кредитов бывший руководитель отдела по борьбе с оргпреступностью Национального полицейского ведомства Райсуке Мияваки оценил в 100 трлн иен.

            Японские преступные синдикаты  все активнее стали делать  для ведущих японских концернов различную “грязную работу”, постепенно превращаясь в их полноценных бизнес-партнеров.    В последнее время полиция отмечает все более активное проникновение японской мафии в экономические круги зарубежных государств. Мафия стала открывать рестораны в крупных иностранных городах, участвовать в международном отмывании денег. Все более заметным становится интерес мафии к железнодорожному, строительному и портовому бизнесу (особенно в КНР).

Специфика японской модели организованной преступности в том, что гангстерские организации  функционируют вполне легально, подобно обычным фирмам. Визитные карточки гангстеров украшены эмблемой банды, каждая имеет свои официальные гимны, крупнейшие синдикаты имеют собственные печатные издания и даже выплачивают своим членам пенсионные пособия. Поэтому частичная трансформация японской организованной преступности в разновидность “беловоротничковой” преступности прошла в 1980-е очень легко. В 1990-е массовый отказ ими возвращать крупные кредиты, полученные от финансовых организаций для финансирования строительства и операций с недвижимостью (речь идет о суммах порядка 350-800 млрд. долл.), стал одной из причин крупнейшего банковского кризиса. Они демонстрируют любопытный парадокс: в Японии организованных преступников на душу населения заметно больше, чем в США, Италии или России, однако общественный вред от них заметно ниже. Японская полиция рассматривает их не столько как закоренелых преступников, бросающих вызов обществу, сколько как своих эффективных союзников в сдерживании неорганизованной преступности (своего рода альтернативную полицию). Япония демонстрирует ту модель сосуществования современного общества и современной организованной преступности, которая многим исследователям кажется наиболее оптимальной для обеих сторон.

     Тем не менее, правосудие развитых стран более успешно борется с подобными преступлениями. Количество беловоротничковых преступников в тюрьмах настолько выросло за последние несколько лет, что в США даже появились специальные консультанты, обслуживающие бывших бизнесменов и топ-менеджеров, отбывающих срок за решеткой. Один из владельцев одной из таких компаний, считает, что большинство беловоротничковых преступников не готовы к внезапному перемещению из роскошных апартаментов в тюремные камеры. В Японии в 80-ых годах (после резкого подъема экономических преступлений) началась жесткая политика “очистки” и реорганизации самих правоохранительных органов. В целях усиления воспитательной работы с персоналом, был принят “Этический кодекс полицейского”. Были предусмотрены суровые меры к его нарушениям, особенно взяточниками и лицами, сотрудничающими с мафией. Работа правоохранительных органов Японии была поставлена под контроль Национальной комиссии общественной безопасности. Эти и другие преобразования дали свои результаты, ведь, не зря в Японии в настоящее время самый низкий уровень экономической преступности. 

2.3. Основные  тенденции динамики экономических  преступлений в условиях современного  экономического кризиса в России 

     Экономическая нестабильность сделала российский бизнес более криминальным. За последний год в России от экономических преступлений пострадало более 70% компаний. При этом уровень экономической преступности продолжает расти: еще в 2007 году с экономическими преступлениями сталкивалось 59% российских компаний¹⁸.

     Современной российской экономической преступности присущи некоторые специфические особенности и тенденции развития. К наиболее значимым относятся следующие:

       - высокий уровень латентности экономических преступлений. Уровень латентности увеличивается или, по крайней мере, не уменьшается, раскрываемость преступлений и выявляемость правонарушений не растет;

     - быстрое совершенствование способов преступных посягательств. Наблюдается вытеснение из сферы экономики примитивной преступности и замещение ее изощренной, интеллектуальной. Об этом свидетельствует, в частности неуклонное снижение удельного веса так называемых “традиционных” имущественных преступлений (краж, грабежей, разбоев). Преступники быстро приспосабливаются к новым видам, формам и методам предпринимательской деятельности. Они активно используют в преступных целях складывающуюся рыночную конъюнктуру, информационные технологии. Возрастает количество преступлений, совершаемых в сфере высоких технологий (кардинг, компьютерная преступность, сетевая преступность, преступность в сфере персональной беспроводной связи), с использованием специальных познаний в сфере финансовой и экономической деятельности, в процессе профессиональной деятельности.

     В качестве примера можно привести широкомасштабные хищения денежных средств с использованием поддельных банковских документов, фальсификация ценных бумаг, криминальное использование электронных средств доступа к банковскому счету, оргтехники (компьютеров, факс-модемов, множительных аппаратов);

         - активное участие в совершении преступлений организованных преступных групп. Совершаемые с их участием преступления отличаются более эффективной подготовкой, совершением и сокрытием хищений. Они осуществляют постоянный поиск новых источников приобретения и путей сбыта похищенного, возможностей расширения преступной деятельности.  По данным МВД, в России действует около 80 тыс. членов организованных преступных группировок, под контролем которых находится около 40 тыс. хозяйствующих субъектов, в том числе 1,5 тыс. госпредприятий, 4 тыс. АО, свыше 500 СП, 550 банков и 700 оптовых и розничных рынков(2);

        - сращивание экономической и общеуголовной преступности. Обострение конкуренции за присвоение сверхдоходов сопровождается посягательствами насильственного характера - поджогами, криминальными взрывами, убийствами по найму (заказными убийствами) должностных лиц конкурирующих организаций, правоохранительных и других государственных органов. Неэффективность судебной системы стимулирует использование незаконных насильственных способов истребования долгов. Существуют и множество других проявлений этого процесса, которыми неизбежно сопровождается проникновение в экономику организованной преступности.

       - усиление межрегионального и транснационального характера экономической преступности. Эта тенденция проявляется в том, что, во-первых, внешнеэкономические связи используются для легализации незаконных доходов, во-вторых - преступники используют инфраструктуру мировых финансовых рынков для осуществления преступных посягательств. В качестве примера можно отметить мошеннические операции в сети Интернет, незаконную оффшорную деятельность¹⁹;

      - создание эффективной системы легализации доходов, полученных от преступной деятельности. Отмытые средства вводятся в экономический оборот, инвестируются в легальный бизнес, нелегально вывозятся за границу.

     Эти и другие проблемы помогают экономической преступности России процветать. Компания PwC ²⁰ задала руководителям более 3 тысяч компаний из 55 стран вопрос – “Сталкивались ли они в последний год с экономическими преступлениями?”. Большинство российских компаний - 71% - дали на этот вопрос утвердительный ответ. Россия заняла по этому показателю первое место, следом идут Кения (67%) и ЮАР (62%). Среди стран с наименьшим уровнем экономической преступности - Нидерланды (15%), Гонконг (13%) и Япония (9,6%). Средний результат по всему миру - 30%, показатели по Центральной и Восточной Европе - 34% и странам БРИК - 34%.

     Самыми  распространенными экономическими преступлениями остаются незаконное присвоение активов, взяточничество и коррупция, искажение финансовой отчетности. Последний вид мошенничества сейчас становится все более распространенным. С взяточничеством и коррупцией столкнулось 48% респондентов, выяснила PwC. Наиболее серьезной проблемой стало незаконное присвоение активов (64%). С искажением финансовой отчетности столкнулась почти треть опрошенных - 28%. Компания признает, что на рост таких преступлений, как искажение финансовой отчетности, повлиял именно кризис. Стимулом к этому, безусловно, стало ухудшение финансового положения компаний в кризис. И вероятнее всего, компании идут на подобные преступления для того, чтобы продолжать кредитоваться, а для этого необходимо поддерживать хорошую финансовую отчетность. Кроме того, если компания еще до кризиса выпустила бонды²¹, то ей нужно демонстрировать хорошие финансовые показатели, чтобы не допустить дефолта по ценным бумагам. Когда финансовое положение компаний начнет улучшаться, а кредитные ресурсы будут значительно более доступными, тогда у компаний будет гораздо меньше причин заниматься приписками. Но здесь нужно понимать, что манипулирование финансовыми показателями - это не всегда попытка совершить именно преступление, иногда это просто уловка или натяжка с тем, чтобы показать себя с более выгодной стороны.

     Уровень потерь в результате мошенничества  остается высоким. По оценкам некоторых  обозревателей, потери действий составляют до 7% от выручки. Согласно результатам  обзора за 2009 год, 43% российских компаний отметили увеличение потерь в результате мошеннических действий за последние 12 месяцев. У 47% российских компаний потери от мошеннических действий превысили $1 млн. Несмотря на снижение этого показателя на 17% по сравнению с результатами исследования за 2007 год, он по-прежнему значительно превышает показатели по Центральной и Восточной Европе (24%) и по миру в целом (17%).

     По воровству активов, коррупции и преступлениям против интеллектуальной собственности российские компании далеко превосходят и бизнес в ЦВЕ, и среднемировые показатели. Можно высказать догадку: по сути дела, внутрифирменная преступность в РФ копирует преступность в среде коррумпированного государственного чиновничества страны. А если говорить шире - то подражает поведению “элиты” криминальных 1990-х годов с ее идеологией: “Обогащаться любой ценой!”

     Средний финансовый ущерб, наносимый внутрикорпоративной  экономической преступностью в  Российской Федерации, достигает $12,8 млн  на одну фирму. Тогда как среднемировой  показатель - $2,4 млн, а по ЦВЕ - $3,3 млн. При этом, согласно опросу, он в России вырос более, чем вчетверо: еще два года назад средние потери фирмы от внутренней экономической преступности оценивались в $3,1 млн.